Вкус вишнёвой лжи - 2

Ложь 2. Стас

Следующим утром, уходя от Иры, я будто покидаю убежище. Никакие стены не смогут защитить меня, как это делала квартира Ольханской. Я полностью открыт, уязвим и беспомощен, но смысла прятаться больше нет.

Всё то время, пока торчал в комнате Иры, я думал.

О времени, проведённом с Элли.

Об отце, которого нафаршировали всевозможными приборами, лишь бы поддерживать в нём жизнь.

О брате, матери и всём, что случилось за последние месяцы.

Такое чувство, что жизнь решила добить, вывалив на голову столько испытаний. Мало мне предательства Макеевой, так ещё и брат. Я думаю о нём и злюсь, сам не знаю, почему. Я всегда его недолюбливал, презирал за то, что Тёма вечно строил из себя идеального папенькиного сыночка.

И вот теперь его нет.

Что я испытываю? Какую-то опустошённость, растерянность и... Ничего. Я не знаю, что нужно чувствовать, когда умирает твой старший брат, с которым вы постоянно грызлись как кошка с собакой и от которого умудрилась залететь твоя бывшая подружка.

Это всё ненормально.

Мне просто нужно пережить это, спокойно доучиться и свалить. Как я и планировал с самого начала. Осталось только вытерпеть ближайшие полгода, а потом уехать куда-нибудь на накопленные деньги и исчезнуть. Раньше я сомневался из-за Элли, никогда не думал, что она согласится сбежать со мной за компанию, но теперь меня ничего не держит. Ни отец, ни брат, ни фальшивая любовь. Ни даже Костян, который не сможет рвануть со мной из-за матери.

Всё просто. Я лишний. В этой золотой жизни, среди этих людей. Я даже родиться не должен был, меня не планировали, не хотели. Просто очередная жертва порванного презерватива.

Ещё ни разу студия не казалась настолько пустой и одинокой. Такое чувство, что я возвращаюсь после долгого путешествия домой, где меня никто не ждёт. Лишь воспоминания и отвратительные мысли.

Закрыв за собой дверь, осторожно кладу ключи на тумбочку, расстёгиваю куртку, но не раздеваюсь. Противное чувство начинает скрестись когтями по лёгким, заставляет морщиться и глубоко дышать.

Я думаю о маленькой невзрачной комнатке Иры, и вдруг понимаю, насколько там было комфортнее, чем в этой огромной студии. Может быть, стоит переехать в квартиру поменьше?

Разобранный байк всё ещё валяется в дальней части, пустые стаканы с бутылками на барной стойке, какие-то коробки из-под еды на полу. Стаскиваю ботинки, снимаю шапку, сжимая её пальцами.

Медленно иду вглубь студии, бросая взгляд в сторону кресел, словно надеясь, что в одном из них сидит отец или же брат, дожидаясь меня, как они обычно любят делать: приходить без спроса. Но везде лишь пустота.

Душно. Не из-за жары, а из-за чувств. Я думал, что дней, проведённых у Ольханской, будет достаточно, чтобы справиться со всем этим дерьмом, но теперь понимаю, что ни хрена. Я держался лишь благодаря присутствию Иры, она будто батарейка, заряжающая меня. А теперь её нет, и я медленно разряжаюсь, опускаясь куда-то в бездну темноты.

Бросаю шапку на диван, стаскиваю куртку – та падает на пол. Подхожу к мотоциклу, чтобы оценить масштаб работы. Может, отдать её в салон Костяна и не запариваться?

Провожу рукой по металлу, смахивая накопившуюся пыль. Ну, что, мой верный конь. Я дома.

Но я не успеваю даже переодеться, как раздаётся настойчивый стук в дверь.

Неохотно добираюсь до выхода и смотрю в глазок. Охрана. Скорее всего, матери. Какого чёрта им надо? Следили за квартирой?

Медлю, прежде чем открыть дверь и взглянуть на двоих мужчин в чёрных идеальных пальто. Ну, прямо киллеры, мать их. Если бы не знал, решил бы, что меня заказали.

- Станислав Максимович, - официально обращается ко мне тот, что слева. – Ваша мать ждёт Вас.

Так и знал. Следили. Я планировал поговорить с мамой позже, но, в принципе, можно и не тянуть. Выслушаю её жалобы на счёт моего побега, утешу и всё такое, а потом свалю. Не хочу, чтобы трагедия послужила поводом для тесного общения с ней, пусть лучше всё останется, как и было.

- Ага, только оденусь, - бурчу я, захлопывая прямо перед их носом дверь.

Смотрю в глазок: стоят, не уходят, прямо как статуи.

Ничего не остаётся как одеться и в сопровождении личной охраны матери проследовать к чёрной затонированной иномарке, припаркованной рядом с подъездом. Едем молча, и чем ближе подбираемся к дому родителей, тем сильнее во мне зарождается отвращение. Не хочу я туда. Не хочу.

Но выбора нет. Авто останавливается – охранник открывает дверь и просит следовать за ним. Мы поднимаемся в пентхаус на лифте и заходим в до дикости тихую квартиру. Последний раз я был здесь, когда узнал об измене Элли, - это ещё одна из причин, по которой находиться здесь – сущее наказание.

Мужчина забирает куртку и рукой показывает, что я могу пройти дальше. То же мне, дворецкий нашёлся. Без него разберусь, что нужно делать.

Прячу руки в карманах и опускаю плечи, неохотно направляясь к кухне. Здесь пусто: одинокий стол, позади которого открывается красивый вид на город из огромных панорамных окон, навевает воспоминания. Вот здесь сидел отец со своей надменной ухмылкой на лице, здесь Элли, а рядом брат. Рисую в воображении их силуэты, пытаясь прокрутить все происходящие в тот день события.

Мать подобно привидению выходит из соседней комнаты. Как всегда красива и идеальная, вот только теперь её губы плотно сомкнуты, а лицо не выражает ничего, кроме отвращения и печали. Или мне только кажется: я впервые вижу маму в таком непонятном состоянии. То ли она недавно плакала, то ли кого-то убила.

В её руке бокал с красным вином, и, видимо, уже не первый по счёту.

- Где ты был? – выделяя каждое слово, спрашивает она.

Смотрит так, словно я только что сотворил нечто непростительное. Пожимаю плечом, не собираясь отвечать на вопрос.

- Я потеряла сына и не хочу лишиться ещё одного, - её голос срывается.

Она взмахивает рукой с бокалом и почти разливает содержимое. Я чувствую фальшь и наигранность во всей этой ситуации, и злость неожиданно ударяет меня под дых. Стискиваю зубы, осматривая мать с ног до головы: в чёрном платье, на шее дорогое колье, а на ногах чёрные лабутены.

- Сколько ты сегодня выпила? – осматриваю кухню, замечая на столе две пустые бутылки из-под вина, а в мусорном ведре ещё и из-под коньяка.

Она коротко выдыхает через нос, делает небольшой глоток, пристально наблюдая за мной. Злится? А затем вдруг расслабляется и всхлипывает, смахивая выступившие слёзы.

- Ты не был на похоронах брата, - с упрёком комментирует она, медленно направляясь к окну. Останавливается, смотрит куда-то вдаль, обнимая себя рукой. Делает ещё один глоток. – Ты не представляешь, что там было. Мне нужна была твоя поддержка, а тебя не было. Ты опять… - пытается подобрать слова. – Где ты, чёрт возьми, был?

Думаю о словах, услышанных вчера от отца Иры, и злость стихает, уступая место стыду. Я не мог набраться смелости прийти на похороны, не хотел смотреть на всё это дерьмо. В последний раз, когда я видел Тёму, он приходил к Назарову с просьбой молчать о моих отношениях с Элли. В день, когда я был в больнице у отца, то понял, что не хочу видеть тело брата. Иллюзия того, что парень жив, а его смерть – просто постановка. Я ещё не готов принять тот факт, что Тёмы больше нет.

Снова ничего не отвечаю. Никто не должен знать, что я прятался у Иры Ольханской.

- Это не важно, - вдруг отмахивается. – Твой брат мёртв, - словно пытается добить меня. – Отец всё ещё в тяжёлом состоянии, и никто не знает, сможет он выкарабкаться или нет. Остались только мы. Я и ты. А ещё ребёнок… - осекается, и я думаю об Элли. Она носит в себе частичку брата. Если, конечно, новость о её беременности – правда. Сложно верить человеку, который так долго тебя обманывал. – Я хочу, чтобы ты занял место Артёма.

- Что? – выпаливаю я, поперхнувшись собственными слюнями. Прокашливаюсь, пытаясь осмыслить слова матери. – Я не собираюсь жениться на Макеевой, чёрта с два, поняла?! – повышаю голос, возмущённо тыча пальцем в маму. – Хрена с два ты заставишь меня это сделать!

Она залпом осушает бокал, разворачивается на каблуках и проходит мимо меня к столу, чтобы налить себе ещё. Наблюдаю за тем, как яркий красный напиток заполняет бокал.

- Я не про Элли, - раздражённо кривится. – Никто не требует от тебя брать её в жёны. У неё полно денег, чтобы содержать ребёнка в одиночку, да и, если что, материальная помощь – не проблема.

- Тогда что? – не понимаю я. – В каком смысле я должен занять место брата? Да чё ты молчишь, объясни нормально!

Не нравится мне вся эта ситуация и то, к чему ведёт наш разговор. Что значит, «я хочу, чтобы ты занял место брата»? Помог ей справиться с потерей? Выступил с заявлением для прессы? Что, мать его, это значит?

- Олег! – громко тянет мать.

Уголки её губ опущены, словно она вот-вот разревётся, но лицо непроницаемое и какое-то жестокое. Из соседней комнаты уверенно выходит мужчина в строгом чёрном костюме с чемоданчиком в руках. Карие пронзительные глаза оценивающе впиваются в меня взглядом, осматривая с ног до головы, тёмные волосы идеально уложены с помощью геля. В левом ухе серебряное кольцо, родинка на шее возле кадыка. Ему лет тридцать пять, может быть, больше. Выглядит статно и привлекательно.

- Только не говори, что он мой настоящий отец, - пытаюсь отшутиться, но она лишь отмахивается.

- Это первый помощник твоего отца, его правая рука, - говорит мама. – Олег Викторович.

Скептично кривлюсь.

- Я думал, что брат был его правой рукой.

- Артём должен был занять место твоего отца, - отвечает Олег. - Я просто помощник. Ты меня, наверное, не помнишь. Мы встречались, когда ты был совсем маленьким.

- Доверия это не прибавляет, - скрещиваю на груди руки.

Перевожу взгляд с матери на гостя, что до сих пор прятался в соседней комнате, выжидая подходящего момента, и пытаюсь понять, что же личному помощнику отца понадобилось от меня. Догадка подкрадывается неожиданно подобно звонкой пощёчине, но я боюсь даже мысленно произносить её.

- Твой брат мёртв, - в очередной раз повторяет мать, будто бы пытаясь добить меня окончательно. – Теперь ты единственный наследник компании.

Вот и всё. Это хуже ледяного душа и удара биты по затылку. Уж лучше бы меня прихлопнули на одной из вечеринок, чем вот это вот всё. На мгновение я в ступоре замираю, пытаясь осмыслить происходящее, а затем трясу головой.

- Ни хера. Нет. Ни за что, - отворачиваюсь, отходя к окну, провожу руками по волосам. С такой силой стискиваю челюсть, что её сводит. – Мне не сдался ваш сраный бизнес, ясно? – резко оборачиваюсь. – Родите себе нового наследника! Отец жив, в конце концов!

- Стас…

- Я сказал, нет! – неожиданно кричу, удивляя самого себя. Дальше говорю тише: - Я не буду управлять компанией вместо брата. Так понятнее? Делайте, что хотите. Мне плевать.

Решительно направляюсь к выходу, чтобы покончить с этим бессмысленным разговором, но мама неожиданно хватает меня за локоть, заставляя остановиться, и шипит как змея:

- У тебя нет выбора, дорогой, - её ногти вонзаются в кожу даже через кофту. – Ты сейчас сядешь и выслушаешь всё, что скажет тебе Олег. Иначе я ко всем чертям заморожу твои счета, прибежишь как миленький.

Мысленно чертыхаюсь. Лишусь денег – не смогу уехать после школы, и тогда моим мечтам о свободе придёт конец, но и соглашаться на этот цирк тоже не хочу. Бред же полный: стать наследником вместо брата. Чепуха.

- Я столько времени потратил, чтобы свалить от камер папарацци. Делал всё, чтобы о моём существовании забыли. И ты предлагаешь мне добровольно выйти на красную дорожку? – скалюсь я.

- Сядь! – рявкает мама.

Уже и не помню, когда она в последний раз повышала на меня голос. Аж страшно становится. Бросив косой взгляд на Олега, я выдёргиваю локоть из цепкий женских пальцев и подхожу к столу. Недовольно отодвинув ногой стул, небрежно присаживаюсь. Злость сковывает тело и затуманивает мысли, а желание что-нибудь сломать лишь усиливается.

- У нас создалась весьма неприятная ситуация, - спокойно говорит Олег. Он подходит к столу и кладёт на него чемоданчик. Не открывает. – Максим в больнице, и неизвестно, очнётся ли он вообще. Артём погиб. Следовательно, у компании нет лидера. Ты понимаешь, Стас? Огромная сеть бизнеса осталась без управляющего. Долго она продержаться не сможет. Партнёры уже начинают нервничать, СМИ разрывается на части, давит на нас. Недавно мы подписали контракт с Гонконгским бизнесменом, и, если потерям его, лишимся значительного процента дохода.

- Ближе к делу, - раздражаюсь я, но это ничуть не смущает Олега.

- При условии, что твой отец не очнётся в ближайшую неделю, нас ждёт два исхода: место директора займёт тот, кто владеет большинством акций, либо партнёры распродадут акции, и компания перейдёт в руки конкуренту. В обоих случаях твоя семья окажется в невыгодном положении.

Я откидываюсь на спинку стула, пытаясь сообразить, как выкрутиться из данной ситуации и найти наиболее выгодный вариант развития событий.

- Они не могут продать акции без отца, большая часть принадлежит ему, - смотрю на мать, ища поддержки, на та лишь кривится.

- К сожалению, могут, - Олег облокачивается рукой о спинку стула, пристально прожигая меня взглядом. – Твой отец завещал все свои акции тебе или Артёму, если с ним что-то случится и он не сможет управлять компанией. Но только в том случае, если кто-либо из вас решит заняться бизнесом. Иначе, все сбережения переходят на счёт самой организации. Новый владелец может полностью управлять ими.

- То есть, если я откажусь, то все наши деньги уйдут компании?

- И партнёры как коршуны растащат всё к чертям! – возмущается мама. – Понимаешь? Мы обанкротимся! И все твои накопленные деньги тоже испарятся. Пф-ф-ф… - делает взмах руками. – И всё. Была бы моя воля, я бы сама встала во главе компании, пока Максим не поправится… Но в завещании написаны только ваши с братом имена. А что, если бы ты тоже погиб? Что тогда? Я бы осталась одна, к тому же ещё и без гроша в кармане! – причитает мать.

Прикрываю лицо рукой, шумно вздыхая. Вытягиваю под столом ноги и недолго думаю.

- Да бред полный. Неужели ничего нельзя сделать? Я ведь нихрена не смыслю в бизнесе! Я не могу просто взять и начать управлять такой огромной компанией! – снова взрываюсь, мысленно понимая, что, по ходу, выхода у меня нет. Если не хочу оказаться бомжом, придётся играть по их правилам. Но всё моё нутро не хочет мириться с таким поворотом событий. Я вскакиваю на ноги, хлопая ладонью по столу, с вызовом смотрю то на мать, то на помощника отца. – Артёма всю жизнь готовили к этому! Я не знаю, что нужно делать и как управлять этим дерьмом. Нельзя так просто поставить меня во главе компании и надеяться, что всё будет в порядке!

- Стас, ты всё детство провёл на совещаниях отца. Ты в его офисе ночевал, да практически прописался там! – возмущается мама. – Неужели, ты забыл, как сильно хотел занять его место?

Отвращение в очередной раз вонзает мне под рёбра нож. Я кривлюсь, жалея, что под рукой нет ничего, что можно было бы сломать.

- Ага, - презрительно бормочу я. – Пока отец не выбрал брата на эту роль.

Мама вздыхает, отпивает из бокала.

- Ты был неуправляемым ребёнком. Максим решил, что будет продуктивнее обучить Артёма.

Вскидываю руками, мол, посмотри, к чему это всё привело. Теперь ты умоляешь меня стать боссом компании, чтобы не оказаться на помойке. Это несправедливо. Ни разу в жизни я не чувствовал себя настолько беспомощным.

- Я буду помогать тебе, - обещает Олег. – Я всегда был на стороне твоего отца, и сделаю всё, чтобы ты не упал в грязь лицом.

Без сил опускаюсь обратно на стул. Неужели, нет другого выхода? Я же не могу… Не хочу. Я так зол на брата, отца, мать, да на весь мир, что не могу даже нормально соображать. Это тупик, и выбраться из него невозможно. Как бы я не рыпался, без денег я никто. Я не как Костян, не смогу поднять денег с ничего. Я не Ира, выросшая на пенсию бабушки. Вся моя жизнь – притворство. Я всего лишь очередной богатенький ребёнок, который ничего не может сделать без денег отца. И только сейчас я это понимаю.

Олег открывает чемодан и достаёт оттуда документы. Кладёт их предо мной, сверху аккуратно опускает ручку.

- Ты должен подписать это, - вкрадчиво говорит мужчина. – Договор, что ты согласен занять место отца. Таким образом, все акции перейдут к тебе.

- То есть, я смогу делать с ними всё, что захочу? – усмехаюсь я, сверля взглядом белоснежные листы с ровным напечатанным текстом. – А если я продам их и свалю куда подальше?

Олег пожимает плечом.

- Это будет твоё право.

Недолго молчу. Чувствую на себе пристальный взгляд матери, любопытный Олега.

- Мне не нужны его деньги, - скорее себе, чем им, говорю я. – Я согласен. Но только до выздоровления отца. Как только он встанет на ноги и сможет вернуться в бизнес, я уйду. Рожайте себе других наследников…

- А если не очнётся? – спрашивает Олег.

Хватаю ручку и, даже не читая договор, открываю последнюю страницу.

- Продам всё к херам и свалю, - небрежно подписываю документы, затем отбрасываю ручку в сторону и шумно вздыхаю.

Вот и всё. Я только что уничтожил свою спокойную жизнь, согласившись на то, чего боялся больше всего на свете. Рабства компании отца. Спасибо тебе, братец.

Поднимаюсь на ноги, не собираясь больше находиться в этом удушающем пентхаусе. Хочется глотнусь свежего воздуха и… пожаловаться обо всём Костяну.

Когда я прохожу мимо матери, та снова хватает меня за локоть. Уже собираюсь огрызнуться, мол, что ещё тебе нужно, но она лишь поджимает губы, делая большой глоток из бокала.

- Ты правильно поступил, - отпускает меня, пристально прожигая взглядом. – И, пожалуйста, сделай хотя бы вид, что скорбишь.

Последнюю фразу произносит с упрёком и разочарованием. Боль колит в сердце острой иглой, заставляя зародиться в груди коктейль из стыда, обиды и несправедливости. Это всё какой-то сон, жуткий кошмар, сделанный из моих страхов. И больше всего в этот момент я хочу проснуться.

Ничего не ответив, направлюсь к выходу, пытаясь избавиться от пронзительных глаз матери.

- Я позвоню на счёт остального, - говорит Олег.

- Ага, - отмахиваюсь.

Забираю куртку и покидаю квартиру, понимая, что моя жизнь только что превратилась в сущий ад. Боюсь даже представить, что со мной будет дальше.