Ревертор

Глава 7

Отец Андрея все утро был на нервах из-за внезапного исчезновения сына. Он срывался на своих подчиненных, выражал недовольство по отношению ко всему, совершенно не замечая, что таким образом неосознанно выплескивал все свои переживания на людей, которые не имели даже малейшего отношения к случившемуся. Его мысли кружились в сумбурном потоке вокруг Андрея, в груди бурлило неконтролируемое чувство беспокойства, из-за которого он не мог допустить даже мысли о том, чтобы обратить внимание на свое безрассудное поведение. Ко всему прочему, на раздражительность также влияла беспокойная ночь. Он не мог и глаза сомкнуть. Ворочался всю ночь в постели, изредка проверяя телефон на наличие сообщений от Андрея, и обещал самому себе наказать сына за своевольность сразу, как только он вернется.

Под глазами Олега залегли тени, в левом глазном яблоке полопались капилляры и появились боль и жжение. Мужчина был весь на нервах. Он понимал, что не стоит поднимать панику раньше времени, ведь Андрей зачастую пропадал подобным образом с целью насолить отцу. В противовес обнадеживающим мыслям он не исключал из внимания факт необычности некоторых моментов происходящего, которые ранее никогда не наблюдались.

Первым необычным моментом выступал отключенный телефон Андрея. Парень всегда либо сбрасывал входящие звонки и игнорировал сообщения, либо включал беззвучный режим на телефоне и забрасывал его куда подальше. Отключать его он никогда не решался.

Вторым более странным моментом было непосредственно долговременное отсутствие Андрея. Он всегда возвращался домой к утру. Невзирая на свои обиды, злость и негодование, даже если был пьян или находился на довольно большом расстоянии от дома, Андрей неизменно вместе с рассветом возвращался к отцу. Глупым мальчиком он не являлся, понимал, что отец волнуется за него, места себе не находит. Но вот происходящее сейчас, явно выходило за рамки привычного и тем самым вынуждало Олега нервничать больше обычного.

Ему было по-настоящему страшно за сына. Перед глазами как назло проскальзывали пугающие картинки того, что могло произойти с Андреем за то время, пока мужчина наивно дожидался его прихода. Каждая из этих картинок была страшней другой, и от каждой сердце Олега начинало биться все беспокойней. Он старался держаться. Обещал самому себе ничего не предпринимать еще один час в надежде на возвращение сына и только после, если тот все же не явится, принять соответствующие меры по поиску пропавшего ребенка. Таким образом Олег пытался дать себе время на раздумья, пока отправлял Андрею очередное сообщение с просьбой прислать в ответ хотя бы точку, дабы убедиться в том, что он все же жив.

Раздавшийся стук в дверь вынудил мужчину вздрогнуть от неожиданности. Он перевел взволнованный взгляд на черную дверь с мутным белым стеклом в надежде, что человек за ней несет весть о пропавшем сыне. Но по знакомому силуэту низкой хрупкой девушки с причудливым пучком на голове узнал в нем своего личного секретаря Киру, которая принесла таблетки успокоительного и кофе, запрашиваемые ранее Олегом.

– Входите, – проговорил он.

От долгого нервного хождения вперед назад по просторному светлому кабинету ноги Олега начали гудеть, будто он без остановки прошел несколько километров. Возможно даже, что те пять метров между черным рабочим столом и шкафом с документами во всю стену могли в сумме превратиться в километры, если ходить вперед-назад между ними. Ведь Олег даже не замечал, как долго ходил подобным образом. Он был слишком сильно увлечен размышлениями о сыне, чтобы обращать внимание на подобное. Теперь, когда тянущая боль в икроножных мышцах давала о себе знать, а на ногах от новых ботинок появились кровавые мозоли, он все же пожалел, что проявлял свою нервозность таким образом.

Мягко, не желая тревожить свежие мозоли на ногах, он опустился на черный кожаный диван у стены. С губ мужчины невольно слетел облегченный вздох, когда он вытянул ноги и почувствовал, как напряжение стало спадать с мышц. Его организм явно нуждался в полноценном отдыхе.

– Олег Александрович, ваш кофе и успокоительное, – сообщила вошедшая в кабинет девушка с подносом в руках.

– Оставь на столе, – попросил Олег.

Кира кивнула и неуверенно направилась к дубовому столу, расположенному у панорамного окна. Черное кожаное кресло руководителя находилось на неположенном для него месте в углу комнаты, опершись спинкой о широкий стеллаж с многочисленными папками. Некоторые бумаги в хаотичном порядке были разбросаны на столе и полу, будто кто-то намеренно спихнул их. Электронные приборы и две рамки с фотографиями на столе остались нетронутыми и неизменно находились на своих местах, но общего состояния рабочего пространства Олега было достаточно, чтобы утверждать о недавно пережитом мужчиной приступе ярости.

Девушка взволнованным взглядом обвела небольшой погром. В голове сразу проскользнула мысль о необходимости его устранения, ведь в подобной обстановке работать невозможно. Однако тяжелая, гнетущая атмосфера вокруг буквально кричала, что данное время явно не подходило для расспросов и возни в кабинете. Мужчине нужно было уединение, возможность остаться один на один со своими мыслями, а чужое присутствие только раздражало его.

Утреннее солнце проскальзывало в просторное помещение через панорамное окно, заливая мягким светом кабинет руководителя предприятия. Кира сощурила глаза от яркого света. Аккуратно, боясь расплескать горячий кофе по столу, она переместила белоснежную кружку с подноса на стол и положила рядом с ней блистер с таблетками успокоительного средства. Просьба директора принести какие-нибудь действенные средства для борьбы с раздражительностью и тревогой смутила девушку и по-настоящему обеспокоила. Еще никогда прежде относительно спокойный, сдержанный руководитель не просил ее сделать подобного. Даже когда десять лет назад он проживал бракоразводный процесс, он все равно держался молодцом и держал в узде собственные эмоции. Что же случилось сейчас?

Секретарь метнул обеспокоенный взгляд на сгорбленную фигуру Олега. Он выглядел уставшим, нервным и не выспавшимся. Синие круги под его глазами были видны даже с расстояния в несколько метров, черные волосы с проглядывающей сединой пребывали в беспорядке, будто мужчина вовсе не расчесывал их утром. Его одежда выглядела неопрятной, в некоторых местах даже помятой, что еще больше обеспокоило девушку. Олег только в исключительных, редких случаях приходил на рабочее место в неподобающем виде, когда попросту не успевал из-за работы уследить за своим внешним видом. Сейчас же в организации все было тихо, стабильно, а он почему-то пребывал в подобном состоянии.

– Олег Александрович, – неуверенно обратилась Кира, – у вас что-то случилось?

Олег бросил на нее тяжелый взгляд из-под полуопущенных ресниц. Под таким взглядом она заметно стушевалась, прижала к груди пустой пластиковый поднос, словно пыталась оградить им себя от возможного всплеска злости со стороны мужчины. Только это было ни к чему. Он хоть и пребывал в нестабильном эмоциональном состоянии, но никогда бы не позволил себе поднять на кого-то руку. Это было против его убеждений.

– Кира, это не ваше дело, – грубо бросил он и сжал телефон в руке до хруста материала.

– Да, вы правы, – смиренно согласился секретарь. – Прошу прощения за любопытство. Я, пожалуй, вернусь к работе.

Тихо, практически бесшумно девушка покинула кабинет, оставляя Олега наедине со своими тревожными мыслями. Он не посмотрел ей вслед, не удостоил даже косым взглядом, хотя обычно внимательно следил за тем, чтобы секретарь по привычке не оставил дверь приоткрытой. Сейчас это волновало его в самую последнюю очередь, ведь в телефоне в открытом диалоге с сыном сообщения мужчины были до сих пор не прочитаны, а возле иконки контакта последним временем посещения все еще светилась вчерашняя дата. От этого с каждой прошедшей минутой Олегу становилось не по себе.

К числу верующих он никогда не причислял себя. Считал, что слишком много грехов совершил для того, чтобы иметь наглость относиться к ним, поэтому за всю жизнь только несколько раз обращался к Богу по пустякам еще в подростковом возрасте. Просил, словно у джина из лампы, хорошие оценки на экзаменах и скрыть от родителей правду о том, что это он случайно поцарапал машину, а не соседский мальчишка. На этом все его молитвы к Всевышнему закончились. Как оказалось, до сегодняшнего дня.

 Ситуация, конечно, пока не была чрезвычайно серьезной и безвыходной. Такой, где можно полагаться только на Божью помощь. Она даже имела высокий процент вероятности скорого разрешения в положительном для Олега ключе, ведь несогласованные с отцом ночевки Андрея с последующим игнорированием не были неожиданностью. А как раз, напротив, являлись частой практикой. В таком свете увеличение продолжительности «бунта» подростка и полное игнорирование отца было делом времени, вполне ожидаемым явлением. Только как бы Олег ни пытался отчаянно убедить себя в этом, он не мог заглушить клокочущее в груди сильнейшее чувство беспокойства, которое стремительно превратилось из родительского переживания за сына в настоящий страх. Он боялся, что с Андреем что-то произошло. Боялся до дрожи в коленях и не мог прекратить думать о плохом. Удивительно, как он еще смог сдержать в узде собственные эмоции и не пойти в полицию с заявлением о пропаже ребенка.

Неуверенно, будто боясь осуждения, мужчина поднял взгляд к белоснежному потолку и крепче сжал в руках телефон. Олег не знал, как правильно молить о помощи; не знал, может ли он с таким большим багажом грехов на плечах взывать к Богу. Он ведь раньше даже не верил в него, а сейчас, когда сильное предчувствие билось в груди не хуже дикой птицы в клетке, решил уверовать.

– Господи, пусть с ним все будет в порядке, – взмолился Олег дрогнувшим голосом. – Пусть Андрей просто загулял с друзьями. Прошу.

Глаза мужчины заблестели от нахлынувших слез. Он зажмурился, позволяя двум пропитанным болью слезам скатиться по бледным щекам. Перед глазами активно проскальзывали картинки его никчемной жизни, где единственным лучиком света и надежды был только Андрей. Никого другого более важного или хотя бы настолько же значимого человека в его жизни не было. Даже работа, в которую он ежедневно вкладывал невероятное количество сил и средств, никогда не имела для него такой же важности, как собственный сын. Ведь если однажды бизнес прогорит, то Олег сможет пережить это, найдет способ встать на ноги. Но если что-то случится с Андреем, он долго не протянет, от тяжести горя завершит свою историю одним из печальных концов, потому что не сможет существовать с потерянным смыслом жизни.

– Он все, что у меня осталось, – прошептал Олег, уткнувшись лицом в собственные ладони.

Из приемной раздался протяжный женский крик. Мужчина резко убрал руки от лица, повернул голову в сторону двери с явным непониманием и испугом во взгляде. Он не осознавал, что кричала Кира. Смотрел широко раскрытыми глазами на дверь с мутным стеклом, пребывая в состоянии некого ступора и дезориентации. В голове, как назло, царила пустота.

За дверью раздался грохот. Олег вздрогнул от резкого шума, словно кто-то окатил его холодной водой, и наконец-то вышел из заторможенного состояния. На осознание происходящего у него ушла пара мгновений.

Олег ворвался в приемную так быстро, что сначала не заметил, как перед глазами все начало кружиться из-за ненавистной ортостатической гипотензии. Он глубоко вздохнул, часто заморгал, чтобы избавиться от легкой дымки перед глазами, которая обычно появлялась от резкой смены положения тела. Только в итоге это никак не помогло избавиться от головокружения. Мир вокруг продолжал ходить ходуном, но даже в таком состоянии мужчина смог уцепиться взглядом за силуэт дрожащей от страха девушки на полу. Она немигающим взглядом смотрела куда-то на поверхность своего рабочего стола, прижимаясь спиной к стене так, словно пыталась слиться с ней. Рядом с Кирой лежал черный перевернутый стул, который, по всей видимости, как раз при падении и создал шум.

Девушка дрожала. Горло саднило от рвущихся наружу рыданий, которые в любой момент могли сорваться с накрашенных розовых губ Киры. В ее голове царила пугающая тишина, а перед глазами мелькали ужасные картинки того, что она увидела в белоснежной коробке на своем столе, которой до ее ухода в кабинет Олега не наблюдалось.

Это была обычная белоснежная коробка размером с ладонь. Прямо на крышке красовался красивый красный бант, который приклеивался на обычный двусторонний скотч. Отправителя или адресата на коробке не было обозначено, даже записки рядом имелось, что позволило Кире ошибочно полагать о предназначении подарка ей, а не Олегу Александровичу.

От одной только мысли о содержимом коробки лицо девушки побледнело настолько, что впору было сравнивать по цвету с той самой стеной, в которую она вжималась на протяжении минуты. На дне глубоких карих глаз Киры плескался настоящий ужас, когда она смотрела на собственный рабочий стол. Коробка все еще находилась на нем.

Олег видел ужас в чужих глазах. Видел и понимал, что сам боится взглянуть в ту сторону. Он видел боковым зрением белоснежную коробку и терялся в загадках о ее содержимом, способном довести секретаря практически до истерики. Как назло в голове крутились мысли о взаимосвязи произошедшего с исчезновением Андрея, которые со стороны казались для него глупыми и необоснованными. Олег даже почти отмел эти предположения, но в последний момент решил оставить на вооружение. Вдруг подобные стечения обстоятельств не являются случайными?

Решительным шагом мужчина направился к Кире, мягко опустился на корточки перед ней, чтобы она не смогла видеть злосчастную коробку, которая своим присутствием не только мешала девушке успокоиться, но и провоцировала истерику.

– Кира, что случилось? – аккуратно положив руку на плечо девушки, обеспокоенно спросил Олег. – Принести воды?

Кира проигнорировала его вопрос. Зажмурилась, пытаясь избавиться от навязчивых картинок перед глазами, и дрожащей рукой указала за спину Олега. Подобные действия девушки вынудили его непонимающе свести брови и все же с замиранием сердца взглянуть на стол. На нем находилась обычная маленькая подарочная коробка, которую можно купить в любом торговом центре. На вид совсем безобидная и непримечательная.

Оттягивать неизбежное не было смысла. Олег понимал это как никто другой и в три шага преодолел расстояние между стеной и рабочим столом. В его груди беспокойно билось сердце. Он всем своим нутром ощущал, как в скором времени в его жизни вновь наступит черная полоса, наполненная болью, страданиями и невзгодами. Избавиться или же приглушить это навязчивое чувство никакие светлые, позитивные мысли о напрасных переживаниях и случайных стечениях обстоятельств не помогали. Оставалось лишь идти с ним рука об руку, молясь, чтобы предчувствие оказалось ошибочным.

На крик девушки прибежало несколько человек из находящегося рядом отдела маркетинга. Они с неким беспокойством смотрели на директора компании и его личного секретаря, искренне надеясь на то, что происходящее не является продуктом сегодняшней необычайной нервозности начальника. Ведь если он перешел к рукоприкладству или же угрозам, то образ надежного, достойного уважения человека растает у них прямо на глазах и может повлечь за собой последствия в виде заявлений об увольнении. Подобного поведения многие не потерпят. Только задать вопрос о происходящем, чтобы не делать поспешных выводов, никто не решался в силу того, что боялись попасть под горячую руку, поэтому заинтересованно наблюдали за происходящим со стороны.

Олег не стал обращать внимания на толпу в дверном проеме. Он с волнением и тяжелым чувством страха толкнул пальцем крышку коробки, которая немного съехала после вскрытия Кирой. Картонная крышка с характерным звуком скатилась на стол, наконец-то открывая Олегу вид на содержимое.

На несколько секунд в воздухе повисла тишина. Подчиненным Олега было отчетливо слышно его учащенное дыхание, которое мешалось с бессвязным шепотом, слетающим с его губ. Пустым, неверящим взглядом он смотрел внутрь коробки и чувствовал, как его собственное сердце распадается на куски при виде окровавленного синеватого человеческого уха с сережкой в форме пера на небольшой цепочке, которую он подарил сыну на прошлое день рождения. Это было ухо Андрея. Он узнает его из тысячи похожих ушей по любимой форме, маленькой черной родинке на ушной раковине и небольшому шраму от неудачного пирсинга. Поэтому Олегу достаточно было пары секунд, чтобы понять, кому принадлежала отрезанная часть тела.

Но понять – не значит осознать и принять. Мужчина неверящим, пустым взглядом смотрела на синеватое ухо, совершенно отказываясь верить в то, что с его сыном все же приключилась беда. Он предпочитал верить в невероятный розыгрыш, который ему устроили работники организации совместно с сыном в честь какого-нибудь праздника или запоздалого первого апреля. В это хотелось верить больше, чем в жестокую правду, ранящую настолько сильно, что не всегда бывают шансы вернуться к прежней жизни.

Как бы отчаянно Олег ни желал поверить в глупый розыгрыш, он все равно понимал, что оградиться от правды не получится, она рано или поздно найдет потайные ходы и, словно обухом, вобьет всю правду прямо в голову. А значит, нужно прекращать прятать голову в песок. Пора забить в угол бурлящие эмоции и анализировать ситуацию, чтобы найти ответы на важные вопросы и разобраться во всем происходящим хотя бы на малую долю процента. Для начала нужно было внимательней осмотреть коробку, дабы найти хоть что-то, что укажет на текущее состояние Андрея: жив он или мертв. Возможно, записка или какие-нибудь загадки в духе детективных сериалов, которые Олег иногда смотрел на выходных.

Мужчина зажмурился, говоря самому собраться ради сына, и глубоко выдохнул. Смотреть на окровавленное ухо второй раз было так же больно, как и в первый. Глаза щипало от скопившихся слез, а сердце в груди билось так сильно, что Олег чувствовал в ушах его беспокойное, громкое биение. В груди царил настоящий ураган эмоций, из-за которых хотелось кричать во все горло с целью выплеснуть хотя бы малую долю переживай, чтобы в скором времени не разорваться от их переизбытка. Но, несмотря на бурлящие эмоции, он старался держаться молодцом ради сына.

В коробке оказалась еще и черная флэшка, которую Олег в первый раз не заметил в силу концентрации внимания на самом главном для мужчины предмете – ухе собственного сына. Наличие подобного предмета смутило его. Происходящее явно не было похоже на классическое похищение с требованиями о выкупе.

Стараясь избегать соприкосновения кожи с холодным ухом, Олег дрожащими пальцами взял внешний накопитель и сразу же вставил в необходимый порт на компьютере секретаря. Медлить, пытаясь оттянуть неизбежное, не имело смысла. Если Андрей в опасности, то нужно прекращать жалеть себя и делать все возможное, дабы понять, что к чему.

На флэшке имелся только один файл в формате MP4, созданный несколькими часами ранее. Мужчина с беспокойно колотящимся сердцем в груди опустил потную ладонь на черную компьютерную мышь и дважды кликнул правой кнопкой на файл. В левом верхнем углу экрана появилось окно с неизвестной видеозаписью, и Олег развернул его на весь экран.

В кадре появился человек в черной толстовке и такого цвета джинсах. Его лицо было наполовину закрыто тканевой медицинской маской, а другую половину закрывал козырек черной кепки, из-за которой невозможно было даже глаз рассмотреть. На руках были черные кожаные перчатки, которые поскрипывали при каждом движении руки, пока незнакомец слабо покачивал вперед-назад небольшой переносной фонарь в левой руке. Холодный искусственный свет, исходящий от него, освещал серый пустой подвал со свисающей с потолка паутиной и витающей в воздухе пылью.

– Что же, Олег, – начал незнакомец и приблизил лицо к камере, – наконец-то мы встретились. Я так долго ждал этой встречи, постоянно проигрывал ее у себя в голове и практически жил ею. Она стала моим смыслом жизни.

Незнакомец поднял свободную руку к потолку и усмехнулся.

– Знаешь, как долго я пытался найти тебя, а после слабое место? Выслеживал, вынюхивал... едва землю носом не начал рыть! Как вдруг узнал, что самое дорогое для тебя ни компания, ни дом, а всего лишь мальчишка. Этот строптивый, замкнутый в себе и впечатлительный мальчуган. Но, признаюсь, очень красивый. Весь в тебя.

Незнакомец хмыкнул и достал из кармана джинс черный складной нож с рисунком дракона на рукоятке. Металл завораживающе блестел под ярким светом фонаря.

– Как жаль, конечно, что придется испортить эту красоту, – ехидно протянул он и обернулся, отходя немного влево. – Узнаешь?

Лицо Олега исказилось в гримасе дичавшего ужаса, ноги задрожали под натиском сильных негативных эмоций, а воздух разом выбило из легких. Он смотрел в монитор, на своего сына, который сидел со связанными конечностями на металлическом стуле с широкими подлокотниками на манер первобытного стула для пыток. Рот парня был заклеен скотчем, блестящие глаза испуганно бегали от камеры к похитителю и обратно. Все его лицо и одежда были в грязи и крови, колени разодраны, а над бровью виднелась широкая кровоточащая рана. Слезы отчаянно бежали по грязным щекам Андрея, оставляя за собой светлые, похожие на паутинки, дорожки.

В горле Олега пересохло при виде сына, сердце будто остановилось на пару мгновений от сковывающего все тело ужаса. Он не хотел верить то, что сейчас видел собственными глазами. Это было слишком больно – видеть собственного ребенка в крови с блестящими слезами на глазах, наблюдать за тем, как он рвано, загнано дышит при виде похитителя и вжимается в стул, будто желая слиться с ним воедино. Больно понимать, что Андрей сейчас наедине со своими страхами, ощущает на собственной коже человеческую жестокость и не знает, стоит ли ему ожидать спасение. Его некому утешить, поддержать, дать понять, что он не один в этот ужасный момент. Осознание этого резало сердце мужчины не хуже ножа.

Ноги Олега подкосились от внезапной слабости. Он успел вовремя схватиться за край стола обеими руками и невольно заметил, как сильно они дрожат.

– Конечно, узнаешь, – ехидно проговорил незнакомец, направляясь к Андрею. – Это ведь твой сын. Признаюсь, сложновато было взять под контроль все его передвижения. Пришлось попотеть из-за его нелюдимости и приставить своего человека не к парнишке, а его подружке. Повезло, что ребятишки, словно не разлей вода. Таскаются друг с другом везде и расходятся только на ночь. Даже уроки иногда вместе делают. Жаль, конечно, разрушать их дружбу, но чего только не сделаешь во имя справедливости?

Он встал позади Андрея и медленно опустил ладони на его плечи, заставляя парня вздрогнуть. По его коже стремительно пробежался табун мурашек от осознания того, что ему вновь принесут боль. Парень совсем недавно нашел такую позу для ноги, при которой пулевое ранение не так сильно болело.

– Ты все правильно понял, Олег, – бодро протянул мужчина. – Твой сын у меня в заложниках. К другим ребятам я не имею отношения. Я их не трогал, а то, что они еще не вернулись домой, не моя вина. А знаешь, чья именно вина? Твоя. Ведь я затеял все это из-за тебя. Чтобы восстановить справедливость и заставить тебя расплатиться за свои грехи. Ты ведь по-любому уже забыл то, что совершил когда-то.

Незнакомец фыркнул и повертел в руке нож.

– Но ничего, – аккуратно проведя ножом по уху Андрея, деланно весело протянул он. – Ты должен вспомнить кое-что и сознаться в этом, ведь на кону стоит жизнь этого милого паренька. Не бойся, если что-то не будет получаться. Я тебя буду мотивировать – отправлять твоего сынишку домой по частям. Как тебе такой расклад? Правда и живой сын или ложь и кусочки бездыханного тела парнишки? Что ты выберешь?

Повисла тишина. Андрей резко дернул голову вбок, подальше от острого ножа, и испуганно уставился на холодное оружие в руках похитителя. Ему было страшно. Перед глазами все плыло от страха и потери крови, но даже в таком состоянии он мог видеть собственное испуганное выражение лица в отражении острого карманного ножа, который ранее приставляли к его уху.

Похититель резко вернул голову Андрея в исходное положение и оттянул рукой его левое ухо. Парень без слов понял, что сейчас должно было произойти. Он начал вырываться, кричать через толщу скотча, приклеенного к его рту, и с мольбой во взгляде смотреть в объектив камеры, будто кто-то в ту же секунду мог помочь ему. Подобное поведение подростка начало злить похитителя. Он резко дернул ухо, оттянув его так, что Андрей заскулил от боли и прекратил вырываться. Очевидно, осознал, что силы неравны и нет смысла бороться.

– Чтобы ты осознал всю серьезность моих слов, вот тебе первый подарочек, – злобно прошипел он и с размаха опустил нож на ухо парня.

Раздался приглашенный вопль. Такой отчаянный и болезненный, что Олег сорвался на рыдания. Увиденное навеки отпечаталось в его памяти до каждой скатившейся по щеке сына слезе, до каждой капли крови на полу, застывшему в глазах дикому ужасу и рваному вдоху. Стоило мужчине зажмуриться хотя бы на секунду, перед глазами всплывала эта ужасная картинка. От нее невозможно было скрыться.

Рубиновая кровь резво лилась из открытой раны. Поблескивая в свете искусственной лампы, она темными струйками стекала по бледной шее к острым ключицам, где после терялась под воротом футболки. Андрей корчился от адской боли, чувствовал, как место, где было ухо, словно обдало огнем. Он ощущал тепло вязкой крови на своей коже, то, как ею пропитывалась футболка, и не мог полностью осознать произошедшее. Боль и страх затмили его разум, из-за чего он больше был не в состоянии найти грань между бредом и реальностью. Все вокруг превратилось в смесь звуков, ощущений и невыносимой боли.

Постепенно Андрей терял связь с реальность, медленно начинал менее ярко ощущать боль, которую вытесняло долгожданное чувство слабости во всем теле. Он терял сознание. Голова Андрея безвольно опустилась на грудь, позволив парню наконец-то покинуть жестокую реальность хотя бы на некоторое время. От изменения положения головы кровь начала медленно течь по подбородку и, очерчивая его острую линию, капала на черные джинсы парня.

Похититель держал в руке окровавленное ухо с серебряной сережкой, которая свисала с его ладони и покачивалась влево-вправо, словно блестящий маятник, и смотрел прямо в камеру. Ему было абсолютно все равно на жертву без сознания. Он почему-то наивно полагал, что такой довольно слабый паренек с низким болевым порогом вытерпит все пытки и не испортит планы мужчины своей внезапной смертью. Скорей всего, он попросту был слишком уверен в своем идеальном плане мести.

– Ухо – это лишь начало, Олег, – ехидно протянул он. – Жизнь твоего сына и, возможно, остальных ребят находится в твоих руках. И чем дольше ты будешь медлить с признанием, тем больней будет мальчугану.

Запись оборвалась на этом месте, погрузив помещение в абсолютную тишину. Сотрудники, которые так и не решились пройти дальше дверного проема, слышали только обрывки фраз похитителя и чей-то болезненный вопль. Люди они были не глупые, поэтому сопоставили имеющиеся факты и обрывки фраз, слепив на выходе почти целую картину происходящего. Правда, легче от этого никому не стало. Ведь когда знаешь о проблеме человека, а после наблюдаешь за его страданиями, слышишь горькие рыдания и видишь в его глазах такую боль, что удивляешься тому, как он ее терпит, невольно начинаешь ощущать это обволакивающее чувство чужих страданий на себе. В такие моменты возможно преисполниться сопереживанием настолько, что неосознанно можно начать делить эту боль на двоих.

Подобное, разумеется, никому не нужно было, только совесть не позволяла сотрудникам развернуться в такой напряженный, печальный момент и уйти. Они решили помочь Олегу Александровичу и Кире, принявшись утешать их успокаивающими словами и поддержкой, которой были пропитаны все их действия. Параллельно утешениям они навели порядок в приемной, вернув все предметы на свои места и плотно закрыв коробку с человеческим ухом и флэшкой, чтобы случайно не потерять что-то важное. Также они вызвали полицию, прекрасно понимая невозможность сделать это самим Олегом.

Он сидел на полу с согнутыми в коленях ногах и отчаянно плакал, хватаясь за голову руками так, будто преследовал цель вырвать себе волосы. Перед его глазами застыли картинки увиденного ранее так отчетливо, словно они были высечены в памяти несмываемыми чернилами. Как бы отчаянно Олег ни пытался тереть глаза, стараться смыть слезами эти ужасные картинки, ничего не получалось. Он был вынужден наблюдать за страданиями собственного сына без возможности взять пятиминутный перерыв, чтобы отдышаться от удушающей боли в груди. Ему было больно видеть это, слышать приглушенные вопли, которые до сих пор звенели в его ушах, и понимать, что происходящее не являлось его ночным кошмаром. Все проистекало наяву.

При мысли об этом Олег едва ни завыл от щемящей боли в груди, ведь на данный момент он не был в состоянии затолкать собственные эмоции как можно глубоко в себя во имя спасения сына. А это как раз требовалось для здравой оценки происходящего, построения возможного плана действий для организации спасения Андрея и поиска информации о неком инциденте, из-за которого незнакомец на видеозаписи решил путем шантажа вынудить Олега сознаться в чем-то. Сейчас мужчина был слишком слаб для этого, эмоции и жалость к самому себе поглотили его с головой, и ему требовалось некоторое время, чтобы выбраться из них. Всего минуту или же две. Большее он не мог позволить себе, пока на кону стояла жизнь собственного сына.