Охотник

Глава 3

Ханма стоял у колонны, курил и ждал. Вскоре послышался гул двигателя. Первым на подземную парковку въехал Ямато Рико, а уже за ним Ханма увидел Тойоту Марк. Черная машина, которая остановилась рядом с Дэйки, еще раз утробно прорычала, и наступила тишина. Дверь распахнулась.

- Господин Ханма, как поживаешь? – фальшиво улыбнулся Наото Хару, швырнув тому в грудь ключ.

Дэйки поймал его, окинул мужчину с бледным лицом взглядом и ответил:

- Прекрасно. Надеюсь, у Джуна тоже все в порядке? – с таким же лицемерием поинтересовался он, спрятал ключ от Марка в карман брюк, и как раз тогда до них донесся звук еще одной приближающейся машины.

- Джун хочет убедиться, что с нашим человеком ничего не случилось, - прибавил Хару, тоже закуривая и отходя чуть в сторону, потому что Мерседес плавно подкатил к ним.

- Вот сейчас и убедишься, - пробормотал Ханма, взглядом следя за тем, как водитель Мерседеса, покинув салон, распахнул заднюю дверцу, и тут же глаза Дэйки переметнулись на супругу.

Девушка на миг замерла, а потом дернулась было к Наото, возможно, даже хотела проявить больше эмоций, но присутствие мужа сдержало ее. Водитель тем временем передал Ханме несколько пакетов с вещами, приобретенными в известных бутиках, и Наото снисходительно улыбнулся. Видимо, расценил это как-то по-своему, поэтому Дженико тут же равнодушно объяснилась:

- Кое-что из моей одежды выбросили. Пришлось купить новую, - и она быстро переключилась на другую тему: - Вы пригнали мою машину? Благодарю вас, господин Наото.

Вновь повисла неловкая пауза. Ханма буквально осязал ее смущение и напряжение. Разумеется, он понимал причину, как и Хару все прекрасно понимал. Дженико должна бы осунуться, даже заболеть, ведь она попала в лапы опасному человеку. Но нет же, вот она стоит перед ними – привлекательная ухоженная женщина, молодая и цветущая, изысканно одетая, с тонким шлейфом духов. Это было так двулично.

Ханма, подумав об этом, едва сдержал самодовольную улыбку. Жена главы «Велиара», которая наслаждается жизнью, покинув «Калипсо». Вот это удар по гордости Кидо Джуна.

Камияма, будто почувствовав его взгляд, повернулась, на миг нерешительно приоткрыла рот, а потом ее лицо вновь стало безразличным. Девушка произнесла хорошо поставленным голосом:

- Господин, могу я попросить вас? – Дэйки кивнул. – Позвольте поговорить с господином Наото. Наедине.

Вновь та же мысль промелькнула в голове Ханмы: “Они – любовники?”. Однако он не стал акцентировать на этом внимание.

- Поговорите, - согласился, незаметно взглянув на Рико, когда уже пошел в направлении лифта.

Ямато давно работал с Ханмой плечом к плечу, он знал все его взгляды, ухмылки, каждое короткое движение, поэтому, усевшись в машину – он должен был отвезти Наото – парень уставился на парочку. Те медленно побрели по парковке, как бы прогуливаясь, и тогда Рико, выйдя вновь, осторожно прокрался следом. Встал за широкой колонной и прислушался…

- Как ты? Теперь давай начистоту, - сказал Хару, внимательно осмотрев девушку. – Можешь не бояться. Мы тебя вытащим. Но придется подождать.

Камияма тяжело вздохнула.

- Вам не стоит беспокоиться, - пробормотала она, не замечая, как льнет к плечу Наото, ведь это был человек из «Калипсо». И пусть раньше они не общались, сейчас Джени готова была броситься на шею кому угодно из родной организации. – Господин Ханма не вредит мне, - продолжила Камияма, опуская некоторые детали их совместной жизни. – Скажите, есть хоть какой-то сдвиг в расследовании? Кто заказал нападение?

Хару, стряхнув пепел с сигареты, выразительно оглянулся, остановился и вымолвил тише:

- Мы занимаемся этим. У главы есть кое-какие мысли, но все размыто. Тяжело связать ниточки воедино, когда так подчищают.

- Подчищают? Свидетелей убирают?

- Угу, - буркнул мужчина, глубоко затянувшись. – Что передать твоему приятелю Итако? Этот олух днем и ночью спрашивает о тебе.

Камияма улыбнулась, но радости в этой улыбке не было вовсе. Она опустила глаза к рукам, заметила – пальцы подрагивают, и покачала головой:

- Он не поверит, если я скажу, что все хорошо. Поэтому просто передайте ему, что я справляюсь. Скажите ему, - девушка посмотрела на Наото, - «Дженико справляется, она не предаст семью».

Хару кивнул, и его холодные зелено-голубые глаза, пробежавшись по ее лицу, остались такими же незаинтересованными. Он не был японцем чистой крови. Его родные были европейцами, и эти гены значительно пересилили. Поэтому Наото Хару отличался внешностью от других, он буквально выделялся на фоне японцев – бледная кожа, шрамы в уголках губ – последствия детской травмы. Волосы легкого оттенка розового, хотя до этого он ходил блондином, и множество проколов в ушах.

- Что ж, тогда мне пора, - проговорил мужчина, и они пошли обратно.

Рико уже сидел в машине. Он постукивал пальцами по рулю, но когда пара приблизилась, вышел и отвел Камияму к лифту. Только после того как она вошла в кабину, Рико, внимательно на нее поглядев, направился обратно. Джени стало не по себе от этого взгляда. Да и сама эта встреча – все было как-то странно. Они смотрели на нее в ожидании чего-то, словно Дженико должна была выкинуть какой-то номер. Закатить истерику? Броситься к Наото и взмолиться о помощи? По закону Хару ничего сделать не смог бы. По законам якудза. Она была женой главы организации, никто не посмеет забрать ее у Ханмы. Если только его убьют.

- Ты обременительная, Джени, - это было первое, что она услышала, войдя в квартиру.

Сняв пиджак, девушка прошла в гостиную, положила его на спинку кресла и взглянула на Ханму. Он уже переоделся из костюма в домашнее. Значит, останется дома. Это встревожило Джени.

- О чем вы, господин? – спросила девушка, не понимая его.

- Зачем тебе машина? Куда ты собралась на ней ездить?

- Я пока не думала об этом, но что если мне понадобится помощь врача или…

- Ты обременяешь меня, - повторил Дэйки, не меняя ни тона голоса, ни выражения лица – сама любезность. Джени боялась его. Он был зверем в ее глазах. Непредсказуемый и странный. – Мне придется устанавливать за тобой наблюдение, понимаешь это? Или ты думала, я позволю тебе рассекать по городу в одиночестве?

- Не думала, - ответила Камияма. – Но когда я работала в «Калипсо»… Я там работала, господин, и тогда у меня были кое-какие дела. Полагаю, они остались все еще за мной. Потому я решила, что могу хотя бы изредка навещать…

- Наото?

- Нет, Тако. Он помогал мне.

Ханма вдруг заулыбался, только его глаза мрачно сверкнули, и когда он встал, Дженико вся натянулась. Мужчина подошел к ней, держа руки в карманах брюк, слегка наклонил голову и произнес:

- Ты глупая или прикидываешься, что ничего не знаешь? – Девушка тяжело сглотнула, не понимая, о чем он. – Работала на «Калипсо»? Да тебе просто позволяли забавляться с теми бумажками. Думаешь, Кидо Джун доверил бы такие серьезные поставки какой-то девчонке? За кого ты принимаешь главу «Калипсо»? Он ведь не школьник, Джени. Ты просто избалованная папочкой девочка, которую приняли в "семью", чтобы взрастить, как скот, и отдать на съедение таким, как я.

Каждое слово Ханмы било хлестко, поэтому бледные щеки Камиямы краснели, но она не отводила горящего взгляда от его лица, даже несмотря на то, что со всем сказанным была согласна. Она с самого начала знала, что добиться признания в мафии непросто, а оказалось – невозможно. Здесь свои законы. Если ты женщина – это непреодолимый путь.

- Не расстраивайся так, - улыбнулся Дэйки, обдавая девушку своим хладнокровием, как ледяным ветром, и провел по алеющей скуле большим пальцем. – Просто не выдумывай таких глупостей и забудь о «Калипсо». Теперь ты в «Велиаре».

Дженико передернуло. Все больше и больше она убеждалась, что беременности от него нельзя допустить. Если она родит ему ребенка – станет вещью, ее выбросят. Причем и свои назад не примут, и Ханма избавится от нее. Она ему вовсе не нужна. Это просто игра такая – жестокая игра с плохим концом.

- Хорошо, - склонила голову девушка, борясь с гордостью, - простите меня, господин. Этого больше не повторится.

Ханма снова улыбнулся, и Джени услышала, как щелкнула зажигалка.

- Займись чем-нибудь, мне нужно поработать. Потом я приду к тебе.

«Я приду к тебе», значило только одно. Тело Камиямы тут же покрылось мурашками. Вот уже почти неделю она живет здесь, и за эту неделю Ханма не оставил ее в покое ни на одну ночь. Даже возвращаясь домой далеко за полночь, он будил ее и принуждал к сексу.

Принуждал?

Как смешно.

Джени, идя к лестнице, спрятала пылающее лицо. Было стыдно, противно, обидно. Она не думала, что будет такой – той, которая станет отдаваться врагу. Впрочем, у нее нет выбора. Мужчины способны любить до самозабвения, если правильно ими руководить. Дженико поставила себе цель после первого же ужасного секса с Ханмой. Он должен расслабиться рядом с ней, должен довериться ей, полюбить ее, тогда и только тогда у нее будет шанс придумать план побега. Счет, что давно открыл для Джени отец, все еще был ее счетом. А те деньги, которые она тратила с кредитки Ханмы – компенсация за страдания.

***

О чем она вообще думала? Зачем быть такой лицемерной? Какие еще страдания? Эти мысли насмешливо вертелись в голове Камиямы, когда она стонала в руках Ханмы. Он заявился в ванную, где девушка лежала, расслабившись в горячей воде, и сейчас сидела на нем верхом. Он не сводил с нее глаз, очерчивая брови, нос, губы взглядом. Это особое удовольствие – трахать дочь врага. Она ведь не посмеет оттолкнуть его. Побоится. Дэйки никогда не тронул бы женщину, никогда не ударил ни одну из них, но для него они все были куклами для его удовлетворения. До того, как он стал главой, это многих удивляло. Даже его друг, который был одержим одной единственной женщиной, не понимал Ханму. Правда, кому уж судить о нем, но только не этому недоумку. Приятель Ханмы был помешан на той, которая отвергала его раз за разом, и бывало, тот в порыве ярости орал, что убьет ее к чертовой матери. Окажись та нечастная рядом, точно погибла бы от рук этого безумца.

Но Ханма никогда не был одержим кем-либо. У него в юности даже кумира не было. Дэйки был сам по себе, он верил только в деньги и обожал развлекаться. Однако кое-что он все-таки соблюдал – одно маленькое правило, которое не соблюдал никто в том мире, в котором он жил. И об этом знали все в его команде…

Дженико была хорошенькой. Она нравилась Ханме, если оценивать внешность. Ее красивые груди, что сейчас покачивались перед его лицом, всегда были маняще обтянуты дорогой одеждой, в этом Джени себе не отказывала. Он был не против.

Сжимая ее тонкую талию, Дэйки наслаждался процессом, целовал соски девушки, покусывал молочную кожу ключиц, обнимал ее, все глубже врезаясь в такое девственно чистое тело, и ему было хорошо, невероятно хорошо. Это лучше, чем распущенные и опытные дамочки из заведений, где он не раз бывал. Эта девчонка все время прожигала его черными глазами, наполненными плохо скрываемой ненавистью, но всегда была любезной с ним, а в постели – искренней. Ему нравилось ее противостояние ему. Разумеется, пока она не начала перегибать. До тех пор Дэйки принимал ее холодок. Но если Дженико посмеет предать его, нанеся удар в спину, он не оставит от нее мокрого места.

В очередной раз Джени задрожала, кончая, и сжала плечи Ханмы. Он схватил ее за ягодицы, насадил на себя еще разок и излился. Сонная девушка сладко зевнула, проявляя в этот момент свою самую честную сторону, и Дэйки тихо рассмеялся, поглаживая ее мокрую спину. Она кивнула, отодвинулась, а он встал, прихватил полотенце и вышел. Тут же Дженико уставилась на дверь, и взгляд ее был более чем сосредоточенным, даже слишком для той, которая только что притворялась уставшей. Стиснув зубы, Джени схватила мочалку, вылила на нее чуть ли не половину бутылки геля и принялась с такой силой натирать кожу шеи и груди, что те места страшно покраснели. Она терла себя до скрипа, чтобы прогнать наваждение, которым каждый раз окутывал ее Ханма. И когда по внутренней стороне бедра потекла его сперма, Джени зажмурилась, мечтая закричать от гнева в голос, и по ее телу пробежала неприятная дрожь. Его семя. Как же это отвратительно. Джени было плевать, хорош Ханма, как любовник, или ужасен – в таком случае она могла насладиться этим и с Джуном – но тот факт, что этот человек трогал ее каждую ночь, дышал ей в губы, сжимал в объятиях едва ли не до хруста костей, уничтожал в ней человечность. Все больше Дженико боялась Ханму и мечтала сбежать от него. Она не хотел быть с ним заодно. Действительно, Дэйки ничего плохого ей не делал, но то, с каким выражением он смотрел на нее после секса, вызывало у нее лишь одно желание – впиться в его лицо ногтями. Он снова и снова подчеркивал своей кривой ухмылкой и взглядом: «Я одержал победу».

- Доброй ночи, - бросила Дженико, когда спустя полчаса вышла из ванной с высушенными волосами.

Она забралась под одеяло, не обращая внимания на то, что Ханма стоит у окна и смотрит на нее, и сразу поняла, он что-то скажет ей. Так и случилось.

- Завтра у меня важная встреча с партнерами. Ты должна поехать со мной.

- Да, господин, - меланхолично отозвалась Джени.

Дэйки помолчал, разглядывая ее в полумраке ночника.

- Будешь вести себя достойно, я вознагражу тебя.

Дженико надеялась, он не заметил, как на ее лице заходили желваки. Ублюдок. Будто она ручной песик.

- Буду благодарная вам, господин.

Закрыв глаза, Камияма услышала, как он подошел к ней. Когда его рука коснулась ее волос, девушка невольно вздрогнула. Он всегда говорил гадкие вещи, когда впадал в странное задумчивое состояние.

- Моя супруга такая сильная женщина, - пробормотал Ханма, поглаживая ее по голове, и ни тени похвалы в его словах не было, скорее, насмешка. – Не так ли? Ты сильная, Дженико? Как долго протянешь, так самозабвенно со мной трахаясь? – Девушка затаила дыхание, и тихо вскрикнула, когда он резко дернул ее за волосы, принуждая поглядеть ему в глаза. – Должен ли я узнать что-то важное, моя милая? – вдруг процедил Дэйки.

Камияма, вперившись в его глаза тяжелым, наполненным болью взглядом, похолодела. Он узнал о таблетках? Эта мысль принудила ее попрощаться с жизнью. Нет-нет, только не это. Если Ханма решит у***ь ее — это будет самый безобидный исход. Но ведь наверняка его месть будет вовсе не такой милосердной, верно? Он уничтожит ее.

— Господин… мой господин… — глаза Джени наполнились слезами, она чертовски сильно старалась выглядеть не разъяренной, а действительно напуганной. Впрочем, Джени в самом деле испугалась. — О чем вы говорите? Я чиста перед вами, господин.

Ханма, казалось, видит ее насквозь, его глаза так жутко мерцали, что на миг девушка увидела настоящее чудовище. Он обнажил свое истинное лицо. Это было всего секунду, но Джени хватило, чтобы сбить с себя спесь и воззвать к разуму. Если проявит сейчас эмоции, ей конец.

— Господин? — позвала девушка, коснувшись его руки, мышцы которой были налиты стальной силой. — Мне больно.

Он резко разомкнул пальцы, вновь вежливо улыбнулся, пригладил ее волосы и выпрямился.

— Меня возбуждает твоя игра, Джени. Это действительно возбуждающе.

Сказав эти странные слова, Ханма слегка оттянул горловину своего джемпера, провел пятерней по влажноватым рассыпавшимся по лбу волосам, и направился к двери.

Дженико смотрела ему вслед в недоумении, но с морозом по коже подметила: «Его заводит мое поведение. Черт. Его это правда заводит».

Пора было менять тактику.

***

Несмотря на то, что Дэйки никуда Дженико не выпускал, пригласил визажистов и стилистов на дом. Те ухаживали за ней, приводили ее кожу в порядок, ведь в последнее время залегшие под глазами темные тени стали частью ее «имиджа». Стилисты предлагали наряды один за другим, кружили вокруг девушки. И поработать им пришлось несколько часов, поэтому Джени попросила чашку крепкого кофе, чтобы ее не клонило в сон. В конце концов, это была не вечеринка в особняке, а деловая встреча в ресторане. Это все, что знала Камияма. После того как оделась в скромное черное платье, которое было на добрых десять сантиметров ниже колена, девушка спустилась вниз. Дэйки тоже был в темном костюме с черной рубашкой, но без галстука. Он окинул Джени взглядом, кивнул рядом с ней стоящей женщине, которая подбирала платье, и та, поклонившись, ушла вслед за остальными.

— Могу я хотя бы примерно узнать, о чем пойдет речь? — спросила Джени, когда они стояли рядом друг с другом в лифте.

— Зачем тебе это? — глядя на нее в зеркальном отражении, поинтересовался мужчина.

— Чтобы поддержать разговор.

Ханма повернулся к ней, но лифт уже остановился, поэтому, указав на двери, он тем самым предложил выйти. Ответил Дэйки только в машине.

— Тебе необязательно говорить с ними.

— То есть господин позволит думать, что выбрал себе в жены глупую женщину, неспособную поддержать беседу? — сверкнула глазами Дженико, крепко держа в голове: «Я должна быть с ним милой и чуткой», поэтому тут же осторожно скользнула ладонью по бедру Дэйки и подсунула ее под его руку. Ханма поднял на Дженико глаза. Взгляд его был сканирующим, но руку он не убрал. Напротив, сжал ее пальцы. — Я ведь хорошо знаю этикет якудза.

Дэйки только кивнул, отвернулся и больше не взглянул на нее. Собирался дождь. Это было ясно по запаху водорослей, ярко витавшему в воздухе, по ветру, что сильно раскачивал макушки деревьев и темнеющему небу.

Место, куда прибыла пара, на миг вогнало Камияму в ступор. Она бывала здесь только один раз. Ей тогда было лет девять или десять. Папа привез ее на встречу с корейскими партнерами. Дженико было так интересно слушать незнакомую речь, которую в будущем она хорошо освоила на уровне с английским и испанским. Папа поддерживал любые ее начинания, а мама не могла нарадоваться — дочь стремится учиться. Любые родители будут гордиться ребенком, который так тянется к знаниям.

— Все так же, как тогда… — шепнула себе под нос Дженико, пока Ханма говорил с каким-то незнакомым мужчиной, стоя у входа.

Джени остановилась на мостике. Все вокруг утонуло в покое, и лишь гулкий ветер трепыхался в лиловых кронах глициний. К ресторану в традиционном стиле вели мостики и каменные дорожки. На поверхности прудов, где тут и там плескались карпы, мирно покачивались лотосы. Розовая азалия, голубая немофила, бамбук — это место было умиротворяющим. Однако апрельский ветер был все еще прохладным, и Джени, глубоко задумавшись и залюбовавшись прекрасным ландшафтным дизайном, поежилась, поправила на плечах шаль, и не заметила, как рядом материализовался Ханма.

— Нам пора, — объявил он, с любопытством разглядывая девушку, которая немедленно нацепила на лицо привычную маску безразличия и, кивнув, пошла по мостику к террасе.

Раньше, когда Ханму приглашали сюда, он одевался в кимоно, но сегодня среди гостей будут европейцы, поэтому его и супругу сразу же повели в другой зал. Это был обычный длинный стол на десять персон, и гости располагались не на подушках, а на стульях с высокими спинками. И как только Ханма вошел, они одновременно с Камиямой поклонились, поприветствовав старших. Те, видимо, только прибыли, потому что, смеясь, переговаривались, и несколько человек все еще топтались у стола. Только когда Ханма с женой уселись на свои места, все наконец притихли, и пошла беседа о делах. Дожидаясь, когда горячие блюда будут поданы, старшие говорили смазано, избегая выдавать информацию при обслуживающем персонале. Впрочем, это место считалось лучшим для встреч кланов или деловых партнеров. Строгая конфиденциальность обеспечила этому заведению с простым названием «Самурай» прекрасную репутацию. К тому же здесь была отличная кухня.

Ханма, как и гости, что, без сомнений, оценивали его женщину, убедился в ее навыках и знаниях этикета. Дженико здесь была единственной представительницей прекрасного пола, и Ханма понимал, ее пригласили нарочно, как раз для того, чтобы хорошенько разглядеть. Ведь если супруга главы «Велиара», которая к тому же из вражеского клана, опозорит мужа, это будет скандал. Законы якудза всегда были кровожадными, такими и остались. Подставь его Камияма Дженико, и Ханме придется смывать этот позор кровью. Ее кровью.

Когда в очередной раз Джени положила поверх риса Дэйки мясо, что означало — она заботится о нем, один из стариков с лицом, раскрасневшимся от крепкого саке, спросил:

— Госпожа Ханма выглядит такой молоденькой. Сколько же тебе лет, дитя?

Камияма, отложив палочки, с вежливой улыбкой ответила:

— Мне двадцать три, Сайто-сама*.

— И когда же ты родилась, прелестное создание?

— Первого июля.

— Ха… — старик мечтательно вскинул глаза к потолку, — чудесное время. Жаркое, но какое же чудесное, не так ли, дитя? — Камияма кивнула, соглашаясь, а старший продолжил разговор, используя все больше ласковых слов. — Я вижу, госпожа Ханма так привязана к своему супругу. Это хорошо, милое дитя. Вот только если что случится, тебе будет больно. Не отдавай этому негодяю свое сердце, — шутливо пригрозил Сайто-сама пальцем, и вдруг с поучительного тона переключился на откровенно любопытный. — Отчего же ты не пьешь саке? Быть может, вскоре Дэйки принесет нам радостные вести?

Камияма покрылась мурашками, невольно поймала взгляд гостя из Европы, который разглядывал ее заинтересовано, и улыбнулась.

— Я могу выпить саке, Сайто-сама, лишь с позволения мужа, разве нет?

Старик по-доброму рассмеялся, как и другие гости, и все понемногу расслабились. Джени, спрятав руки под столом, потому что пальцы совсем похолодели, застыла. Вскинула глаза на Ханму. Тот, слегка сжав ее руки, кивнул, тихо сказав:

— Выпей немного, я не против.

Признаться, Дженико была даже рада. Расслабиться ей не помешает. Пригубив саке, она хотела уже отставить сакадзуки*, однако уверенным жестом Дэйки подтолкнул пиалу к ее губам, и девушке пришлось выпить до дна.

Мужчины радостно загалдели, и теперь в беседу с ней вступили и другие гости. Джени едва успела поесть между еще тремя порциями саке, а болтовня старших так увлекла ее, что вскоре она, разрумянившись и без тени смущения, поддерживала вполне серьезный разговор. Старшие удовлетворенно кивали, поглядывая на Ханму, который молчал и слушал, только следил, чтобы Джени перекусывала — не было желания волочить ее пьяную на себе.

— Что ж, ты достойная женщина главы, — подытожил Сайто-сама, видя, как Камияма хорошо держится в их кругу, — да и к саке довольно крепка. Только всех нас тревожит то, что ты из «Калипсо». — Все притихли. Беседа принимала опасный оборот. — Может ли статься так, что ты, дитя, предашь своего супруга ради Кидо Джуна? Мы все знаем, какие между этими двумя кланами натянутые отношения. Как ты поступишь, Камияма Дженико?

Джени уловила краем глаза, как Ханма повернулся к ней. Обращаясь к девушке по фамилии ее отца, старший подчеркнул то, что она чужая. Это было правдой.

«Думай, Джени, думай. Не сглупи», — произнесла девушка мысленно, глядя на старика с серьезным выражением лица, а после осторожно произнесла:

— Вы правы, Сайто-сама, наши семьи враждуют. Но, думаю, вы так же осведомлены о моей роли в этом. — Джени взглянула на Дэйки. Он внимательно взирал на нее в ответ. — Разве я здесь не для объединения кланов, не ради мира? — и прибавила, не сводя глаз с задумчивого лица супруга: — Уверена, в нужный момент я не совершу глупость, ведь мое сердце уже у господина.

Вложив в этот взгляд все тепло, на которое была способна, Камияма нарочно подумала о погибшей подруге, и глаза немного повлажнели. Мужчины загудели, мол, все хорошо, не нужно плакать, и так далее. И только Сайто-сама глядел на девушку с легкой улыбкой, явно видя ее насквозь. Она уловила, как старик уставился на Дэйки, и тот дернул уголками губ. Этот немой диалог пустил по спине Камиямы холодок. Понятно ведь, что ей не поверили. Но, по крайней мере, девушка не солгала насчет ошибки. Ее она точно не совершит. Как минимум не встанет на сторону «Велиара». Она не может предать свой клан.

«Иоки, моя дорогая, как мне дальше справляться без тебя? Мне так не хватает твоего строгого вразумляющего тона».

Гости расходились. Ханма курил со стариком Сайто и тем европейцем, пока Дженико стояла в сторонке, глядя на то, как после дождя с листьев лотоса медленно стекают крупные капли. Стало прохладнее. Но неожиданно кто-то опустил на ее плечи пиджак. Девушка оглянулась, будучи уверенной, что это Ханма отыгрывает свою роль заботливого мужа, и удивленно замерла.

— Нас не представили друг другу, — протянул руку блондин, — Питер Хьюз.

Камияма, которая из-за высокого роста и крепкого телосложения этого господина не видела Ханму, нерешительно подала и свою руку. Мужчина осторожно пожал ее пальцы и тут же отпустил. Она невольно сглотнула, тихо ему пояснив:

— Прикосновения к жене якудза не приветствуются, господин Хьюз. — Тот кивнул, и Джени ради приличия спросила: — Вы – англичанин? Вы хорошо говорите по-японски, но я слышу британский акцент, — улыбнулась она.

Питер был приятным. Как и все европейцы, широко улыбался и разглядывал Дженико без стеснения. Однако неловкости она не испытывала. Разве что первые секунды были тревожными, но сейчас, когда он соблюдал расстояние между ними и всего лишь не позволил замерзнуть, казался девушке воспитанным человеком.

— Вы правы, я из Лондона. Вы владеете английским? — поинтересовался он, и когда Дженико кивнула, перешел на родной язык. — К сожалению, мне все еще тяжело говорить на японском, но, без сомнений, слушать вас было приятно. — Питер достал сигареты, взглянул на девушку вопросительно, и та сказала: «Курите, мне это не мешает». Тогда Хьюз, прикурив сигарету, вдруг подметил: — Госпожа Ханма, а вы далеко не глупы. Я заметил, что вам многое известно о делах группировок. Отец воспитал вас в кругу якудза?

— Именно так. Я росла по тем же правилам, что и сыновья влиятельных якудза. Папа позволял мне самой водить машину, обучал некоторым боевым искусствам. Так что я не вышивкой занималась, если вы об этом, — улыбнулась Дженико.

— Я и не подумал бы о вышивке, — пробормотал Питер, пристально глядя ей в глаза. — А вы… опасная штучка, — тихо буркнул он, на что получил холодную улыбку, а в следующий миг из-за спины Хьюза вышел Ханма.

Он молча снял с Дженико пиджак, вернул Питеру и сказал ей:

— Едем, снова будет дождь.

Однако произнося эти слова, смотрел Дэйки на Питера.

— Я всего лишь согрел вашу жену, господин Ханма, — ответил на его взгляд Хьюз, усмехнулся и, отсалютовав Дженико, добавил: — Доброй ночи. Было приятно поболтать, госпожа Ханма.

Мужчина ушел. Камияма, сейчас испытывая некоторую неловкость, потому что Дэйки смотрел на нее так, словно она только что сделала нечто ужасное, отвернулась от него и двинулась к мостику. Зная, что на них смотрят, мужчина догнал Джени, поправил ее шаль и повел к машине, обняв за плечи.

Он заговорил с ней только дома, всю дорогу пребывая в мрачном настроении.

— Ты напрашиваешься на проблемы, Дженико, — сообщил Дэйки.

Девушка, аккуратно сбросив туфли, прошла мимо него к дивану в гостиной, оставила шаль на спинке и повернулась к Дэйки лицом. Он снимал пиджак, глядя на нее в немом напряжении.

— Это ревность, господин? Или недовольство тем, что я не такая безмозглая, как вы думали?

Мужчина сощурил глаза, снял запонки и, бросив их на столик, закатал рукава рубашки. Даже вздохнул с облегчением, видимо, взбесившись из-за стесняющего движения пиджака.

— Ревность? — усмехнулся он, и теперь Дженико вновь видела то же его выражение лица — высокомерие. — Ревновать может тот, кто любит и ценит. Ты уверена, что это имеет отношение к тебе?

Камияма улыбалась. Она не переставала улыбаться. Пусть говорит, что угодно и смотрит как угодно. Она все равно не купится на это. Джени могла бы прямо сейчас сказать ему, как он выглядел в тот момент, когда подошел к ним с Питером. Это был диковатый взгляд. Однако Джени смолчала. Нельзя спугнуть то, что даже не началось. Но как же легко можно обыграть эти собственнические чувства Ханмы, и если он в самом деле со временем будет беспокоиться, что Джени привлекает внимание других мужчин, у нее будет шанс. Поэтому она сейчас улыбалась.

— Господин, я разочаровала вас? — продолжила давить Камияма.

Но ведь Ханма Дэйки неспроста был главой целого клана. Он хорошо читал людей. Вот и ее прочитал. Улыбнулся в ответ, склоняя голову набок, и проговорил:

— Умная женщина — опаснейший враг мужчины. — Янтарные глаза блеснули привычным азартом. — Но будь осторожна, Дженико, ты ведь «отдала мне свое сердце», помнишь? — жестко оскалился он, отвечая ее же словами, произнесенными в ресторане, и, заметив, как девушка слегка побледнела, пошел к лестнице.

Дженико понимала, что вступала в бой с человеком, весьма хитрым, проницательным и опытным. Раз она произнесла такое признание, теперь должна хорошо исполнять свою роль. И, несомненно, Ханма сделает все, чтобы получить от нее как можно больше, это читалось в его взгляде.

«Отдала сердце — действуй, дурочка. Надолго ли тебя хватит?», — вот что она увидела в этих пронзительных глазах. Действительно, сколько она протянет, изображая влюбленную?