Игра в дурака. Повторение прошлого

21. Мертвые выбывают

Встречаться они стали ровно через год после своего первого знакомства: то ли он ее не замечал, то ли она не хотела его видеть, но все случилось именно тогда, когда и должно было случиться, не раньше и не позже. Иногда все происходит так быстро, что не успеешь глазом моргнуть, а можно и за всю жизнь так свою половинку и не встретить. Эти двое, которых судьба почти уже развела однажды в метро, теперь даже работали в одной конторе, только на разных этажах: она— в бухгалтерии на семнадцатом этаже стеклянного небоскреба «Восток» в Москва-Сити, а он — в управлении на восемнадцатом. Небоскребы эти специально были построены — как наш ответ американскому снобизму. Погорел это сочетание стекла, металла, бетона и холода терпеть не мог, особенно ночью, когда офисы в небоскребах начинали подсвечиваться жутковатым зеленым светом, превращая всех офисных обитателей этих стеклянных аквариумов в вялых рыбок, в клерков всеобщего денежного помешательства, занятых с утра до вечера лишь одним — созданием прибавочной стоимости чужого благополучия. 

Того самого коммунизма для избранных, который почти сотню лет строили все, но доставшегося лишь избранным. Что и понятно, на всех добра все равно не хватит, но зато для всех сколько хочешь вокруг го… городского великолепия.  Куда, собственно, все и стремились, всеми правдами и неправдами карабкаясь с первого этажа и до самого последнего.  Зачастую по головам-ступенькам всех своих сослуживцев-соперников, чтобы в первую очередь доказать самим себе, что именно они е есть в этом мире те самые лучшие, которые только и достойны лучшей доли. И лучшего места для воплощения своей сладкой мечты в грубую реальность, чем этот стеклянный аквариум на берегу мутной речки, просто не придумаешь. Одно то, что человек здесь работал, делало его уже даже в собственных глазах почти богом, что уж говорить про всех остальных, которым только и оставалось, что завидовать. Один из завистников, кстати, мог и угнать его белую ласточку. Самый лучший сосед по лестничной клетке как раз и мог оказаться тем самым худшим завистником, готовым все гадости мира бросить к стоптанным ногам выскочки, лишь бы только опустить того на ступеньку ниже себя. Это же самое касалось теперь и коллег по работе, если руководствоваться все той же теорией зависти. 

Так что его машину мог угнать кто угодно. Кто угодно, но только не Кира, ведь невозможно любить и гадить одновременно. Да и карьеристкой она никогда не была, чтобы таким вот оригинальным способом устранения конкурентов на карьерной лестнице, прокладывать себе дорогу наверх. Ей был вообще чужд всякий карьеризм. В офисе их дорожки пересекались так редко, что даже удивительно, как эти двое вообще ухитрились познакомиться. Работали в разных отделах, и по служебным делам он спускался на семнадцатый этаж крайне редко. И лишь для того, чтобы уточнить минимальные сроки поставок продукции или выяснить причину, почему эти сроки были просрочены, что в последнее время стало случаться все чаще и чаще. Компанию лихорадило: стали уходить лучшие сотрудники, покидая тонущий корабль. Титаник ведь тоже считался непотопляемым, пока за два часа не затонул.  Поставки срывались, что вело к снижению заработка менеджеров, а кто добровольно будет работать себе в убыток. И при этом все равно ничего не менялось.

 Генеральный достал всех уже своим совещаниями, а его заместитель по коммерческой части — поддерживанием видимости всенормальности, остальные же  — просто устали от этих двоих и давно уже подыскивали себе новые места работы. Пусть и не в таких крутых офисах и фирмах, но зато с более устойчивой заработной платой и перспективой на будущее. И Кира тоже однажды уже почти уходила, но в самый последний момент передумала нести написанное уже заявление на подпись, решив подождать еще немного.

 А самый первый раз он увидел ее в начале зимы прошлого года, когда она только еще устроилась на работу. Так себе серая мышка с затянутым на затылке хвостом, на которую он даже не обратил внимания. Слышал только, что к ним устроилась какая-то новенькая, которая никогда не смеется. Ее так и прозвали — Несмеяной, за свой неулыбчивый нрав. «Ни одна черточка на лице не дрогнет при разговоре, — трепался кто-то из сослуживцев по поводу, —  и мужиков, судя по всему, эта стерва просто ненавидит!»

 Женщина курила на лестничной клетке и смотрела в окно, накинув на плечи серое пальто. Был пасмурный полдень и шел снег, погода не радовала, впрочем, как и работа. Погорел же, спеша по своим служебным делам, решил воспользоваться лестничным пролетом, чтобы не дожидаться лифта, а заодно и перекурить в неположенном месте. Не на улицу же спускаться за несколькими затяжками, половину рабочего дня как раз в лифте и проведешь, а работать, когда? Поэтому и нарушал, рискуя нарваться на штраф. Вот так рядом и оказался с еще одной нарушительницей.   

—Ничего, что я к вам спиной? — спросила она, делая очередную затяжку.

—Не обращайте внимания, — прислонился он спиной к холодной стене, прикуривая и жадно затягиваясь.

—Холодно и хочется спать, — поежилась курильщица, выдыхая дым в стекло, равнодушно наблюдая за поведением «разбивающейся» струи, — ненавижу холод. И смотреть на весь этот стеклянный ужас, что нас окружает.

—А вы не смотрите, — усмехнулся Погорел.

—Не получается, — скривила она губки. — Зло притягивает… Более того, это стеклянное совершенство нарушает нашу с вами экологию психологического пространства, вгоняя людей в депрессию и бессонницу.

—А мне нравится.

—Не видеть естественного света? — курильщица явно не оценила его юмора. — Вам нравиться жить в колодце из стекла и бетона?

—Никогда над этим не задумывался. Жизнь так коротка, чтобы забивать ее всякой ерундой, не устраивают эти стекляшки, место работы поменять никогда не поздно.

—Не только клерки не выдерживают, на днях руководитель одной юридической компании повесился в своих апартаментах на галстуке, не выдержав стеклянного отражения.

—Думаю, не от этого, — усомнился Погорел, — были причины посерьезней.

—Например?

—Перешел кому-нибудь дорогу, задолжал, обанкротился, причин масса…

—Или крыша поехала от стеклянного рая, жить и работать безвылазно в одном здании, спятит кто угодно.

Погорел улыбнулся и кивнул:

—В наше сумасшедшее время предположить можно все что угодно, лишь бы только эти предположения не касались петли.

—За все в этой жизни надо платить, этот за свое рассчитался.      

   Злючка повернулась к нему лицом, но его, кажется, даже и не заметила. Ей, этой строгой сучке из бухгалтерии, этот ухоженный тип с верхней служебной лестницы в своем неизменном черном костюме был совершенно безразличен, чтобы еще его замечать, впрочем, как и она ему. Проработав рядом уже почти год, эти двое друг друга не замечали просто из принципа. В каком-то офисе сотрудник, пожилой уже старичок, умер прямо за своим письменным столом, так труп был обнаружен коллегами только на третий день. И это офисный факт! По офису пошел не очень приятный запашок от нестиранных носок дедули, судя по всему, только это беднягу и спасло от неминуемого разложения прямо на рабочем месте.   

—Что так? — отозвался Погорел, нехотя, жалея уже, что вообще остановился рядом с этой холодной ледышкой. Сначала хотелось рассмешить ее, а в результате расхотелось смеяться самому. Так ни одной остроумной шутки в голову и не пришло, а шутить плоско, чтобы лишний раз нарваться на холодный взгляд ее пронзительных глаз, уж увольте.  Правду мужики говорили, что с такой снежной королевой в постели сам в ледышку превратишься. Зато с эрекцией никакого напряга. В ледяном-то состоянии…

—Да так, — ответила она без всякого энтузиазма, — просто на остальное нет ни сил и ни времени, да и желания особого тоже нет. Работа, дом, дорога, работа…

— Приятного, согласен, мало, — кивнул он, —  но так все живут.

— Что и убивает, — скривила она губы, скользнув снова по нему почти отсутствующим взглядом, затушила в урне окурок с остатками губной помады на фильтре и направилась вниз по ступенькам на свой этаж в свой рабочий закуток к своим нескончаемым сводкам, проводкам, поставкам, балансам и прочей рабочей ерунде. Так и жили, сами в себе, как те рыбки в аквариуме, выживая всеми правдами и неправдами в самом жестоком городе мира. В столовую она не ходила, предпочитая перекусывать в комнате отдыха принесенным из дома, где для этого были созданы все условия, начиная с микроволновки и заканчивая огромным фикусом возле окна. Был стол, стулья и уютный диван, не было телевизора, чтобы сотрудники из-за всякой внешней ерунды не расстраивались, но зато был аквариум с золотыми рыбками, успокаивающий нервы. Все для людей, как говорится, и только сами эти люди для еще чего-то более значительного.

«Работа — это война, — значилось в лозунге компании, — на которой нет плохих или хороших работников. Есть только живые или мертвые воины. Победа достается сильнейшему, мертвые выбывают!»

Курили они обычно в разных местах, поэтому и вероятность продолжения случайного лестничного разговора у них в дальнейшем была никакая. Однако нельзя сказать, что он вообще не предпринимал никаких попыток после этого случая на лестничной клетке продолжить общение, но очень вяло. Однажды даже подарил ей коробку конфет как-то на женский праздник, не получив в ответ даже элементарного «спасибо», и на этом все. И все только ради спортивного интереса, чтобы самому себе доказать, что непреступных крепостей не бывает, просто бывают очень холодные ледяные глыбы и неумелые скалолазы. Странная была особа, всю зиму проходила в одних черных брюках и какой-то вязанной кофточке, женщина без комплексов. Зато весной, отыгрываясь, наверное, за долгую зиму, стала менять наряды почти каждый день. Курила «Парламент», чаю предпочитала кофе, а мужчин вообще, судя по всему, ненавидела. Так он думал об этой фифе, и с ним были солидарны почти все мужики компании, кроме заместителя директора, да и то только потому, что заместителем была женщина с вполне традиционной ориентацией.

—Так за все время ни разу и не улыбнулась, сколько я ее знаю, — заметил как-то Очкарин, когда они в очередной раз травили свои легкие никотиновым ядом на стоянке рядом со своими автомобилями после работы, пока те прогревались. 

—А спорим, что рассмешу, — выдал неожиданно Погорел, — более того…

—Да я и без всякого спора вижу, что ты уже запал, — улыбнулся коллега, — так что дерзай. Она, когда краситься стала, я бы и сам приударил, да только супруга, скорее всего, будет против.

И ведь дерзнул бы, но прошло лето, пролетела осень, и уже приближались новогодние праздники, а дальше того давнего трепа у него дело так и не сдвинулось. Хорошо, что тогда коллега спорить сразу же отказался, точно ящик коньяка бы проиграл.  Предновогодняя Москва расцветала прямо на глазах.  На улицах уже появились елки, а витрины магазинов украсили всевозможные праздничные поздравления, светящиеся гирлянды и многочисленные объявления о предоставляемых скидках. Елочные базарчики заполнили пустующие площадки, предлагая зеленых красавиц на радость детей и взрослых.

 Завершался последний рабочий день уходящего года, Погорел листал ежедневник, вспоминая, не упустил ли чего или кого; всем ли разослал поздравления и поздравил по телефону, все ли нужные распоряжения отдал и выполнил сам от вышестоящего руководства.  Текущие дела были аккуратно рассортированы по папкам и оставлены до следующего года, а в ящиках стола наведен почти идеальный порядок, который совсем немного не дотягивал до идеального, если бы конечно он под ноль очистил содержимое ящиков. У него же хватило духу выбросить в мусорную корзину только две трети всего-того, что там находилось. Другими словами, два ящика были уже пусты, оставалось навести порядок в третьем! Он удовлетворенно откинулся на спинку офисного кресла и прикрыл глаза. Для него этот год удался, теперь можно было и расслабиться в ожидании предстоящего праздника