Формула любви. Книга I

Часть 2 / 2

- Не спи! - Себастьен больно толкнул меня в бок своим острым локтем. – Вон ее дом! Как же давно я здесь не был! – Он поправил полы своей одежды.

До этого мы прошагали несколько кварталов вниз по деревне сквозь полную темноту и трели цикад, рискуя каждую секунду оказаться в сточной канаве, что шла вдоль дороги. Я не то, чтобы сердился на Себастьена – с некоторой его беспечностью приходилось мириться, даже несколько к ней привык, однако все больше чувствовал себя беспомощным, не зная конечной цели нашего путешествия. Вот что меня злило больше всего! Ощущая себя ведомым, при всем, не располагая возможностью взять инициативу на себя.

Себастьен указал на один из домов в два этажа в глубине улицы, который ничем не отличался от таких же других – белые стены, голубые ставни окон, в которых погашен свет, красная крыша.

- Точно?

- Да, точно. Я узнаю его. Видишь подкову над дверью? – Он махнул рукой. – Это и есть отличительный знак.

- На других дверях тоже есть подковы. – Я усмехнулся. Подкова над дверью – что тут удивительного?

- Зря ты так! Подкова не простой лошади – Пегаса. Той самой, с крыльями.

- Ах, ну да, я забыл. Зевс, Олимп, греческие боги и остальная мифологическая плеяда. – Я сделал «кавычки», подняв указательные и средние пальцы рук.

Хранитель лишь хмыкнул и пожал плечами, не оценив мой сарказм.

Пробравшись по узкой тропинке ближе к дому, Себастьен поднял небольшой камушек и бросил в окно. Тот отозвался бряцаньем, ударившись о стекло, и упал в кусты.

Нас как будто ждали – как такое может быть? – в ту же секунду комната в доме осветилась теплым светом ночника, и у окна показалось лицо грузной женщины со следами увядавшей красоты на лице, в завязанном на голове платке. Она долго вглядывалась в ночь, пока не разглядела нас в темноте, среди кустов, и приветственно махнула рукой, приглашая в дом.

- Крачская! – Себастьен расплылся в широкой улыбке, узнав женщину в окне. - Идем, это она!

И он, уже не прячась, распрямив спину и выкатив грудь, направился к низкой калитке. Та, ужасно скрипя петлями, поддалась под нажимом. За ней пролегала каменная дорожка, прямо к дверям дома. Себастьен оглянулся на меня. – Смотри, не ляпни какую-нибудь глупость, - предупредил он. – У тебя это хорошо получается.

Я не обратил внимания на его колкость.

Спустя пару минут мы стояли перед открытой дверью, переминаясь с ноги на ногу.

- Ну и что вы застыли на пороге? – Крачская встречала нас сама. Греческая богиня, не меньше – длинный прямой нос, острые морщинки возле глаз и большой рот с пухлыми губами. – Себастьен, может ты шел куда-то в другое место, а не ко мне?! Я пойму. – Они обнялись. – О, да у нас тут новенький! – Она тут же отодвинула моего ангела-хранителя в сторону и стала внимательно разглядывать меня.

- Адель, прекрасно выглядишь! – Хранитель попытался было вернуть к себе ее внимание и, широко раскинув руки, улыбнулся во весь рот, застыв в театральной позе.

- Не болтай! – Проворчала Крачская, но, кажется, немного смутилась, - Ладно, проходите. Ночь на дворе, одни собаки не спят, и те дремлют!

С первого взгляда у меня создалось ощущение, что внутри дом выглядел значительно больше, чем снаружи. Его размеры были совершенно несопоставимы с внешней деревенской опрятностью. Мраморная плитка на полу, статуи атлантов, придерживающих потолок. На входе в гостиную – внушительные лестницы с кованными перилами, ведущие на второй этаж по левой и правой сторонам. А по центру – большая бронзовая статуя льва и длинный белый кожаный диван позади нее. Пожалуй, это первое, что привлекло мое внимание. Все вычищено и выглажено до блеска в глазах.

Действительно, масштабность и монументальность интерьера поражала. Так, наверное, строили замки в средних веках, но никак не обычные каркасные постройки стандартного типа как в этой деревне. Я еще раз обвел восхищенным взглядом гостеприимный дом.

Пока мы топтались у дверей, Адель молча исчезла в лабиринте комнат.

- Скажи, ведь ты ничего такого не ожидал увидеть? - Себастьен, заметив мое удивление, подмигнул и потер руки. – Ведь правда?

Я кивнул.

- Адель владеет некоторыми фокусами, которые позволяют делать все это. – Он махнул рукой в сторону интерьерного великолепия и горделиво задрал голову, как будто именно он, а не Крачская сотворила тут такое чудо.

- Да уж вижу! – Протянул я, рассматривая греческий орнамент, ползущий змеей через всю гостиную.

- Сейчас! – Раздался ее голос сверху. – Я сейчас, располагайтесь!

Пару минут спустя, не ожидая больше никаких приглашений, я несмело сделал шаг от двери.

Себастьен подтолкнул меня в спину. Мне показалось, что сам он то ли боится Крачскую, то ли тайно влюблен в нее. Но его поведение резко изменилось с того самого момента, как мы пересекли порог ее дома. Нахальный и наглый раньше, в общении со мной, он вдруг притих. Неуместные слова и фразочки, которыми он меня так раздражал, испарились словно по мановению волшебной палочки. Можно ли приписать такие чудеса Адель? Оказывается, у нее есть и другие фокусы, кроме увеличения внутреннего пространства.

- Давай, иди! – Он продолжал подталкивать в спину.

- Да хватит тебе! – Я обернулся, и Себастьен в миг убрал руку. – Что с тобой?

- Ладно, ладно. – Пробормотал он и первым занял место на диване. Я присел рядом и чуть не провалился в кучу ваты – настолько он оказался мягким. Мне пришлось выкарабкиваться из пушистой глубины. В конце концов, я пересел на край, чтобы не вести беседу из столь неудобного положения.

- Давно я здесь не был. – Себастьен крутил головой, разглядывая гостиную. – Давно… и ничего не изменилось! – Констатировал он. – Да-а-а, Адель консервативна даже в мелочах, мой друг.

- Я рад за нее. – Я пожал плечами.

- Сколько лет прошло, а все вещи как были на своих местах, так и остаются! И такая же чистота кругом… Аккуратистка! – Мне показалось, или он произнес это с большим восторгом?

- Странно, что ты придаешь значение таким вещам.

- Почему? Или ты думаешь, что в нашем мире по-другому относятся к перфекционизму? Не доведись тебе застрять тут на долгие века, как мне, или Адель, или некоторым другим, у тебя бы появились привычки похлеще. – Себастьен махнул голой.

- Нет, спасибо! – Я отринул такую возможность. Совсем не хотелось бы

- Нет, спасибо! – передразнил он меня. Кажется, он начал приходить в себя после встречи с Крачской.

- Сойка! – Опять раздался голос Адель теперь уже откуда-то из глубины дома. - Сойка, милая, выйди к гостям! Предложи им чего-нибудь. Они издалека!

- Сойка? - Себастьен приподнял бровь.

В ту же секунду на пороге гостиной появилось очаровательное юное создание на вид лет четырнадцати-пятнадцати. Режьте и бейте меня, но в жизни своей я еще не видел столь яркого воплощения красоты, невинности и нежности одновременно. А она стояла в дверях и просто улыбалась нам с Себастьеном.

- Э-э-э… деточка. – С трудом подобрал Себастьен слова. – Принеси нам просто воды. Что-то совсем пересохло в горле.

Я кивнул.

Сойка молча испарилась и через пару минут вернулась, держа два стакана с водой, в которой плавали колотые куски льда. Поставив воду на столик перед нами, она отступила на шаг.

- Может что-то еще? – Спросила она.

Себастьен, сразу опустошивший полстакана, даже поперхнулся.

- Нет, нет, не надо. Если только, - он запрокинул голову, допивая последний глоток, - еще воды.

- Хорошо! – И Сойка опять исчезла.

- Ты нервничаешь? – Я повернулся к Хранителю.

- Нисколько! – Ответил он резко. – Нет!

- Не ври. – Я укоризненно помотал головой. – Я впервые вижу тебя таким за все наше путешествие.

- Каким таким? – Себастьен нервно тряс коленкой.

- Таким! – Я кивнул на дрожащее колено.

- А, - махнул он рукой, - не обращай внимания, просто ноги устали – мы столько прошли.

- Знаешь, - мне показалось, что я начал о чем-то догадываться. – Все это не просто так - весь наш поход.

- Что ты имеешь ввиду?

- Все наше путешествие. Оно такое долгое! Сначала мы шли пешком пару десятков миль, потом летели на самолете, как простые пассажиры, потом ехали на телеге… Это… это все не просто так!

Себастьен молчал.

- Я понял причину! – Меня озарило. – И дело даже не в крыльях! Вместо того, чтобы лететь… Ты просто не спешил. Ты знал, и ты не спешил! Специально тянул время, чтобы попасть сюда как можно позже! О, Боже мой, вот это да!

- Замолчи! – Процедил сквозь зубы Себастьен. – Пожалуйста!

- Ничего себе, ты умеешь говорить «пожалуйста»?! Мой ангел-хранитель знает слово «пожалуйста»! – Пришла моя очередь подтрунивать над ним. – Вот это да!

- Тише! – Он дернул меня за рукав рубашки.

- Кхм. – Мы с Себастьеном одновременно посмотрели в одну сторону. Адель стояла, облокотившись на дверь у входа в гостиную. – Мальчики, я вам не помешала ссориться?

- Нисколько. – Себастьен смущенно опустил глаза.

И все-таки он в нее влюблен. Или любит до сих пор, уж не знаю, какая история их связывает, но явно что-то здесь есть. Прямо ощущается в воздухе. Адель в лучшие годы явно была не дурна собой, остатки былой красоты еще напоминали об этом.

- Но почему? – Шепотом спросил я у Хранителя.

Тот лишь грозно зыркнул в мою сторону, взглядом попросив меня немедленно заткнуться.

Между тем, за все то время, пока мы болтали, Адель успела переодеться и немного привести себя в порядок, эстетично обновив косметику на лице. Женщина в любой ситуации остается женщиной, даже если в первом часу ночи к ней в дом нагрянули нежданные гости.

- А где Сойка? – Поинтересовался Себастьен.

- Подростки очень часто рассеяны. К тому же, я сама у нее забрала воду, чтобы принести тебе. - Действительно, в руках Адель держала еще один стакан воды со льдом. Она протянула его Себастьену.

- Спасибо! Я очень польщен! – Он горделиво выпятил грудь. На этот раз Хранитель пил, растягивая удовольствие, маленькими глотками.

- Давно не виделись. – Адель присела рядом.

- Да, я как раз рассказывал молодому человеку, что с момента нашей последней встречи в твоем доме, ничего не изменилось. Разве что… - Он намеренно затянул эту секунду, - ты еще больше похорошела. – В конце концов Себастьен отвесил увесистый комплимент.

- А сколько прошло? – Уточнила Адель. – Сейчас уже и не вспомнить.

- Двести! – Выпалил он. – Два века! Или для тебя слишком много? – Чтобы скрыть очевидную нервозность, Себастьен положил ногу на ногу и скрестил руки на груди.

- Да ты преувеличиваешь, милый. – Адель расцвела. – Хоть и не мне считать прошедшие годы, но, будь уверен, что ты ошибаешься. Нехорошо напоминать женщине о ее возрасте! – Она посмотрела на Себастьена с укоризной.

- Неужели? – Себастьена бросило в краску – то ли от очевидного вранья, то ли от того, как назвала его Крачская. Интересная история получается…

Еще некоторое время я сидел молча, не обращая на себя внимания. А они, кажется, совсем забыли обо мне, обмениваясь нежностями.

* * *

«Чувства обесцениваются, если осмысливать и анализировать их логически. Любовь умирает, если начинаешь думать, за что ты любишь человека. Этак очень легко утратить способность быть счастливым, если постоянно оценивать свою жизнь и подходить к ней с точки зрения объективной реальности – все слишком сухо и правильно. Так не должно быть!

Во всем есть смысл. Я бы не хотел утратить то, что называется чувствами. Они смягчают даже самые сложные повороты судьбы. На кого рассчитывать, и думать каждый день о том, как сложны эти минуты, складывающиеся в часы, дни, годы? С кем поделиться? 

Когда все роем пчел звенит, жужжит в голове, и нет никаких правил, логического ряда, и стройного движения мысли, когда хаос полностью заполняет собой – куда двигаться дальше, где оно – понимание происходящего?

Весь мир перенасыщен так называемым реализмом. Его слишком много в последнее десятилетие. Ему слишком много уделяют времени. Казалось бы, правда за правду. Но где тогда то, что люди называют чувственностью, страстью, любовью? Все сухо и слишком совершенно. И, порой, абсолютно безразлично. Такое мне не нужно – нужно совсем другое. Другой мир, другие мысли, другие чувства. Я – отшельник, Робинзон Крузо, попавший на остров. Мне кажется, что я потерялся в нулевых среди сутолоки лиц, среди потока бесполезной информации. 

И, знаешь, когда все надоедает и осушает без остатка, когда мир вокруг становится слишком тесен и суетлив, кажется, что только одно лишь мгновение далеких шестидесятых может меня спасти. Я не фанат, но близок к этому. 

Те самые далекие шестидесятые, о которых никто и не помнит уже почти ничего… Мир был так мал и ничтожен, но так уютен, что, пожалуй, будь у меня эта возможность, я бы выбрал его своим вечным пристанищем. 

Беззаветное десятилетие солнца, неги, всеобщего тепла и единения. Мы все делали вместе, не разочаровываясь друг в друге ни на миг. Он был прост и понятен тот мир. Маленький, скромный, тесный. Упоенное свободой десятилетие. Такого никогда не было раньше, и никогда не будет потом. Мир, в котором мы знали, что всегда наступит завтра. Мир, в котором любовь является началом всего сущего. Такой идеальный, так необходимый каждому и бережно хранящийся глубоко-глубоко в памяти «all-you-need-is-love» мир. В котором даже все боги «Битлз» еще живы и широко улыбаются с глянцевых плакатов».

Я видел ее, я ждал, но она замедляла шаг. Почему? Крупные капли дождя били ей в спину. Что-то держало ее там, что-то не давало возможности идти быстрее. И вдруг, позади нее, оскалившись, огромной коброй, раскрыв смертельный капюшон, поднялась трава, готовая в следующую секунду броситься на Диану и поглотить ее.

- Беги! – Я кричал, стремился к ней навстречу, ускоряя шаг, почти бежал. Поле передо мной ощетинилось колкими стеблями и пыталось схватить за ноги, остановить меня. Дождь превратился в град и пулял в меня острые замерзшие комочки. Все было заодно. Трава вилась над головой у Дианы, готовясь к последнему смертельному прыжку.

- Беги, Диана! Быстрее! - Только и оставалось истошно кричать, чтобы попытаться заглушить шум оглушающей бури. – Я здесь!

И вот она совсем близко. Пробиралась через высокие заросли. Сколько это все продолжалось – секунду или больше? Все равно долго! Так не бывает, не может быть! Но она протянула руку – до ее пальцев несколько безымянных дюймов. Я тянулся к ней, тянулся изо всех сил через бушующие силы природы, через холодный град, через все годы, что прошли без нее, потому что понимаю, что второго шанса не будет… и сжимаю ее руку в своей… В каком мире очнемся мы с тобой?

Вдруг все закончилось.

Буря стихла в одно волшебное мгновение.

- Ты пришла! Я ждал тебя! – Я обнимал, целовал Диану. Она бессильно повисла у меня на руках. Но глаза ее живы и губы еле двигаются. Я с трудом, но разбирал ее шепот:

- Я торопилась, правда! Я боялась не успеть. Прости!

Я опустил ее на землю и сам присел рядом во враждебную еще несколько минут назад траву. Диана очень устала, и мгновенно заснула под тихий шелест колышущихся на ветру зеленых остроносых стеблей.

* * *

- …и вот мы здесь. – Голос Себастьена вернул меня в реальность. Во всяком случае в ту, в которой мы сейчас находились. Как я понял, он последовательно рассказал Адель мою историю. Начиная от аварии на шоссе и до нашего появления на пороге ее дома. Свой рассказ он, как обычно, обильно приправил шутками, да так, что Крачская давно даже не сдерживала улыбки. Интересно, кто в его эпопее оказался бо́льшим дураком? Сомневаюсь, что сам Себастьен.

Адель покачала головой.

- Что только думает себе Мигофу? Бедный мальчик! Вместо того, чтобы жить, любить, чувствовать, его отправляют в черти какие дали. И ради чего?!

- Ну да, а мог бы сразу того. – Хмыкнул Себастьен и провел большим пальцем по горлу - как всегда в своем стиле.

- Себастьен! – Адель посмотрела на него, она явно была недовольна подколками моего Хранителя. – Все слишком серьезно, чтобы ты превращал в фарс.

- Слушай, друг, - вдруг внутри меня что-то словно вспыхнуло, разгораясь все больше. В конце концов, я не собирался замалчивать его издевательства. – Если я тебе что-то сделал – так и скажи. Если ты не хочешь идти со мной дальше, то тоже скажи. Или если тебя на это принудительно подписали, и ты не смог отказаться – тоже скажи, я все пойму. Но вот чего я не понимаю, так только твой злой идиотский юмор! Если ты здесь сам застрял на сотни лет – это не дает тебе повод издеваться надо мной!

- Тссс, спусти пар, приятель! – Себастьен попытался было остудить меня.

- Ну нет, уж, слушай! – Я понимал, что настал тот момент, когда я могу уже, наконец, высказаться. – С того самого момента, как я оказался в вашем недомире, ты все время пытаешься лишь больнее ущипнуть меня. Мне и так паршиво! Я ничего не понимаю – что, зачем, куда мы идем, для чего? Какие-то тени прошлых лет, призраки настоящего, коты в подворотнях и вся остальная странная ересь. Кто я – призрак, потерявшаяся душа, бестелесное существо в поисках своего вечного пристанища? Или только потому, что и так не сильно ощущаю себя живым, и почему-то поверил какому-то Мигофу, что вновь могу стать человеком и обрести плоть? Кстати, а кто такой Мигофу? Может, тоже один из ваших болтунов?

Я увидел, как лицо Адель побелело, а глаза расширились от ужаса.

- Не говори так! – Произнесла она шепотом. – Не говори так! Ты можешь говорить на счет кого угодно, но ошибаться насчет Мигофу не можешь. Ты должен доверять ему!

- Да, извините. – Я и сам понял, что сильно погорячился. – Наверное, я и не должен был так говорить. Впрочем, теперь все равно. – Я вдруг понял, что у меня уже нет никакого желания продолжать ссору.

- Все? Ты закончил? – Себастьен сидел на диване, закинув ногу на ногу.

Я пожал плечами.

- Ты, думаю, устал, других объяснений у меня нет. – Он кивнул Адель. – Милая, застели постель нашему юному герою, а то у меня от него голова скоро пойдет кругом. Пусть отдохнет.

- Сойка! – Ее голос поднялся до второго этажа.

Девочка тут же показалась у перил лестницы, как будто того и ждала.

- Солнышко, проводи нашего гостя! – Адель указала на меня.

Та кивнула.

Я медленно встал и направился к широким ступеням.

- Ладно, спокойной ночи вам всем.

- Угу! – Промычал Себастьен.

- Спокойной ночи! – Махнула рукой Адель.

Подъем по мраморной лестнице выбил из меня весь дух. Я еле отдышался, оказавшись наверху. Сойка проводила меня в гостевую спальню на втором этаже дома и ушла, чтобы не смущать своим присутствием.

Мне кажется, или хозяева дома страдают гигантоманией? Впрочем, скорее, наслаждаются!

В спальне обнаружилась широченная кровать, на которой поместилось бы три меня, и еще место осталось. Кое-как взгромоздившись на кровать, я укрылся одеялом и тут же уснул, оставляя впечатления прошедшего дня для ночных фантазий подсознания.

Я проснулся среди ночи от тяжелого ощущения. Сыро, очень зябко и дрожь пробирает изнутри. Подо мной уже не та гигантская мягкая кровать, на которой я заснул – со всех сторон меня окружал холодный камень. Я медленно поднялся на локтях и осмотрелся. Кажется, я оказался заперт в каменной клетке. Откуда-то сверху капали холодные капли, разбиваясь о гладкие спины вмурованных в пол булыжников. Брызги летели прямо в лицо. Куда я попал? Где опять не там проснулся? Или недореальность дала сбой и схлопнулась, выбросив меня в черную дыру – еще одну параллельную реальность?

Меня окружала полная темнота. Глаза никак не могли привыкнуть к ней. Тьма поглотила все вокруг. Есть ли отсюда выход, или теперь я умер навсегда?

Капли воды мерно стучали вокруг в разных тональностях, выворачивая мозг наизнанку и раскалывая его на сотни маленьких частей. Китайская пытка водой[4] – стук капель тут и там. И он лишь усиливался. С каждой минутой воды становилось все больше.

И вот, я уже пытался кричать, звать на помощь, но звук моего голоса поглощала все та же всеобъемлющая темнота.

Я поднялся и на ощупь, тыкаясь руками в каменные стены, попытался найти дверь или что-то похожее на нее. Стена не поддавалась – ни единой щели или зазора. Мои руки метались, ощупывая тысячелетнюю вязь камней. Хотя бы единый намек на выход отсюда. Но стена молчала.

В своих сомнительных попытках я натыкался на спутанные нити плюща, оплетающего мокрые валуны. Его острые листья мгновенно рассекали мои пальцы до крови – все против меня. Но я не останавливался, через силу и боль продолжал искать. Плющ змеей лез в лицо как живой, пытаясь достать мои глаза, бил листьями по щекам, оставляя тонкие порезы, цеплялся за шею.

Вода уже поднялась до колен, и если мои бесплодные искания ни к чему не приведут, то я так и останусь в этой каменной коробке, застрявшей где-то во вне временьи. Еще хуже, когда вода сомкнется под каменным сводом, оставив меня умирать среди ее вод. Впрочем, не надо думать, не думать об этом.

Мои пальцы бешено выплясывали на камнях дикий танец до тех пор, пока случайно не зацепились за выступ. На плоской стене он явно казался чужеродным – чуть больше других камней, чуть более гладкий, и теплее остальных. Положив на его тело руку, я пытался надавить на него, нажать. Но рука скользила, сваливалась вниз, оставляя голый выступ торчать из стены. Ошибся? Не думаю, вряд ли. Хоть и замешкался, но продолжал прикладывать усилия. И вот, спустя несколько секунд, он, наконец, поддался и провалился вглубь стены. Вместе с ним разомкнулась и стена, открыв проход за ширмой вьющегося плюща. Рискуя остаться совсем без пальцев, я крайне осторожно отодвинул колючую сеть и оказался в длинном черном коридоре.

Тут же, словно по щелчку невидимых пальцев, зажглись факелы. Если бы я хотел, то мог бы представить себя Индианой Джонсом. Впрочем, все и так было близко к тому.

Факелы горели вдоль коридора длинным стройным рядом. Масло коптело и, выгорая, поднималось черными струйками к потоку. В нос бил непомерно резкий запах гари. В этой темной, непролазной пещере, все ужасно смердело, и каждый шаг отзывался смертью.

Под ногами теперь была черная липкая жижа, смешанная с желтым песком, который неприятно хрустел при каждом шаге, а над головой висели ледяные сталактиты[5], отражая дрожащий свет. Я вытянул ногу из чавкающей грязи, сделал шаг отяжелевшей ногой, и все повторилось вновь. Вокруг был только несмолкаемый звук капающей воды, который теперь только усилился. Ужасная прогулка, больше похожая на бесконечный кошмар.

А где Себастьен? Где этот насмешливый бурдюк на кривых ногах с крыльями за спиной? Он бы, наверное, объяснил, что происходит. Но его нет. Нет того, кто бы мог объяснить мне все.

И я продолжал медленно передвигать ногами, спеша пересечь коптящий факелами коридор. И еще где-то в глубине души надеясь, что здесь не подготовлено хитроумных ловушек из египетских гробниц для навязчивых охотников за сокровищами. Их я и не искал, я не за этим шел. Я и так застрял в огромной ловушке под названием «кома». И как теперь выбраться? Впрочем, я довольно быстро, насколько вообще возможно, оказался на другом краю коридора, так и не встретив опасных преград, и уперся в тяжелую металлическую дверь. Угольно-черная, высотой в три человеческих роста, с круглым железным замком, опечатанным старым воском.

В слабеющем свете факелов я разобрал на нем странные знаки-руны, мало что имеющие с буквами знакомого алфавита – что-то ближе к арабской вязи или египетским письменам, но более резкие и острые углами. Сомневаюсь, что они написаны чьими-то руками, без магии тут никак не обошлось. О, боги, боги! Сколько еще тайн хранит моя внезапная инкарнация?

Между тем, факелы догорали. Пш-шшш – они гасли с громким шипением, отсчитывая минуты. Уже испускали дым семь из десяти, осталось всего три. У меня совсем немного времени, чтобы разобраться с дверью. Не хотелось бы опять остаться в полной темноте.

Сначала я просто разглядывал печать. Потом, для очистки совести толкнул дверь плечом со всей силы. Не помогло, только кожу сбил до крови. Но все равно, как баран, не веря себе, метнулся к двери еще и еще раз. Но все усилия бессмысленны и бесплодны – железо не сдвинулось ни на дюйм. А вот плечо действительно чувствительно болело. Что ж, это лишний раз доказывало, что я все еще жив в каком-то смысле, а, значит, нельзя вот так просто сдаваться – надо продолжать.

«Абракадабра, - бормотал я себе под нос детское заклинание, так просто чтобы отвлечься, чтобы немного разогнать тучи сгустившегося надо мной страха. – Или как там тебя – сим-сим, откройся!»

Конечно, я и сам понимал, что эта глупость никаким образом не поможет мне сдвинуть с места тяжеленые ворота, преграждающие путь к выходу. Но чтобы не терять время зря, я начал искать пальцами на двери выпуклости или выступы, как на той стене с плющом, но не находил ничего похожего. Я водил ладонями по шершавой поверхности, но ржавая металлическая стружка все время пыталась забраться мне под кожу.

«Будь осторожен!», - кто-то шептал мне на ухо. Голос казался знакомым, но я не помнил его. Нет, мне не привиделось – слова эхом разносились по всей длине темного коридора, многократно отталкиваясь от стен, и исчезая в далеком проходе на другом его конце – там, откуда я пришел.

Ну вот, к моему разочарованию, остался всего один горящий факел. Да и его свет уже не такой уверенный, как был вначале. Пламя становилось все у́же и у́же. Скоро он совсем истлеет и погаснет, оставив напоследок лишь мерцающие искры. Надо было что-то придумать, и в самое ближайшее время.

Я дотронулся до замка́ – он такой же холодный, как и дверь, точно является частью ее самой. Медленно перебирал пальцами выпуклые буквы и знаки на поверхности – они создавали особый рельеф, остроносый рисунок, отдаленно напоминающий арабески[6]. Но ничего не происходило. Я пытался подобрать слова, которые казались мне подходящими для заклинания, искал какую-то взаимосвязь между символами и латиницей, но не находил, попусту теряя драгоценные секунды.

«Твою же!..» - Выругался я про себя.

Совсем отчаявшись, я приложил к замку обе ладони и уперся лбом в бесчувственный металл, в изнеможении прося богов, которые были поблизости, разгадать секрет железной головоломки.

И о, чудо! Постепенно холодный воск под ладонями начал нагреваться, вбирая в себя тепло моих рук. Он становился мягким и податливым. Символы на его поверхности исказились и вытянулись, на глазах меняя форму. Еще немного и воск, полностью расплавившись, потек по железной поверхности двери, освобождая ее запоры из векового плена. Они с грохотом упали, больше не удерживаемые ничем.

Ура! Путь открыт! И тут же с треском погас последний факел. Оказавшись снова в темноте коридора, я инстинктивно толкнул дверь от себя. Она легко поддалась и плавно открылась, словно ее петли только вчера были смазаны маслом.

Передо мной – лестничная клетка обычного многоэтажного дома где-то на окраине мегаполиса. Таких не найти в бизнес-центрах Большого яблока, где уборщики появляются чаще, чем сотрудники компаний, арендующих офисы на этажах. Слабое мерцание тусклых полувыгоревших ламп дневного света с характерным жужжащим звуком и граффити на стенах: голова бойцовой собаки в колючем ошейнике, сжимающей в оскаленной пасти слово «ПСЫ», безумный эмоджи-смайлик с выпученными глазами и надписью под ним «Улыбайся!», черно-белая «DICK»[7] с характерной графикой вместо буквы «I» тупая до неприличия, а рядом с ней «Добро пожаловать в Ад!». И, как апофеоз, – неаккуратно заколоченные досками двери лифта с надписью о ремонтных работах и грязная лестница с провалами ступеней.

Я различал ленты гнилого синего мха, вольготно расположившегося на стенах и, проросший сквозь бетон, папоротник, чьи листья качались вверх-вниз словно живые. Ненавижу его! Нет ничего более отвратительного, чем эта ненасытная трава, растущая по углам. Он заполнял собой все и вся, дай только ему осыпаться спорами на землю. Вскоре он захватит территорию, не гнушаясь самых непроходимых мест, и не оставляя ни единого просвета – один сплошной папоротник. Он вечен и прожорлив. Многие слепо недооценивают его, а ведь у него явно есть мозги.

Свет мерцал, затеняя листья растений, а иногда полностью скрывая их в темноте. Протяжный гул из железного горла мусоропровода, где завывал ветер, немного заглушал треск накаленных ламп.

Я все еще один, абсолютно один, никто не придет на помощь, если что-то случится. А ведь случится, я чувствую! Это может произойти в любую секунду. Страх, липкий страх, он пришел опять, как тогда. Я был практически гол, я не был защищен от него ничем. Я боялся потонуть в нем, и больше никогда не вернуться к свету.

Но мне нужно идти. В спину била темнота – лестница только одна и вела она вниз. Спускаться по ней невыносимо из-за охватывающего ужаса, застывшего на скользких перилах. Но я через силу преодолевал себя и шел. Шел в темноту, ощупывая каждую ступеньку, боясь соскользнуть и оказаться в объятиях неминуемой гибели.

Я ступал осторожно. Тысячи мыслей роились в голове. Страх, липкий и скользкий тянулся за мной. И кто-то тяжело дышал в затылок. Можно было бы обернуться, но все мои движения неподвластны мне самому. Даже тело плохо меня слушалось. Делал шаг и надолго замирал на очередной ступени, готовясь идти дальше. Многие из них изъедены временем – острые осколки камней торчали наружу из бетона, пытаясь ухватить меня за ботинок или штанину. Пока таких попадалось одна или две, и я даже не пытался думать о возможном отсутствии целых лестничных пролетов – просто шел вперед.

Этажом ниже откуда-то из глубин плохо освещенного коридора на лестничную клетку, колыхаясь под порывами задувающего сквозь разбитые окна ветра, вплыла большая баранья голова, охваченная языками огня. Пока она медленно двигалась, освещая коридор, я опять наткнулся взглядом на граффити: большое крылатое существо с пышущей огнем пастью и надпись во всю стену: «Здесь обитают демоны», а рядом библейский сюжет «Искушение» с Евой и яблоком.

«Победи их! - Опять шептал знакомый голос. – Победи своих демонов!». Так вот в чем дело?! Шепот перерос в шипение, а баранья голова обратилась большой змеёй, готовой совершить прыжок. Она уже раскрыла пасть, и я увидел перед собой два окровавленных зуба, острых как ножи. Какая неудача, что свое мачете я оставил дома, еще в том мире живых людей, где демонам не место. Как же теперь сражаться – неужели голыми руками? Но думать некогда – громадное тело летело на меня. Я схватил гада за шею и приложил все оставшиеся во мне силы, чтобы избежать укуса огромных зубов. Борьба неравная. Его голова заваливалась то вправо, то влево, сколькое тело всячески извивалось, пытаясь подобраться как можно ближе. И мне ничего не оставалось, как все сильнее и сильнее сжимать его трахею до тех пор, пока чудовище замертво не упало к моим ногам, выпучив глаза и вывалив раздвоенный язык.

И без того опасная прогулка превратилось в еще более опасное путешествие. Ослепляющая вспышка – и тварь исчезла, вместо нее осталась большая лужа. И почему я не удивляюсь?