Формула любви. Книга I

Часть 1 / 3

- Прошел почти час, чем ты там занят? – Себастьен опять посмотрел на часы. – Нам надо идти.

Я моргнул – все тот же госпиталь за спиной у Себастьена – ни тебе Лидо ди Езоло, ни кованных перил маленького балкончика, ни шума моря, ничего такого…

- Может быть, тебе нравятся игры с твоим подсознанием, но все-таки нам пора. – Он встряхнул крыльями за спиной. Едва уловимая глазу волна пробежала по ним снизу вверх, до самых кончиков. Из оперенья выскочило белое перо, и мягко опустилось на каменное крыльцо.

- Мама, мама! - Из дверей больницы выходили посетители и среди них рыжий мальчишка лет шести. – Мама, смотри какое перо, можно я возьму домой? – И, не дождавшись разрешения, поднял его и вставил в нечесаную копну волос, став похожим на индейца. Себастьен подмигнул ему, а тот лишь растерянно улыбнулся и побежал догонять мать, уже спустившуюся с крыльца.

- Он что, тебя видел? – Не понял я.

- Кто? - Уточнил ангел, - тот мальчишка?

- Да, он.

- Ну да. Дети все видят. – Он помахал вслед убежавшему малышу. – Только им все равно никто не верит. Ладно. – Он развел руками. – Почему мы до сих пор тут торчим? Нас ждут.

- И куда мы направимся теперь? – Я усмехнулся. - На мою планету, в Италию, или, может, в Древнюю Грецию? – Кажется, стоило закрыть глаза и черный космос с иллюминацией звезд возвращался.

- Не ограничивай себя тем, что ты уже видел. - Хранитель усмехнулся. – Сначала мы отправимся к Мигофу.

- Где это?

- Скорее – кто это! Я ведь уже говорил тебе, что все это не похоже на Скифию, на загробный мир, да и ты все-таки еще жив как-никак. Несмотря на то, что пересек черту, здесь, кроме нас с тобой, есть и другие такие же, больше похожие на живых. Идем. – Себастьен убрал крылья под белый халат и, довольно легко для своей полной фигуры, спустился по ступеням. - Идем, идем, что ты там замер? - Себастьен обернулся и махнул рукой. – Здесь недалеко, в нескольких кварталах. Заодно подышим затхлым вечерним воздухом твоего любимого Манхеттена.

А я не заставил себя больше ждать.

Мы спускались к Чайна-таун[11]. Я хорошо знал эти места – с Дианой мы часто засиживались в маленьких чайных заведениях китайского квартала, насквозь пропахшего быстрой уличной едой. Чан-чао-цин, пуэр, ци-хун – все эти названия я узнал от Дианы, а она неплохо разбиралась в чае. И, сколько бы не учила меня, мне не удавалось запомнить ничего из всего множества названий. Кроме, конечно, вкуса, в котором ощущалась древность рецептов и крепость сорванного чайного листа.

Случайно ли таинственный Мигофу назначил встречу именно здесь? Все мои чувства были напряжены, в каждой клеточке моего тела роились воспоминания, мои мысли вернулись в прошлое. Так все-таки случайность или намек? Я на все сто был уверен во втором, иначе, к чему такая знаковость?!

Мы молча шли, я ни о чем не расспрашивал Себастьена. Думал, сам все узнаю со временем. И, погрузившись в воспоминания, был почти оглушен звоном китайских колокольчиков, которые известили хозяев лавки о нашем приходе.

За невзрачной деревянной дверью скрывалась такая же ничем не примечательная чайная с одинаковыми лакированными стульями и столами. Встретившая нас улыбчивая китайская официантка проводила вглубь заведения, усадив под большой красный китайский фонарь над столом.

- Тебе не кажется, что для призраков такое обслуживание слишком реально? – Я разглядывал меню, перелистывая толстые ламинированные листы.

Себастьен вольготно раскинулся на стуле, постукивая костяшками пальцев по видавшей виды эмали стола. Меню перед ним оставалось закрытым.

- Все относительно, мой дорогой друг. И каждый определяет для себя уровень реальности. Все здесь, и только здесь. – Он постучал пальцем по лбу. – В голове. Скажу тебе по секрету, на самом деле неизвестно, что реальнее – жизнь, смерть, или то, что ты подразумеваешь под этими словами. Их может вообще не быть…

Он оглянулся и посмотрел на часы на стене. Удивительно, но в этот вечерний час чайная была абсолютно пуста, если не считать официантки и невысокого седого китайского бармена с длинными тонкими усами, как у рака, свисающими под стойку. Его опущенная голова, закрытые глаза и скрещенные на груди руки – все это придавало ему еще большего сходства с сумеречным животным.

- Мигофу еще не пришел. Странно, обычно он всегда пунктуален. Опаздывать не в его стиле. - Себастьен нажал кнопку звонка на столе. – Ты определился с заказом? – Я и не заметил, как официантка оказалась у нашего столика с блокнотом и ручкой, готовая записывать.

- Кусочек платформы, аудиторию и конек. – По всей видимости, мой ангел был завсегдатаем этой чайной и знал меню наизусть, ведь он даже не притронулся к нему. – А ты? Ты что будешь? – Одернул он меня. – Только чай или что поэкзотичнее?

Я продолжал листать страницы, все еще не будучи уверенным в своем выборе, - странные названия блюд не были снабжены иллюстрациями, как было обычно принято в подобных заведениях. А таинственные буквы-руны ни о чем мне не говорили. Хорошо еще, что хотя бы были продублированы на понятном языке.

- Мммм… Руки Будды! - Мне показалось, что это просто звучит забавно, но Себастьен посмотрел на меня с уважением. Значит точно надо брать! Я захлопнул меню, пожалуй, даже чуть громче, чем надо было бы. – И пуэр. Чайник. Если вы не измеряете в чем-то другом. – Я отчаянно попытался улыбнуться.

Официантка кивнула, молча отчеркнула заказ и исчезла на кухне. В чайной мы остались втроем с безымянным барменом, который действительно спал, облокотившись на стойку, и чуть присвистывая во сне.

- Мигофу никогда не опаздывает, что же сегодня случилось? - Себастьен нервничал. – Итак, давай я расскажу. Введу в курс дела, если хочешь.

Я кивнул.

- Мигофу, - мне показалось, или каждый раз хранитель произносил это имя с волнительным придыханием? – Может дать тебе шанс вернуться. Точнее, шанс-то тебе уже предоставлен поскольку ты здесь. Но он расскажет, как ты сможешь им воспользоваться. Я имею ввиду, что при сильном желании ты можешь вернуться туда – в реальный мир. Ты ведь хочешь?

Я поднял глаза – Себастьен не шутил.

- Хочу! - Уверенно произнес я. – Еще как хочу!

- Мигофу тот, кто поможет тебе. Укажет дорогу к воротам, которые пока еще не закрылись.

Бармен за стойкой засвистел во сне чаще и еще громче. Себастьен поморщился и нажал кнопку звонка. В следующий момент улыбающаяся официантка уже стояла возле нашего столика.

- Не могли бы вы разбудить вашего бармена? Он мешает.

- О, д’ья, конесьно. – На сносном английском ответила она и щелкнула пальцами. В следующую секунду тот исчез под стойкой, с грохотом повалившись на пол.

- Спасибо. – Себастьен с нескрываемым удовольствием потер ладони. – Я, правда, имел ввиду, нечто другое, но если это поможет, то тоже подойдет. Спасибо!

А бармен, кряхтя, уже выбирался из-под своего рабочего места, потирая ушибленные места. Затем последовала горячая перебранка на китайском. К счастью, видимо вспомнив о нашем присутствии в чайной, стычка продолжалась недолго и больше походила на шипение двух змей.

- Сьто есе зелаете? – Официантка держала ручку наготове.

- Нет, спасибо. Этого даже слишком много. – Себастьен проявлял беспокойство, нервно стуча костяшками пальцев по столу.

Официантка вновь исчезла за ширмой на кухню. Но только для того, чтобы спустя несколько мгновений появиться с подносом в руке, на котором возвышался наш с Себастьеном заказ.

- Мммм. – Протянул Хранитель и повел носом, предвкушая вкус яств. – Конек должен быть хорошо прожарен, и только тогда получается действительно потрясающий вкус.

Четыре огромные тарелки появились на столе. В воздух поднимался легкий дымок со странноватым запахом – немного сладким, с явным присутствием большого количества красного перца и сельдерея с корицей. Попробуйте воспроизвести и вы поймете.

Руки Будды, лежащие на тарелке, причудливо переплетались между собой скрученной во много раз толстой косой золотистого цвета с такими же толстыми, похожими на человеческие пальцы, окончаниями. Аудитория и конек – два правильных прямоугольника, отличающиеся друг от друга лишь цветом и плотностью. И если конек больше напоминал рыбное желе, то аудитория, наоборот, больше походила на стейк средней прожарки кислотно-бордового цвета. Кусочек платформы, оказавшийся обычной плиткой шоколада, принесли отдельно, вместе с чайником пуэра и двумя маленькими чашечками на подносе.

- Надеюсь, тебе не придется объяснять, как есть руки Будды? Начинать надо с пальцев. Впрочем, если ты их заказал, то наверняка умеешь. – Себастьен захохотал во весь голос.

- Да, конечно. – Я крутил перед собой тарелку с неведомым мне ранее блюдом и пытался понять, как с ним справиться. – Сто раз так делал!

А пока я думал, Себастьен указал на странное приспособление – вилку с двумя выгнутыми под прямым углом зубьями, с помощью которого чудна́я еда быстро поддалась. Необычный вкус нечто похожего на мясо, перетертого с плесневелым сыром, хлебом, большим количеством мяты и легкой тональностью других незнакомых мне приправ поразил вкусовые рецепторы.

- Вкусно! Не идеально, конечно, но вкусно!

- Да, замечательная часть бытия. - Себастьен как раз наколол на вилку остатки аудитории. – Хотя бы в еде. Все не так, как у вас, а гораздо вкуснее.

Я кивнул, пережевывая последний кусок рук Будды.

Странные вкусовые ощущения во рту быстро были смыты горячим пуэром. Хоть что-то знакомое в этом странном мире. Его вкус ничем не отличался обычного китайского чая, который подают во многих заведениях квартала.

Седой безымянный бармен протирал очередной стакан, уставившись взглядом в стойку. Думаю, если бы где-то поблизости пробежал мадагаскарский таракан, он бы его даже не заметил. И если бы его глаза не были открыты, можно было даже подумать, что он опять спит.

«Вот как, - размышлял я, откинувшись на спинку стула, закинув ногу на ногу и прикрыв глаза. – Сколько у меня шансов вернуться – неизвестно. Но все-таки они есть. Как-то это кажется слишком просто, как шанс выиграть дом в лотерею. Где-то здесь прячется подвох. Но если правильно распорядиться предоставленным временем, то, в принципе, ничего страшного не случилось. Конечно, кроме аварии, комы, и того, что одновременно с этим, я каким-то образом умудряюсь гулять по вечернему Манхеттену и распивать с мертвым патологоанатомом китайский чай. Про кого эта история – неужели про меня?»

И пока я думал об этом, тоже, кажется, случайно прикорнул, как тот бармен.

- Эй, очнись, недомертвяк! Твой чай уже остыл. – Себастьен кинул в меня монеткой, которая попала точно в цель – мне в лоб. Он рассмеялся.

Неожиданное пробуждение, почти как у Дали в его странных то-ли-снах, то-ли-картинах.

Я открыл глаза – все та же китайская чайная, и сосредоточенность мыслей теряет четкие очертания, расплываясь туманом.

- Расслабься. Знаешь, если ты думаешь, что ты один такой избранный, то нет. Мне не хочется тебя расстраивать, но такие как ты – их очень много тут. – Себастьен ковырялся зубочисткой во рту. - Кто по собственной воле, кто - случайно. Просто ты их не видишь. Знаешь, как самолеты на разной высоте. Могут лететь друг другу в хвост или навстречу, но пассажиры не видят. Диспетчер – вот царь и бог в небесном эшелоне.

- Спасибо, что читаешь мои мысли.

- В общем, поменьше думай о себе и своем месте в этом мире. Для тебя это всего лишь коридор, в котором ты рано или поздно найдешь дверь на выход... Где же Мигофу?

Вдали раздался гудок прогулочного катера и одновременно с ним китайские колокольчики звякнули над дверью. Я обернулся и увидел в проеме высокого человека в ковбойской шляпе и длинном плаще. Себастьен расплылся в улыбке.

- Ну, вот же он! Мигофу, старый черт! - Он почти спрыгнул со стула. До этого казавшийся тяжелым и грузным, он с легкостью преодолел несколько футов, прямо-таки подлетел к Мигофу и обнял его. - Где тебя носит?!

- Потерялся немного. – Мигофу похлопал Себастьена по плечу. – Во времени.

- Во времени?! Аха-ха-ха. Во времени! – Хранитель обнажил ряд зубов в заливистом смехе. – Смешно!

Я наблюдал за встречей старых друзей со стороны, присматриваясь к новому гостю. И если я еще несколько минут назад думал, что Мигофу – китаец, то в корне ошибался – индеец: пронзительный острый взгляд, орлиный нос, жесткие черные волосы, выбивающиеся из-под шляпы. Последний из Могикан или майя, или чероки, как их там...

Ты знаешь их, читатель.

Представь любого вождя любого индейского племени в современной одежде и вон он, перед тобой – Мигофу – настоящий потомок тех древних племен, что намеренно или нет предсказали так и не случившийся конец света. Пожалуй, его могли бы звать Зоркий глаз, или Орлиное перо, ну, в крайнем случае, Быстрый Олень... А его лицо показалось мне очень знакомым, не хватало одной единственной детали, чтобы получилось точное совпадение. Это крутилось у в голове, но я все никак не мог вспомнить.

Между тем, гость повесил плащ и шляпу на вешалку у входа, оставшись в потертых джинсах и черной водолазке, скрывающей его шею до самого подбородка, и уселся на стул рядом с Себастьеном. Ну конечно же!

* * *

«Я всегда пытался сказать тебе о самом главном, но никогда не получалось. Причина вполне банальна – тебя не было рядом. Каждый прожитый год все больше удалял нас друг от друга. И если я еще в первые месяцы расставания что-то знал о тебе через твоих оставшихся здесь друзей – где ты, что ты, как проводишь время, – то сейчас я могу только догадываться. Но все эти догадки мне не приносят никакой радости, а каждый день только добавляет боли.

Я не согласен жить вот так, прозябать в своем измерении, расчерчивая параллельными прямыми все оставшиеся дни. Лететь по прямой, оставляя позади всю память. Менять большее на меньшее, не противопоставляя ничего жгучей боли в сердце. А ведь мне казалось, что, расставшись вот так, и оставив тебя в Зазеркалье, я смогу сразу у***ь двух зайцев, сохранив тебя. Отпечатком, отражением, слепком – называй как хочешь, но не получается. Это следует признать. Но я уверен, что пройдет еще какое-то время, и ты будешь со мной.

Откуда? Я безраздельно верю в Формулу любви, явившуюся мне в ночи. В ее правильность, в ее математическую непогрешимость. Она мне поможет тебя вернуть! Да, точно так. Только не надо торопиться, и торопить время – надо подождать. Или… чем дольше ждешь, тем больше в мыслях сомнений? – а вдруг не надо, не стоит или не положено? И в груди зияет дыра, такая большая, что и голубь может пролететь, раскинув крылья на бреющем полете.

Как бы я не пытался отвыкнуть от мыслей о тебе, все время пытаясь начать жить без тебя, не получается. И даже уже не прошу прощения! Потому что бесполезно, бессмысленно. Потому что не у кого.

Знаю, что потерял бриллиант. Найти второй такой невозможно. Каждая такая драгоценность имеет лишь одну оригинальную огранку. Второго такого не сыщешь. А даже если и есть похожий, то он не нужен только лишь по той причине, что есть тот, первый, который любишь давно и всем сердцем. Второй – он не такой. Он совсем другой. Даже если и похож на все сто внешним видом, привычками, запахом. Он будет лишь похожим двойником, клоном, но настоящей любви и настоящего счастья не получится, ведь искры нет.

А я всегда хотел сделать тебя счастливой, Диана! Любым способом, любыми средствами. Даже отрекаясь от собственного счастья. Даже несмотря на то, что счастье должно принадлежать двоим. Так говорят книги, об этом снимают фильмы, пишут картины, наконец. Но в жизни, со всем ее неприглядным и изможденным глянцем, получается совершенно иначе – время позволяет наслаждаться только одному, второй – лишь участник несправедливого торжества. Грустный и одинокий.

И поэтому мне часто не спится.

«Боже, что же случилось? Что случилось с тобой? - шепчу я каждую ночь, давясь горячими слезами, не в силах заснуть. И молюсь. - Пусть у нее все будет хорошо. У нее. Мне не надо».

В распахнутые створки балкона дул теплый ветер с залива, раскачивая легкие занавески и переворачивая страницы дневника, выпавшего из рук Дианы. Сквозь сон до нее доносился утренний гул улицы, звонких речных трамваев, крики голодных чаек, срывающихся из поднебесья прямо в воды Гудзона за очередной добычей, показавшейся на поверхности.

Сегодня ночью она долго не могла заснуть, и курила одну сигарету за другой, пока вдали не замаячил рассвет. И все-таки сон сломил ее силы прямо на том же гостевом диване посреди комнаты. Вчерашние волнения и долгая дорога, тяжелый желтый конверт –слагаемое нелегкой ночи. Даже теперь, когда она спала – все это было очень важно. Наверное, даже слишком важно чтобы забывать.

В дверь постучали. Прежде, чем Диана открыла глаза, гоня от себя тяжелые сны, прошло несколько долгих мгновений. Стук повторился.

- Что? – Диана рукой скинула волосы с лица.

- Обслуживание номеров! – Раздался голос.

- Не надо, спасибо!

Остатки сна она смахнула холодной водой из-под крана. Отражение в зеркале желало отнюдь не доброго утра. В глубине комнаты, ветер продолжал листать страницы. Как же она устала!

* * *

Мигофу сделал глоток горячего пуэра из чашки. Себастьен смотрел на него влюбленным взглядом, подставив ладонь под щеку, – уж не знаю, какие чувства связывают этих парней, но мне ли сейчас рассуждать об этом.

- Итак, - начал Мигофу, обняв большими ладонями чашку, - Саймон. Я могу рассказать тебе обо всем, что произошло до того самого момента, как я открыл эту дверь. – Он кивнул в сторону входа. – Впрочем, не думаю, что это стоит того. Зачем повторяться? Ты и так все прекрасно знаешь, и понимаешь, что я не шучу. – Орлиный глаз пристально впился взглядом в мое лицо. Ни тени ухмылки. – И повторять тоже не буду – глухим обедню дважды не служат. Все происходит здесь и сейчас, и твое настоящее - этот призрачный мир, а не тот, иллюзорный реальный. Вчерашний твой мир. И ели ты еще не понял – привыкай, так будет легче.

Он сделал еще один глоток и замолчал на пару минут, будто что-то обдумывая. Я уже было хотел спросить его, но Себастьен, уловив мою попытку раскрыть рот, приложил палец к губам.

- За какие такие заслуги ты получил шанс вернуться, - Мигофу нахмурился, – потом сам поймешь. Важно, что он есть. Пятьдесят на пятьдесят. Не очень высокий, но и не маленький – вполне значительный. И тут все зависит от тебя. Постарайся воспользоваться им, иначе обо всем, что происходит после смерти, ты узнаешь на собственной шкуре.

Он был резок, и, может быть, даже зол.

- Скажи спасибо Себастьену – он ввязался в эту историю, обычно такой тихий и спокойный. Что-то он в тебе нашел, или просто верит в тебя. Мало кто знает, но несколько сотен лет назад он вызвался сопровождать Данте Алигьери. Помнишь такого? И не прогадал. Тому удалось найти выход к свету из нашей иллюзорности. Иначе мир никогда бы не увидел гениальной «Божественной комедии»[12].

- Данте? – Я поднял бровь.

- Да, Данте. Тот самый. – Мигофу кивнул.

Я представил себе великого Данте, сидящего так же за столиком кафе в призрачном мире и попивающим чай в компании моего сопровождающего и Мигофу. Себастьен сразу скорчил такую рожу, что я чуть не расхохотался. Напряженный взгляд потомка вождей мгновенно остудил мой пыл.

- Хочешь ли ты опять стать человеком или раствориться среди звезд окончательно, обратившись частью Вселенной... В общем, решай.

- Извините, но мне казалось, что рассказ о возвращении будет более интересным, насыщенным событиями моей жизни, или, по крайней мере, я узнаю о причинах.

- Тебе нужны причины? Данте тоже задавал этот вопрос... Все задают его! Я отвечу. Для каждого она своя. Твоя – Формула любви. Она нужна всем, но в твою машину так неосторожно врезался грузовик.

Я тут же вспомнил Формулу - V внутри U в квадрате, расположенная в квадранте II. Более того, я теперь узнал голос, объяснивший мне значение. Да, точно! Это был его голос!

- Смысл ты тоже помнишь, - Мигофу усмехнулся, словно подтвердив мою догадку. – Она нужна всем.

- Так это были вы? В моем сне.

Совиный коготь молча махнул рукой.

- И что же, - Я продолжил, - если шансы на возвращение равны – то может случиться, что я навсегда останусь здесь. И что тогда? Что будет с Формулой?

- Ну, тогда мы покажем ее кому-нибудь еще.

- Почему не сейчас?

- Знаешь, есть такое понятие как «вера». Бог существует потому, что в него верят люди. Санта Клаус существует потому, что в него верят все дети. Себастьен верит в тебя, Диана тоже верит. А я верю в Себастьена.

- Диана? – Впрочем, почему я удивляюсь его словам?

- А ты что, забыл? Примчалась по первому звонку. И что, думаешь, просто так? Что она ищет тут девять лет спустя?

- Десять. – Я поправил Мигофу. – Десять лет.

- Да, десять! Видишь, ты все еще считаешь. Значит, и она верит?! Что думаешь? Неожиданно?! Вот это и есть «вера»! Не разочаруй ее. Ты для нее очень важен.

- Не знаю. – Я потупил взгляд, а вырезанная перочинным ножиком на дубовом столе надпись «Злата + Мэттью = Л», оставленная неизвестным посетителем, стала самой интересной вещью на планете.

- Пусть ваша первая история была о любви, а эта будет о счастье, хорошо? – Мигофу сжал руку в кулак и показал большой палец. – И в конце все поженятся.

- Мне не нравится ваш сарказм.

- Прости, иначе трудно воспринимать ваш мир. Посмотри, ты даже после смерти настолько вежлив аж тошно становится. Мне казалось, ты должен был рвать и метать, покалечить или у***ь любого, кто помешает тебе вернуться, а ты сидишь и задаешь вопросы. «Извините», «мне не нравится ваш сарказм». Вы все-таки, странные, люди!

Я понимал, насколько он прав сейчас. Мигофу не казался болтуном. Слишком серьезен, слишком сосредоточен.

- Если ты заметил, я даже не спрашиваю, согласен ты или нет – у тебя просто нет выбора. Никакого. – Продолжил он. – Ты либо делаешь, либо – нет. Всего два варианта и последствия каждого свои. Так что лучше, если ты примешь предложение и согласишься на все условия.

Он надолго замолчал, ожидая моего ответа. Лишь только делал маленькие глотки чая из чашки.

- Конечно, я согласен. Ведь мне даже не из чего выбирать, черт возьми!

- Браво! Я рад, что ты так принял это. – Мифогу опрокинул в себя остатки чая из чашки и похлопал меня по плечу.

- Вы умеете убеждать. - Я развел руками в стороны.

- Хорошо. На этом нам пока придется расстаться.

Мигофу стремительно встал из-за стола. Себастьен тоже поднялся, и, сделав мне знак рукой оставаться на месте, проводил индейца до дверей. Там они долго стояли, тихо о чем-то переговариваясь. После Мигофу накинул плащ и шляпу и вышел на улицу. Звон китайских колокольчиков наполнил хрустальными нотами чайную.

Себастьен вернулся за стол.

- Почему он ушел? – Полюбопытствовал я. – Он же не сказал, что мне дальше делать.

- Он и не должен. Самое главное, что сказал ему ты. - Себастьен перемалывал зубами аудиторию, запивая ее пуэром. – Он получил ответ на свой вопрос…

- Но я не получил ответа на свои! – Я был возмущен.

- Ты их получишь. Потом. Когда придет время.

- И почему я должен верить?

- Не знаю. Как хочешь, можешь не верить. – Себастьен пожал плечами и крикнул в сторону кухни. – Счет!

Через мгновение у нашего стола появилась официантка. Откуда-то из-под одежд Хранитель выудил бумажник, и, сверившись со счетом, вынул из него несколько крупных купюр.

- Как тебе Руки Будды? Понравились?

Я кивнул.

- Отлично! – Из глубины бумажника он достал дополнительную купюру и вложил в счет. – Хороший стол требует хороших чаевых. – Пояснил он с улыбкой. – Идем.

Он подтолкнул меня в сторону выхода, и мы вновь оказались на улице перед чайной. Я даже не услышал прощального звона колокольчиков над дверью.

Потом мы двигались по темной мостовой в сторону порта. Высокие небоскребы черными тенями нависали над нами. Я даже удивился, как Себастьен смог найти такое темное место в самом освещенном городе мира. Мы миновали ржавый забор, за которым застыла многолетняя стройка с черными глазницами пустых окон, огромную лужу бензиновых разводов, разлившуюся по всей ширине дороги. Мало того, асфальт здесь был вспучен, разбит, его оторванные куски валялись неподалеку, будто еще пару часов назад поработал экскаватор. У грязных помойных баков копошились вперемешку ободранные кошки.

- И куда мы теперь? – На самом деле было все равно, лишь убраться подальше отсюда.

Себастьен пожал плечами и лишь прибавил шагу.

- В смысле ты не знаешь? – Мне пришлось почти догонять его. – Если ты не скажешь, куда мы идем, я развернусь и уйду! – Попытался было я блефовать.

- Ну, это вряд ли, - проворчал Себастьен. – Соберись и иди вперед!

На секунду мой Хранитель замедлил шаг – прямо перед нами дорогу перебежала жирная крыса. Тусклый свет желтого фонаря осветил ее мокрую лоснящуюся шерсть. На другой стороне дороги она остановилась, и повела носом воздух в нашу сторону. Злые маленькие глазки мелькнули в темноте и она, спустя мгновение, исчезла из виду.

- Брррр. – Себастьен поежился. – Ненавижу этих тварей. Идем!

Он еще ускорил шаг, и я поспешил за ним.

Уже через несколько минут мы вновь вышли на залитую светом реклам Уотер Стрит. В конце нее величественно возвышалась арка Бруклинского моста, сквозь которую виднелись огни на другом берегу Ист-Ривер. Мы остановились.

- Нам туда, - немного поразмыслив, Себастьен махнул рукой в сторону арки.

- Себастьен, можно нескромный вопрос? – Я прислонился к одной из витрин. – А почему мы идем?

- Не понял, - Кажется, он впервые поднял взгляд на меня с того самого момента как мы вышли из чайной.

Я указал пальцем на спину.

- А, ты про это… - Протянул он и опять пожал плечами. – Не знаю. Идем себе и идем.

- Но ведь так будет значительно быстрее! Тебе не кажется?

- А ты куда-то торопишься? У нас уйма времени.

- Подожди. – Одернул я его. – Это у тебя уйма времени, а мне бы хотелось вернуться побыстрее.

Себастьен улыбнулся.

- Ну что ж, ты говоришь, как живой. Уже хорошо. Не удержусь и скажу, что это мне нравится. Я смотрю, ты приободрился – молодец! Не все еще потеряно! – Он похлопал меня по плечу.

- Ладно, ладно…

- Да нет же, правда, я рад за тебя! Тебе надо победить, победить самого себя и все свои упадочные мысли, изгнать этих демонов. Тогда все будет возможно и твои страхи покажутся ничтожными по сравнению с тем, что ты получишь в результате.

- Себастьен! – Я попытался осадить его пламенную речь. - Себастьен! – Мы стояли посреди улицы – два существа из иллюзорной реальности, невидимые для других, но почти ощущаемые толпой, которая скользила сквозь нас.

- Это все так, милый! – Или я схожу с ума, или вместо Себастьена передо мной стояла Диана. Конечно, передо мной была она в своем черном с большими белыми цветами вечернем платье. Я не мог ошибаться. Раскиданные по плечам волосы, запах духов, который не спутать ни с чем – зеленое яблоко DKNY, ее голос. – Правда! Не забывай, зачем ты здесь. Ради…

Единственным порывом, с которым я сейчас боролся, было желание подойти к ней, обнять, коснуться ее губ и зарыться в густых волосах, вдыхая в себя любимый запах. Сердце забилось быстрее.

- Подожди! – Остановил я то ли самого себя, то ли Диану.

Видение вмиг испарилось, передо мной стоял Себастьен, удивленно раскрыв рот на полуслове. Я схватил его за локоть и больно сжал так, что он даже поморщился.

- Ни-ког-да! – Более, чем отчетливо произнес я. – Никогда больше не делай так! – Сердце продолжало бешено колотиться в груди. – Это больно! Очень! Какой же ты ангел-хранитель, если не понимаешь таких простых вещей?! – Я сжал зубы до боли.

- Прости! Я хотел пошутить. – Себастьен был серьезно напуган моим поведением, на лбу выступила испарина. - Отпусти, мне тоже больно!

- Но не так, как мне!

Он выдернул свой локоть у меня из руки и отошел на несколько шагов.

- Я просто хотел тебе напомнить, зачем все это.

- Я помню. – Злость отхлынула. – Мигофу мне все объяснил.

- Ладно, тогда идем. – И, не оборачиваясь, Себастьен побрел в сторону моста.

-----------------------------------------------------------------

[1] Ски́фия (лат. Scythia) — древний регион Евразии. В широком смысле Скифия включает степи, лесостепи и пустыни Восточной Европы и Средней Азии от Нижнего Подунавья до Алтайских гор.

[2] Та́ртар (др.-греч. Τάρταρος) — в древнегреческой мифологии глубочайшая бездна, находящаяся под царством Аида, бога подземного царства мёртвых.

[3] Аба́к (лат. abacus) — семейство счётных досок, применявшихся для арифметических вычислений в древних культурах — Древней Греции, Древнем Риме и Древнем Китае и ряде других.

[4] Гумберт Гумберт – герой книги Владимира Набокова «Лолита»

[5] Перекати-поле — травянистое растение, произрастающее в степных или пустынных районах, оставляющее после отмирания особые образования, круглые, овальные и сухие, которые состоят из высохших частей и катаются по ветру в виде иногда довольно больших шаров.

[6] Периодическая система химических элементов — классификация химических элементов. Система является графическим выражением периодического закона, открытого русским учёным Д. И. Менделеевым в 1869 году и установившего зависимость свойств элементов от их атомного веса. По одной из версий, Дмитрий Менделеев увидел ее во сне.

[7] «Большое яблоко» (англ. «The Big Apple») — самое известное прозвище Нью-Йорка. Возникло в 1920-х годах.

[8] Речь идет о произведении Антуана де Сент-Экзюпери «Маленький принц».

[9] Большой взрыв — общепринятая космологическая модель, описывающая раннее развитие Вселенной, а именно — начало расширения Вселенной. Фактически этот момент считается рождением Вселенной.

[10] «Vivo Per Lei» (рус. «Я живу для нее») – песня итальянского певца Андреа Бочелли.

[11] Чайна-таун (англ. Chinatown) — район Манхэттена, занимает около 35 жилых кварталов, ограничиваясь на севере улицами Кенмэр- и Деланси-стрит, на востоке — Аллен-стрит, на юге — Уэрт-стрит, а на западе — Бродвеем.

[12] «Божественная комедия» (итал. La Commedia, позже La Divina Commedia) — поэма, написанная Данте Алигьери приблизительно с 1308 по 1321 год. Признаётся величайшим памятником итальянской и мировой культуры.