Библиотека Ричарда всегда была холодной, даже в самые жаркие дни. Воздух здесь застывал между страницами книг, будто сама история боялась шелестеть листами. Я пришла сюда за томиком Диккенса — предлог, чтобы проверить старый альбом, который мать вчера в слезах пыталась спрятать за шкафом. Ричард уехал на встречу с юристами, оставив запах своего одеколона как невидимого сторожа.
Альбом лежал под мраморной пресс-папье, его кожаный переплёт потрескался, обнажив рёбра жёсткого картона. Первые страницы пестрели чёрно-белыми снимками: Ричард на фоне заводов, Ричард с политиками, Ричард на охоте с убитым оленем. Его лицо не менялось — всё та же улыбка, что казалась вырезанной ножом изо льда.
Фотография матери оказалась на последней странице, зажатой между конвертом с гербовой печатью и вырезкой
