(Бывшая) Невеста брата

Глава 4

Полина оказалась… забавной. Забыл, когда в последний раз применял это значение. Она так сильно пыталась скрыть своё недовольство, что то буквально сочилось ядовито-зелёным, заполняя пространство вокруг. Успел узнать, что она преподаёт в университете. Характер у неё явно вздорный и взрывной, спрятать не получается. Пытаюсь представить, как бы её приняли родители. Пока не выходит. Для них воспитание и соблюдение традиций всегда стояли на первом месте. И если бы они были живы, выбор Марка никогда не пал бы на Полину.

— Она… забавная, — тихо говорю, глядя в яркое небо и представляя их лица.

Утро только началось, яркие лучи солнца ложатся столбами на пол, пробиваясь сквозь ветви заросшей калины. Глубоко вздыхаю, наполняя лёгкие свежим утренним воздухом без ставшей привычной примеси металла, железа и отчаяния. Свободен: от ответственности, от необходимости скрываться, от непрерывной борьбы за свою жизнь… Давно надо было прервать замкнутый круг.

Шевеление на веранде привлекает внимание. Поворачиваюсь и киваю, заметив Полину. Кажется, что в её ярко-зелёных глазах мелькнуло возмущение. Или смущение: с такого расстояния не разобрать. Сухо кивнув в ответ, она заходит на кухню и закрывает за собой дверь.

Ей неловко рядом со мной. Возможно, от того, что живу здесь, как хозяин дома, но не как равный с равной. Полина убирает, готовит, ходит в магазины, и это правильно. Было бы правильно, будь она женой или хотя бы невестой Марка. Без официального статуса её помощь по дому больше походит на прислуживание. Возможно, именно в этом кроется причина неприязни. Очень хочу найти общий язык, в первую очередь ради Марка. Значит, стоит выработать стратегию по сближению, чтобы брат не переживал.

Когда Полина уходит на работу, первым делом иду в лучшую чайную лавку — благо, она до сих пор стоит на своём месте. Чай, который пили в доме, больше походил на солому, странно, как Марк до сих пор не обратил на это внимания. Впрочем, судя по всему он редко бывает дома, а Полина, кажется, просто не знает, что может быть другой чай. Уверен, она обязательно оценит вкус оолонга.

Прогуливаюсь по торговому центру — раньше его здесь не было. Обновляю гардероб, не в форме же ходить, хватит, находился. Дома занимаюсь уборкой — привычка: окружающее пространство должно быть чистым. Мама постоянно твердила об этом, хотя отец ворчал, что уборка — не мужское занятие. Дом не сияет чистотой, но и запущенным не выглядит. И всё же у Полины явно слишком мало времени, чтобы уделять его тряпке и венику.

К вечеру, довольный собой, достаю чайный набор матери. Беседка, которой явно не пользовались последние одиннадцать лет, нуждается в уходе, и я обязательно этим займусь, а пока просто сметаю сухие листья и паутину, мою полы и перила из тёмного венге, раскидываю новые тёмно-синие подушки и стелю пледы на лавочки и ставлю низкий чайный столик.

Шаг за шагом, надо начинать с малого. Сегодня хочу угостить будущую невестку настоящим чаем и заодно попытаться прощупать путь для дальнейшего сближения.

Марк приходит раньше — он весь день провёл в офисе. Морщась от недовольства, рассказывает, как пришлось расписать в подробностях последнюю командировку, хотя каждый день связывался с начальством и докладывал, как идут разработки. Марк — геолог, причём, очень хороший. Работает в нефтедобывающей компании и постоянно пропадает в командировках.

— Эта возня с графиками и диаграммами бесит, — говорит он, подпирая столешницу на кухне. — Сколько я уже прошу нанять для этой возни отдельного человека?

— Пока ты будешь делать это сам, никто не станет тратиться на ещё одного сотрудника, — отвечаю, наблюдая за тем, как поднимаются пузырьки в стеклянном чайнике на электрической плите.

Марк фыркает, но ничего не говорит. Выпрямляется вдруг, опуская ладони на столешницу по бокам от себя и разом расслабляется. Прислушиваюсь — ключ поворачивается в замке, открывается дверь и стукают о пол туфли. Покосившись на Марка, гашу улыбку: на сдержанном лице ни единой эмоции. Для тех, кто не умеет читать Градовых по лицам. В моих глазах Марк буквально светится изнутри, внешне оставаясь невозмутимым. Внезапной болью отзывается понимание: он годами глушил в себе все эмоции, а теперь попросту не умеет их выражать. Что ж, в этом мы более чем схожи.

— Завтра же пойду к ректору и попрошу, нет, потребую разрешение на узаконенное у******о один раз в неделю! Если я ещё раз соглашусь взять команду идиотов, считающих себя студентами, в обу… Здравствуйте.

Полина явно не ждала, что я буду тут. Глотает отчётливо проступившую досаду и пытается улыбнуться. Усмехаюсь про себя: нелегко, наверное, жить так — когда всё, что должно быть скрыто, всегда снаружи.

— Здравствуйте, — киваю. Переглядываюсь с Марком. — Я взял на себя смелость угостить вас чаем. Вдвоём с Марком, конечно.

— Чаем? — слабым голосом спрашивает Полина. Желудок громко урчит. Покраснев, она накрывает его рукой.

— После ужина, конечно, — мягко улыбаюсь. Добавляю: — Я уже поел, поэтому не стану вам мешать.

Когда выхожу на веранду, в спину летит отчётливый вздох облегчения.

Четверо студентов в новеньких белоснежных халатах затаив дыхание смотрят, как я ловко извлекаю желчный пузырь из крупной рыбы, виртуозно работая скальпелем. Ещё одно мгновение, и пузырь лежит на ладони, затянутой в латексную перчатку.

— Может показаться, что это просто. Думаю, каждый из вас хоть раз да разделывал рыбу. — Обвожу студентов взглядом и коротко усмехаюсь. — А теперь скажите, сколько раз пузырь у вас в руке лопался?

Трое из четверых смущённо улыбаются, а я вмиг становлюсь серьёзной. И говорю жестко:

— Операция на человеке — это не разделка рыбы. И даже такая ошибка, как прокол желчного пузыря, может привести к огромным осложнениям или вовсе стоить жизни. Пока даже не думайте смотреть в сторону операционных. На сегодня задача простая — не лопнуть ни одного пузыря из тех рыб, что лежат перед вами. Как вы видите, они разного размера, советую начать от большей и двигаться к самой маленькой. У вас три часа, начинайте.

Студенты бросаются к столам, на каждом из которых лежит по десять рыбин, тихо, возбуждённо обсуждая задание. Сажусь за свой стол у окна и подавляю протяжный вздох. Никогда бы не подумала, что обучение новичков начнёт нравиться больше, чем пребывание в их с Марком доме.

И в доме Тимура, конечно, куда же без него. Искренне не представляла, что невзлюблю кого-то настолько, что даже дышать рядом сложно. Всегда умело находила общий язык с любыми людьми, даже самые сложные и вредные сдавались под напором, увещеваниями или добрым словом. Тимур же, словно издеваясь, не замечает ни слов, ни упрямства, ни попыток начать диалог.

На днях, например, он решил устроить чайную церемонию. Вспоминая, до сих пор заливаюсь краской гнева вперемешку со смущением. Во-первых, смотреть на обоих Градовых, непринуждённо распивающих чай, с небрежностью берущих тончайший, дорогущий, и, вероятно, древний, как сама луна, фарфор было невыносимо. Я ещё больше чувствовала собственную неуклюжесть. Во-вторых, чай был превосходным, и Тимур смотрел так, словно хотел сказать:

— То, что вы наливали мне раньше, едва ли можно назвать помоями. Даже свиньи пьют чай лучше.

Хотелось встать и выплеснуть чай прямо в самодовольное лицо. Чай! Тимур точно воевал? Откуда все эти манеры? Мы что, в девятнадцатом веке живём? Ему бы точно родиться на двести лет раньше, идеально бы вписался! В его крупных ладонях фарфоровая чашка казалась чем-то инородным.

— Надавишь сильнее, и не только пузырь лопнет, но и печень порежешь! — рявкаю, замечая слишком интенсивное движение скальпеля в руке студента. Тот вздрагивает, сбивается, и белоснежный халат покрывается жёлтыми пятнами желчи. Глубоко вздохнув, машу рукой, давая понять, что можно продолжать, и возвращаюсь к безрадостным мыслям.

Ладно бы чай, я могла бы понять пристрастие старшего Градова к чему-то изысканному. Кто разберёт, может, это была его единственная отдушина на службе. Бывшие военные часто с головой не дружат. Тимур за семь лет явно получил расстройство психики. Впрочем, оно наверняка у него уже было после смерти родителей, которая произошла практически на его глазах. Вздрагиваю, подумав: только что попыталась его оправдать? Или понять? Может, в этом ключ к нормальному сосуществованию?

Как бы он ни бесил, сострадание никогда не было мне чуждо. Если можешь помочь — помоги, невзирая ни на что — с этим девизом я живу. Захочет ли Тимур открыться незнакомке? Конечно же, нет, даже пробовать не стоит. Но возможно, он охотно откроется будущей жене Марка. А значит, надо стиснуть зубы и продолжать налаживать отношения.