НЕДОСЯГАЕМАЯ

Глава 3

********

Августин сел за стол, резко, почти швырнув себя в кресло. Он провёл руками по лицу, будто пытаясь стереть раздражение. Затем громко выдохнул, уставившись в никуда. Его челюсть сжалась, пальцы нервно постукивали по столу. Через несколько секунд рядом появился Франческо. Он был явно взволнован, в его голосе — тревога:

— Ну? Ты с ней поговорил? Что она сказала? Что с ней произошло? Она была белее стены!

Августин поднял на него глаза. Взгляд — острый, как лезвие. Губы скривились в раздражённой гримасе:

— Что ты , эмоциональный придурок . Всё время суёшься, куда не надо. Флиртовать с официанткой? Ты серьёзно?! Она ясно дала понять — ты ей неприятен.

Франческо нахмурился, его лицо напряглось:

— И это всё, что ты понял?! Ты что, совсем тупой?! Ты не видел, как она дрожала? Как она сбежала?! Это не реакция на флирт, Августин. У неё страх в глазах был. Настоящий. Что ты с ней сделал?

Августин резко вскочил, отодвигая стул:

— Я?! Это ты на неё полез с поцелуями! А что с ней — не моё дело. Очевидно, что она психически нестабильна. Не все с ней в порядке. Я таких видел сотни — с виду тихие, а внутри ураган.

Франческо подошёл ближе, в голосе его впервые звучал гнев:

— Ты — ледяной урод, вот кто ты. Чёрствый, замкнутый и злой. Ты цепляешься к ней с первого дня. Как будто ищешь, за что укусить. И тебе плевать, что она держится из последних сил!

Августин сжал кулаки, но промолчал. Франческо продолжал, уже не сдерживаясь:

— Если она и сойдёт с ума — то только из-за тебя. Она работает как часы. И видно, что у неё на душе ад. Но тебе, конечно, важнее держать контроль, чем понять, что перед тобой человек. Светлый человек. Просто сломанный.

Он достал кошелёк, бросил деньги на стол с резким звуком:

— Продолжай дальше топтать всё, что хоть немного напоминает доброту. Только не удивляйся, когда останешься один. Ты ведь уже почти там.

Франческо резко развернулся и ушёл, сжав кулаки.

Августин остался сидеть. Его лицо было каменным. Но глаза не отрывались от зала. От неё.

Алма. Девчонка с дерзким взглядом и дрожащими пальцами.

Он смотрел, как она, стараясь казаться собранной, снова обслуживает столики. Глаза у неё уже сухие. Но плечи напряжены. Руки чуть дрожат.

Августин прошептал себе под нос, мрачно:

— Что ты скрываешь, маленькая засранка?.. Я узнаю. Обязательно узнаю. Посмотрим, как долго ты сможешь играть.

********

Было уже почти пять утра. Клуб медленно затихал — музыка стала тише, свет стал мягче, и люди потянулись к выходу. Воздух внутри пропитался запахом алкоголя, духов и усталости.Я шла по залу, держа в руках поднос с последними стаканами. Мои ноги подкашивались. Ступни горели, поясница ныла, а руки будто стали ватными. За ночь я обслужила десятки столов, улыбалась сотням людей, проглотила раздражение и усталость. Но несмотря ни на что — я чувствовала гордость. Сегодня я справилась. Сильно. Достойно.

Бетти подошла ко мне, её лицо светилось довольством. Взгляд — одобрительный, голос — почти заговорщицкий:

— Молодец, Алма. Ты сегодня сияла. Честно — ты спасла эту смену. И… скажу тебе по секрету: мне кажется, что даже Августин тобой доволен. Он смотрел на тебя совсем иначе. Теплее. Мягче. С интересом. Так держать!

Я замерла на секунду, тяжело выдохнула и сдавленно усмехнулась. Глаза мои были пустыми — от усталости, от раздражения.

— Скажу тебе по секрету, Бетти… мне глубоко плевать, доволен он или нет. Его мнение — не валюта. Главное, чтобы он держался от меня подальше. Вот тогда всё будет отлично.

Мой голос звучал глухо, сдержанно, но внутри я кипела. Я устала не только физически — я устала от его настроений, от взглядов, от этого странного чувства, которое он вызывал.

— Могу я уйти? Я очень волнуюсь за маму. Хочу быть с ней рядом…

Бетти кивнула, немного удивлённая моей резкостью:

— Конечно. Людей уже мало. Если хочешь, я вызову тебе такси?

— Нет, спасибо. Я живу недалеко. Прогуляюсь. До вечера.

— Пока, милая. Отдохни хорошо.

⸻

Я переоделась. Медленно. Каждое движение — будто сквозь вязкий туман. Натянула джинсы, хлопковую кофту, собрала волосы в пучок. Посмотрела на своё отражение в зеркале — глаза усталые, под ними тени, губы сухие.

Я вышла на улицу. Свежий воздух обрушился на меня, как благословение. Он был прохладный, влажный — тишина усыпила улицы Болоньи. Я сделала пару шагов, покачиваясь, будто пьяная. Всё тело просило: «Дом. Постель. Мама».

— Уже уходишь?

Я вздрогнула. Узнала голос сразу. Он был низкий, с лёгкой хрипотцой, чуть напряжённый. Повернулась и увидела — Августин стоял, опершись о металлический столик у стены. В одной руке он держал сигарету, в другой — чашку недопитого эспрессо. Дым клубился между нами, как тонкая граница. Его глаза смотрели на меня из-под бровей, с тем выражением, в котором сквозила нечто похожее на… укол обиды.

— Могла бы хотя бы попрощаться, — бросил он, почти без эмоций, но с тем самым оттенком, который цепляет сильнее крика. — Из вежливости, хотя бы.

Я остановилась, прищурилась, потом медленно сделала шаг назад, обернувшись к нему полностью. Устало выдохнула и ответила ровно, спокойно:

— Да. Я ухожу. До свидания, господин Августин.

На секунду наши взгляды пересеклись — и я сразу же отвернулась. Усталая, гордая, сдержанная.

Я не хотела продолжения разговора. И он это понял. На улице было безмятежно. Тишина лежала на мостовой, как тонкий слой инея. Я тепло улыбнулась Вадиму, охраннику, который стоял у входа, и он ответил мне кивком и мягкой улыбкой. Его добрые глаза были единственным человеческим, что осталось в этой ночи.

Я свернула за угол. Сделала всего несколько шагов. И вдруг…

Жёсткая рука схватила меня за локоть и резко дёрнула на себя. Тело среагировало быстрее, чем разум.

— Не прикасайся ко мне! — мой крик разорвал тишину, — Не трогай меня! Умоляю, отпусти!

Моё дыхание сбилось. Грудь сжалась. Колени подкосились. Я начала вырываться, но хватка была крепкой.Паника подступила мгновенно. Мир сузился до тёмной фигуры передо мной, до боли в руке и до звука собственного прерывистого дыхания. Я закричала — не из горла, а из самой души:

— Пожалуйста! Нет!

И вдруг — удар.

Глухой, тяжёлый. Кто-то врезался в того, кто держал меня, с такой силой, что воздух вокруг будто замер. Я пошатнулась, инстинктивно закрыв лицо руками, но вместо новой опасности — меня заключили в крепкие, тёплые объятия. Сердце рядом со мной билось быстро, срываясь, будто в унисон с моим. Я всхлипнула и крепко прижалась к этой груди, вцепилась в пиджак , чувствуя, как руки обнимают меня. На мгновение я позволила себе быть слабой. Просто — выдохнуть страх.

— Эй. Ты в порядке? — знакомый голос, хрипловатый, сдержанный, но взволнованный.

Я подняла глаза — и увидела его лицо.

Августин.

Глаза расширились. Руки затряслись, и я быстро отступила назад, стыдливо опустив голову.

— Простите… я… я не поняла, что делаю. Я испугалась… — голос дрожал, я едва сдерживала слёзы. — Кто это был?.. Почему он…

Августин уже подошёл к телу, лежащему на тротуаре. Его лицо вдруг застыло. Он присел, всмотрелся — и резко выпрямился.

— Чёрт побери… — прошипел он. — Это же Франческо!

Он резко обернулся ко мне:

— Не стой там ! Принеси воды. Быстро!

Я бросилась к клубу, схватила первую попавшуюся бутылку с водой и вернулась. Сердце всё ещё колотилось. Я опустилась на колени и плеснула Франческо в лицо. Он застонал, медленно приподнялся и сдавленно выдохнул:

— Чёрт… Этот твой удар меня просветлил. Башка гудит, как колокол… Ну ты даёшь, брат.

Августин стиснул кулаки, кипя от злости:

— Ты же ушёл! Что ты творишь? Следишь за ней? Напугал до полусмерти! Что это было вообще?!

Франческо посмотрел на меня. Его взгляд был виноватый, смущённый, почти детский:

— Прости, Алма… Я не хотел тебя напугать. Я выпил… Хотел поговорить. Извиниться. Понять, почему ты меня избегаешь. Что я сделал не так, что ты боишься меня?

Я села перед ним на корточки. Смотрела прямо в глаза, спокойно. Взяла его руку в свои и сказала мягко:

— Поверьте, дело не в вас. Я просто… не доверяю людям. Особенно мужчинам. Вы красивый, обаятельный, добрый, но… Мне не нужно ничьё внимание. Мне просто нужно спокойно работать. Без намёков, без прикосновений. Я надеюсь, вы понимаете, о чём я говорю.

Франческо опустил взгляд, нахмурился:

— Но я ничего тебе не сделал. Я не маньяк. Я просто… хотел быть ближе. Ты — красивая, нежная. Разве в этом есть что-то плохое?

— Я не готова. — Я встала. — Простите, но… оставьте меня в покое. Вокруг полно девушек красивее и лучше меня. Я — не из их числа. Мне правда нужно идти.

Я кивнула ему, коротко взглянула на Августина, который стоял в стороне, наблюдая молча. Его лицо было как камень. Но внутри него — буря. Я чувствовала это, даже не глядя. И всё же… я не могла забыть, как его тепло вернуло мне дыхание. Как биение его сердца успокоило моё.

Это пугало больше всего.

Я заставила себя улыбнуться:

— Спасибо… и… доброй ночи. Или дня. Я пойду.

— Я вызову тебе такси, — сказал Августин, почти сдержанно. — Подожду пару минут.

— Не нужно. Уже светает. Я рядом живу . Всё будет хорошо.

— Я настаиваю. Я провожу тебя.

Я нахмурилась, отвела взгляд. Что он хочет? Откуда такая забота? Этот человек — Августин Бруно… И он хочет проводить меня?

— Господин Августин… — тихо сказала я. — Лучше помогите другу . Мне не нужно беспокойство.

С этими словами я резко повернулась и пошла прочь. Шаг за шагом — быстрее, короче, упрямее. Ночь выдыхала последние вздохи, улица опустела. Я хотела только одного — домой. К тишине. К маме. К себе.

Что происходит с ним? — пронеслось в голове. То он груб, как ледяной шквал, то вдруг заботлив и даже… теплый. У него две стороны? Или я схожу с ума?

Я почти дошла до дома, когда услышала позади себя шаги. Они были чёткие, уверенные. Я остановилась. Повернулась резко.

— Господин Августин? — холодно, сдержанно. — Вы серьёзно? Вы теперь мой телохранитель? Что вам от меня нужно? Вы меня пугаете. Я же ясно сказала: оставьте меня в покое.

Он остановился в двух шагах, поджал челюсть, опустил глаза. Медленно засунул руку в карман и что-то достал. Его кулак был сжат. Я невольно отступила назад — инстинктивно.

— Не бойся, — раздражённо выдохнул он, закатив глаза. — Я тебе ничего не сделаю. Что ты обо мне думаешь? Ты случайно не теряла вот это?

Он раскрыл ладонь. В ней — моя серьга. Маленькая, серебристая, с камушком, который отражал первые лучи рассвета. Моё дыхание замерло.

— О… — я горько улыбнулась. — Спасибо… Я даже не почувствовала, что потеряла…

— Не удивительно, — хмыкнул он. — Ты так вцепилась в меня, что она зацепилась за пуговицу.

Я залилась краской. Сердце стучало где-то в горле. Я опустила глаза, прошептала:

— Я… я была в панике. Не понимала, что делаю… Простите. Мне правда стыдно…

Он смотрел на меня внимательно. В его взгляде не было презрения. Было… что-то другое. Может, даже сожаление.

— Успокойся, — сказал он тише. — Не думай об этом. Наверное, тебе это было нужно… Ты здесь живёшь?

— Нет, следующий дом. Спасибо, что вернули серьгу…

— Будь осторожна. Это антиквариат, такие вещи стоят дорого. Раз уж я здесь… можно я провожу?

На удивление… я не отказала. Что-то в нём стало мягче. Я не понимала, как. Или почему.

Мы шли молча. Его шаги рядом с моими звучали ровно, спокойно. Я слышала его дыхание. Он — моё. Через пару минут он нарушил тишину:

— Откуда у тебя такие серьги?

— Семейная реликвия. По женской линии. От бабушки.

— Красиво… У тебя акцент римский. Ты давно в Болонье?

Я улыбнулась:

— Почти пять лет. После смерти отца мы с мамой переехали. Продали всё… Теперь живём в маленькой съёмной квартире.

— Рим… Значит, я угадал. А кем был твой отец?

— Шеф-повар. У него был ресторан. Очень известный в своё время.

— Имя?

— Джованни Риччи.

Августин внезапно замер. Его лицо изменилось. Я остановилась, нахмурилась:

— Что-то не так?

Он посмотрел в сторону, будто вспоминал:

— Мой отец знал его. Они дружили. Часто говорил о нём за столом… Я был ещё ребёнком. Помню… он водил маму в его ресторан. Почему вы его продали ?

Мне стало не по себе. Слишком личное. Слишком близко.

— Я сказала — были проблемы. Мы продали всё. Господин Августин, что вдруг с вами? Вы же меня не переносите. Зачем эта доброта? Что вы задумали?

Я остановилась перед подъездом. Повернулась:

— Мы пришли. Я здесь живу. Пожалуйста, уходите. Я не хочу, чтобы мама вас увидела.

Я сделала шаг к двери, и он внезапно схватил меня за руку. Сердце резко сжалось.

— Подожди…

Он смотрел прямо в глаза. В его взгляде бушевало что-то дикое. Я почувствовала панику.

— Почему ты думаешь, что мы враги? Ты ненавидишь меня? Это из-за той ночи? Что я сказал тебе тогда?

Я вырвалась:

— Пожалуйста, не трогайте меня. Вы мне не враг. Просто… вы мне не нравитесь. После того, как вы со мной обошлись — унизили… оскорбили…

Он стиснул зубы. Гнев прорвался сквозь маску. Он резко схватил меня за запястья и притянул к себе. Я врезалась в его грудь — твёрдую, горячую. Я задрожала.

— Почему ты не даёшь к себе прикасаться?! — прошипел он. — Ты думаешь, ты особенная? Играешь? Думаешь, можешь меня выводить, а потом просто отворачиваться?

— Отпустите… — голос дрожал. — Вы пугаете меня… Я не играю… Вы сами злитесь без причин…

Он начал трогать мои руки, скулы, спину — резко, грубо. Я задыхалась, билось в его руках.

— Вот, я трогаю тебя! И что? Тебя что, нельзя трогать, принцесса?!

— Прекратите! Пожалуйста! Не надо! Прошу вас! — я закричала, в панике, в истерике.

Он сжал меня сильнее.

Я не выдержала.

Пощёчина.

Громкий шлепок. Его голова резко дёрнулась в сторону. Я испуганно прикрыла рот руками. На его щеке — царапина, кровь.

Он повернулся ко мне. Его взгляд был леденящий, уничтожающий .

— Господи… простите меня… — прошептала я и побежала в подъезд.

Дверь захлопнулась за мной. Я судорожно дышала. Руки дрожали, ноги не слушались. Почему он так со мной? Почему мучает меня?

Я вошла на кухню.

— Мама?

Она сидела у окна, обессиленная, с опущенной головой.

— Мама! Мамочка, что с тобой?! Посмотри на меня!

Я упала перед ней на колени. Её лицо было бледным, губы дрожали. Я схватилась за телефон и дрожащими руками набрала скорую.

— Держись… умоляю…

Она приоткрыла глаза. С трудом выдохнула:

— Кто он?.. Почему он тебя обижает?.. Я всё видела, Алма… Больше не ври мне… Я больше не выдержу… Рассказывай…