Господь, сохрани

Colchicum autumnale

Безвременник осенний (Colchicum autumnale)…

Мои лучшие дни позади 

                                                                                           ***

В спальне, залитой светом восходящего солнца, был слышен шелест простыни и тяжёлое дыхание девушки. Сани беспомощно цеплялась за изголовье кровати, кусала губу, в надежде сохранить мольбы о чём-то большем в себе. Её уже прослезившиеся глаза закатывались, из уст вырывалось одно единственное имя. 

Сани изнемогала, жмурилась, временами выкрикивала, когда до заветного оргазма оставалось полшага, а супруг так нахально замедлялся или вовсе переходил целовать молочные дрожащие бёдра. В такие моменты Сани от желания готова была рыдать. Чонгук нарочно замирал на мгновение, растягивая своё извращённое удовольствие от ожидания, кидал томный взгляд вверх, смотрел оценивающе, будто бы решая: позволить или ещё оттянуть. А после всё-таки не выдерживал. Жена с закрытыми глазами, готовая заплакать от нетерпения и усиливающего желания дойти до пика, лишала его дыхания. Чонгуку самому уже было невтерпёж. Он провел языком по влажным складочкам, раздвигая, наслаждаясь каждым миллиметром… сладко и почти мучительно медленно. Его мужественная челюсть с острыми очертаниями двигалась размашисто, в поступательном темпе. Он смаковал её вкус: терпкий и немного солоноватый, такой восхитительно дурманяще-родной. Сани ахнула, подалась навстречу его жадному рту, ему пришлось крепко сжать её бедро, фиксируя в удобном для него положении, лишая возможности шелохнуться. Чон чувствовал, что она почти на пределе и неумолимо продолжал подталкивать её к самому краю обрыва… когда он задал новый темп, Сани больше не могла сдержать своих стонов от этого напора. 

— Пожалуйста, — проскулила она. Дрожащая рука зарылась в темные волосы мужа, безмолвно прося об очевидном. Тонкое тело в руках Чона изгибалось, дышало тяжело. — Чонгук, пожалуйста, — первая слеза скользнула вниз по шее к обнажённой груди. 

— Детка хочет? — глухо спросил Чонгук. Его опухшие губы блестели в её смазке и собственной слюне. Девушка закивала. — Скажи, — приказал он. 

— Очень хочет, — пришибленно выдала она, сразу срываясь на тягучий стон. Чонгук снова наклонил голову, широким мазком проходя по её промежности, вслед за языком последовали длинные пальцы, входя в её влажное в*******е. Чувствительные стеночки, так рьяно сжимающие его пальцы, испачкав их в скользкой смазке, были бархатно-нежными и горячими. Его девочка была почти готова, и Чонгук просто отпустил её в омут наслаждения, лишь сильнее работая запястьем и губами. 

Кончающая с его именем на губах Сани была определённо соблазняющей. 

Разморенная в неги оргазма девушка лежала абсолютно не скованная, с всё также раздвинутыми стройными ногами, содрогающаяся при любом нечаянном касании. 

Чонгук приподнялся, вынул пальцы, поддался выше, придавливая супругу своим телом. Сани с прикрытыми глазами потянулась за поцелуем, накинула ослабшие руки мужу на плечо. Ленивый поцелуй девушки перерос во что-то более страстное, когда инициативу он отобрал. Ладонь девушки с плеча переместилась к ключицам и последовала вниз по торсу. Когда Сани попыталась освободить мужа от одежды, Чонгук с разочарованным вздохом отодвинулся, чтобы самому быстро справиться со штанами и бельём. Одежда совсем скоро полетела за грань постели. Чонгук снова накрыл её собой, устроившись меж ног. Припал губами в призывно открытую шею, Сани сама несколько раз двинула тазом, чувствуя эрогенный член Чона прямо в промежности. Влажный к****р был чувствителен к любым прикосновениям, вызывал дрожь в теле. Сани тихо постанывала, откинув голову, получая мокрые поцелуи на шее, Чонгук сжимал её аккуратную грудь, нередко играясь с затвердевшим соском пальцами. 

— Чонгук, — её дрожащий голос привлёк его внимание. Чон поднял взгляд с блеском возбуждения. Её поплывший взгляд в ответ говорил понятнее, чем слова. Чонгук краем губ улыбнулся, оставив очередной мокрый след на тонкой, почти прозрачной коже. 

Сани дрожащими руками натягивала на нагое тело невесомый шёлковый кимоно, оно приятно скользнуло по коже. Девушка завязала пояс, вышла из гардеробной, прозрачные подолы порхали в воздухе, нередко оголяя ногу до неприличия. Усталый взгляд на несколько секунд зацепился за заправленную постель, после долгого секса девушка всегда нуждалась в крепком сне, но сегодня Чонгук не дал возможности выспаться. Колени до сих пор дрожали, тело ощущалось чуть ли не бесконтрольно. 

— Готовься, через полчаса выезжаем, — сообщил только вышедший из душа Чонгук в одном полотенце, обернутым вокруг бёдер. Сани чуть было не застонала досадно. Не хотела она никуда выезжать, хотелось в кроватку, сна и мужа рядом. — Одежда не имеет значения, мы в загородный дом едем, но высуши волосы, — Сани понуро поплелась в гардероб мужа. 

— Мы надолго? — поинтересовалась у супруга она. 

— Выходные проведём там, — отвлекаясь на телефонный звонок, одними губами ответил Чонгук. Девушка кивнула, подошла к одному из отсеков для верхней одежды Чона и достала излюбленную косуху безупречно белого цвета. Только у двери она кинула небрежное «Возьму?» и даже не дождавшись ответа от занятого разговором с помощником мужа, пошла к себе. 

— Готова? — тихо поинтересовался Чон. Его изучающий взгляд по всему телу Сани чувствовала, даже не обернувшись. На ней белый бархатный бельевой топ, длинные широкие брюки в цвет и белые лодочки от именитого Кристиана Лабутена. — Кхм, я собрал чемоданы и отправил их с Ли, — он на миг замялся у прохода, а потом шагнул в её гардеробную. Холодок пробежался по напряженной спине Сани, кисть, выбирающая аксессуар, застыла в воздухе, когда муж остановился за ней. Она чувствовала его тело и мирное дыхание, рассеивающееся на открытых участках её кожи. Всё ощущалось остро и с налетом дурмана. 

— Мне переодеться? — еле слышно спросила она, когда по оголенным плечам прошлись умелые губы, каждый сухой поцелуй вызывал электрический ток по телу. Когда горячая ладонь легла на её ничем не прикрытый плоский живот, а другая стянула лямку на плече, не мешая Чону беспрепятственно водить носом по гладкой коже, девушка приняла его мутный взгляд и ласкающие руки как намёк. Открытость в этой семье не приветствовалась, а вырез на топе не вязался с корейскими стандартами. Сани почти понимала отчаяние Чона, но… так хотелось воспользоваться этой возможностью и принарядиться, как былые времена — без лишений и с комфортом. — Минуту. 

Сани уже готова была двинуться к стеллажам в поисках нового наряда, Чонгук сам потянулся за собственной кожаной курткой, взятой его женой ранее утром и накинул на её острые плечи с выпирающимися костями. 

— Пока прикройся этим, — его сиплый голос прозвучал сзади. — В машине можешь снять, — глухо закончил он. После смазанного поцелуя у виска, он покинул её. 

Сани вышла с наглухо застегнутой курткой, Чонгук нашёл её перед стендом с ключами машин. Как только она появилась в поле зрения, он схватил один и приобнял ее. Почему-то в подземную автостоянку они спустились сами, причём на самый нижний уровень, где стояли не самые востребованные в ежедневном использовании машины. Чон подошёл к наглухо затонированному Lamborghini Aventador, верный своему вкусу добротно чёрного цвета. Чонгук, одетый в чёрную кожаную куртку с изображением огнедышащего дракона на спине, в чёрных джинсах, плотно облегающих в районе бедер и в визуально объемных армейских берцах, на фоне матового суперкара выглядел завораживающе-мужественно. Спустя минуту, в плохо освещённом помещении, приятным урчанием завёлся один из самых любимых суперкаров Чона. 

На выходе из стоянке их поджидали четыре идентичных «Эскаладе», а за воротами фамильного дома примкнули два «Гелендвагена». Сильное сопровождение вызвало чувство опасности, Сани взглянула на убийственно спокойного мужа, выруливающего на трассу. 

По просьбе Сани, по дороге они заехали в первое попавшееся кафе, бурда, названная латте, вызывала тошноту. Девушка ограничилась парой глотков, а Чонгук даже не удосужился быть поскромнее, выплюнул обратно в стакан холодное классическое американо, ещё добрых пять минут покрывая благородным матом заведение. 

Сопровождающие раскололись на две группы, пара внедорожников мелькали на горизонте видимости, а остальные следовали за ними. За четверть часа они выехали на лесополосу. Дорога была пуста, с обеих сторон тянулись линии леса, деревья внушительных размеров нередко заслоняли ясное небо. Вид завораживал. 

Чонгук резко начал сбавлять скорость, в конце и вовсе остановился с краю. Рация зашипела, Сани кинула мимолётный взгляд на зеркало заднего вида, внедорожники один за другим остановились сзади почти впритык. 

— Что случилось? — с некрытой тревожностью в голосе спросила Сани. Чон вместо ответа вышел из машины, жестом что-то приказал охране, обошёл и откинул её дверцу. 

— За руль, — скомандовал он. Сани на миг замешкалась, но потом вылезла из салона, заняла водительское место. — Альфа, очистить дорогу, дистанция каждый двести метров, как поняли? — по рации заговорил Чонгук, пока Сани щелкнула ремнём безопасности. «Приняли» — ответил один из телохранителей. — Дорога твоя, — наконец-то обратился Чонгук к ней. Девушка дрогнувшими руками взялась за руль, первым мягко тронулась их авто, за ними аккуратно двинулись сопровождающие машины. — Разгоняйся, — сквозь размеренного звука мотора, послышался голос Чонгука. Девушка на секунду кинула взгляд на довольного мужа, сидящего с раздвинутыми ногами, вальяжно откинувшись на удобное сидение, но скоро вернула внимание на дорогу. Спидометр размеренно дошёл до ста, скорость увеличивалась. Не так быстро, как предпочитал Чон, но довольно рискованно для самой Сани. 

В висках колотило, скорость не понижалась с двух сотен. Девушка чувствовала, как дыхание сперто, как тело напрягалось, но быстрая езда пьянила. Адреналин зашкаливал, редко утихомиренный предупреждающим о резких поворотах голоском Чона. 

Загородный дом встретил их с открытыми воротами, девушка выехала во двор, почти не сбавляя скорости, пулей миновав припаркованные внедорожники телохранителей, автоматические двери гаража были открытыми наполовину, когда авто прошло под ней. Она до последнего думала, что столкновения не миновать. Сани припарковалась в дальнем углу гаража, датчики света почему-то не сработали и в тишине гаража освещением служила лишь подсветка салона и панели управления. 

— Иди ко мне, — девушка без раздумий полезла к нему, по пути растеряв одну туфлю, стягивая с плеч куртку. Жар пробирал по всему телу, девушка, задыхаясь, отвечала на поцелуй. Чонгук держа её за бёдра, целовал глубоко, мокро, с грубостью. Сани дышала через раз, старалась противостоять его напору и стонала, когда руки мяли бока и бёдра с особой жадностью. 

— Тише, — вымолвила она ему в губы, когда муж несколько раз поддал бёдрами вверх, явно давая понять, чем это может закончиться, если не притормозить сейчас. — Я ещё с прошлого раза не пришла в себя, не думаю что протяну… — прикрыв глаза, уткнувшись тому в скулу, произнесла она со сбитым дыханием. Одна рука Чона с ягодиц двинулась вверх под прилегающую материю топа. Видимо, муж явно не рассчитывал на такой исход. 

Из тёмного гаража выбрались они спустя десять минут, вся охрана уткнулась в гравии под ногами, не смея смутить Сани изучающими глазками. Чонгук с взъерошенными волосами, горящими глазами и покрасневшими губами, вёл себя непринужденно. В то время как Сани пыталась найти путь для тихого бегства с алыми щеками, постоянно поправляющая куртку на себе в неуправляемом смущении. 

В особняке Чонгук отправил Сани наверх, а сам остался в холле с начальником охраны «на пару слов». В спальне девушку встретили ещё не распакованные чемоданы. Сани взялась за самый маленький, в надежде быстрее их всех разобрать и лечь спать, освободив от них кровать. 

Как только она открыла чемоданчик, его содержание навело тихий ужас. Чемодан, который, как оказалось, был кейсом большого размера, забит холодным оружием. Девушка отступилась на шаг, в немом шоке смотря на раскрытый кейс. 

Сани знала, что муж её широко известен в узких кругах криминальных авторитетов, но не ведала, насколько эти связи прочны и в чьих руках находится конец поводка. Даже в их доме проводились закрытые ужины с несколькими личностями, числившихся в передовых рядах мафии. Такому раскладу она явно не была рада, но вымолвить слово против не могла, да и не имело это значение. 

Но сейчас ноги её ослабли. 

Эта поездка ведь наверняка случилась не просто так. В противном случае зачем усиливать охрану, сопровождение и эти оружия? 

Когда Чонгук появился рядом, девушка крупно вздрогнула, отходя от кровати ещё дальше. Вопросов было много, но с которого нужно начать она не знала. А Чон, как убитый, стоял молча, от него волнами несло смертельным спокойствием. Он, с никак не изменившимся выражением на лице, захлопнул кейс, повернулся к ней и спокойно смотрел. От этого безликого взгляда ей делалось плохо. 

— Мы скрываемся? 

— Нет, — Чонгук бездушно усмехнулся. 

— Зачем тогда мы тут? 

— Отдохнуть. В последнее время ты усталая, я беспокоюсь о тебе, — заявил он. Только к концу речи в его голосе проскользнули нотки нечтимых эмоций. 

— Не обманывайте, — девушка явно не находила утешения. 

— Можешь обращаться на ты, тут — он обвёл взглядом комнату, — никого нет, мы одни, — явно увиливая от разговора, сказал он. 

— Пожалуйста, — надломано выдавила она из себя, обняв себя за окаменевшие плечи. Ей не нравился горечь обреченности на кончике языка. 

— Иди ко мне, — ровным голосом попросил он. Сани, шурша по полу тапочками, поплелась в его раскрытые руки. Чонгук прижимал к себе крепко, гладил по голове и говорил низким голосом: — Мне нечего от тебя скрывать. Случись что, я сообщу тебе первой. Доверься мне. 

Потом вышел из спальни, прихватив кейс. Сани за разбором одежды слышала его холодный тон, разносившийся по всему особняку, даже Ли перепало из-за невнимательности. 

День протекал медленно, Сани была вся издёргана и только ближе к ночи ком тревоги отпустил. Ужин был лёгким, чемоданы были разобраны, посуда мылась в посудомойке, ночные процедуры остались позади, теперь девушку ждал сон, чего не хватало целый день. 

— А вещи в поездку кто собрал? — в банном халате на мокрое после душа тело спросила она, выглянув из единственной гардеробной. 

— Я, — Сани настолько растерялась, что даже проглотила недовольство. Чонгук лез по шкафам и так аккуратно сложил всю одежду, упаковав идеально, тютелькой в тютельку? Да вы шутите! Ну, хотя этим можно объяснить наличие девяти полноформатных флаконов духов. — Что-то не так? — он лениво откинул планшет на постель. 

— Пижамных костюмов не хватает, — непонятно, себе под нос, пробубнила она. 

— Я специально их не взял, — дерзко ответил он. — Но нижнего белья должно хватить. 

— Это намёк? 

— Нет, что ты, — он сел на кровать, смотря из-под влажной челки. — Это почти некрытый прямой текст. 

— О, Боже, — девушка, избежав бесстыдного взора мужа, закрыла дверь гардеробной. Её щеки горели. 

В спальне появилась она в его чёрной атласной рубашке, глаза Чона засверкали скверно, когда из-под струящегося по телу атласа поглядывали кружева белья, пока девушка забиралась в постель. После неловкого молчания, было решено посмотреть фильм, но спускаться до домашнего кинотеатра Сани было в тягость, и она предложила пройтись по личным архивам друг друга, поностальгировать по-былому. 

— Почему именно младенчество? — мило возмущалась она, прикрывая ладонью экран ноутбука, где было изображение её беззубая улыбка. Обручальное кольцо красиво переливалось под светом ночника на её тонком безымянном пальце. Чонгук разомлел в умилении и улыбнулся без слов, убирая кисть жены, мешающую насладиться фотографиями. — Что за кошмар? Почему я их не удалила? — бубнила она тихо под боком. 

— Этого слона я подарил, — заметив в руках ребёнка мягкую игрушку, заявил он. — Помнишь? 

— Мне тут от силы два года, — все ещё не дуясь, ответила она. — Но Гукки до сих пор в моей комнате в родительском доме, — добавила она. 

— Гукки? — взглянув на неё, спросил он. — Ты спала с ним? 

— До самой свадьбы. 

— Каждую ночь? 

— Да, даже на поездках брала с собой. С ним не так страшно, как в одиночку. Он был со мной в ту ночь, когда… 

— Если не младенчество, то какие фотки? — поймав изменение в её настроении, спросил он. 

— В средней школе я была красоткой, — удобнее устраиваясь, обняв мужа за руку довольно сказала она. 

В средней школе она была не только красоткой, но и лучшей подругой этого бесячего Ким Тэхена. На каждой фотографии то и дело мелькал он. Даже в семейных. Терпение Чона лопнуло, когда с экрана улыбалась Сани в объятиях Кима, который целовал её за щеку. Мат сам выбрался из его рта, и, чутко среагировав, Сани попросила переключиться на его облачко с материалами. Но там тоже ждало огорчение. Везде в объятиях Чонгука или на коленях были девушки. Их Сани насчитала столько, что уже голова лопалась от чисел. 

— Тут столько вам? — по привычке на вы с понурым голосом спросила она. На фотографии салон частного самолета Чонгук в смокинге с бокалом шампанского в руках, а рядом девушка в красном платье, бесстыдно оставляющая поцелуи на его шее. 

— Двадцать пять-шесть, — прокашлявшись, ответил он. Потом захлопнул крышку Мак-а, не намереваясь сильнее испортить совместное времяпрепровождение. Не ностальгия, а пиздец какой-то. 

— Примерно в это время мы практически перестали общаться, — уткнувшись носом в его плечо, на грани слышимости, сказала она. 

— Да, было такое, — отложив ноутбук на тумбочку, ответил он. 

— Я скучала тогда. 

— Я тоже, — неожиданно прилетело ей в ответ. Девушка подняла взгляд на спину мужа, который сидел на краю постели, явно не собирающийся лечь обратно. Под его оголенной кожей были заметны рельефы напряженных мышц. Девушка, поднявшись на колени, припала к мужу на спину, прислушивалась к его сердцебиению. Сердце билось размеренно, без заскоков, убаюкивающе. 

Выходные пролетели, как мгновение, ускользнули сквозь пальцы, как желанный мираж. 

В понедельник вечером Сани стояла в супружеской спальне, нечитаемым выражением лица наблюдала за служанками, которые рылись в её вещах. Гардероб, личный кабинет, семейная библиотека — весь особняк был в хаосе. Она отдаленно чувствовала себя причастной к этой заварухе, люди с печальными глазами двигались будто бы в слоу-мо, картина размазывалась перед взором. Чонгук, восседающий в кожаном кресле перед стеклянным столиком, на котором лежали её запас противозачаточных, выделялся среди серой массы тел, мелькающих на фоне. 

Он был в бешенстве. 

Под его тяжелым и молчаливым взглядом девушке сделалось дурно. Сани судорожно сжимала бант от ханбока, сохраняла спокойное дыхание и молилась, глотая непролитые слёзы обречённости. 

Но мольбы её никогда не будут услышаны. 

Она отреклась от покровительства Всевышнего, когда тихим голосом ответила «Да», стоя под венцом под ручку с самым первым павшим. 

Теперь если и преклоняться, то только Дьяволу, восседающему напротив, которого вот уже год она чтила статусом супруг.