Роди мне счастье!

Глава 2. Глеб Самохвалов.

*************************************************************************************************************

Я сейчас сижу за столом в своем кабинете в нашем огромном бизнес-центре и пытаюсь понять, что именно мне стоит делать дальше. Потому что весь мой размеренный график был полностью разбит сегодняшним происшествием. Даже совещание и несколько важных встреч пришлось отменить и перенести. Потому что я действительно не понимаю, что мне делать дальше.

И почему меня так зацепила эта несчастная, которую сбила моя жена. А ведь я ее даже не видел еще живьем. Когда ребята Богдана привезли Вику после этой аварии, они просто передали слова своего начальника о том, что под колесами оказалась молодая девушка. 

Я вызываю машину с водителем, чтобы поехать в клинику. А зачем я туда еду, и сам себе сказать не могу. Наверное, просто увидеть ее. Потому что на фотографиях их истории болезни она выглядит, мягко говоря, не очень хорошо. Но оно и понятно – эти красавцы специально делают такие фотографии, чтобы можно было только испугаться, увидя то, что было до их вмешательства. Зато потом, когда Марию Владимировну будут выписывать, она будет настоящей красавицей – у них для этого целая команда стилистов-визажистов даже в штате есть.

Зачем меня туда несет? Петр Анисимович Жданов ведь сам же сказал Богдану, что все лечение пострадавшей возьмет на себя! А я все равно туда сейчас попрусь. 

Может быть, я хочу что-то важное услышать от нее? А что важного она может мне сказать? Что не будет подавать на мою жену заявление? Да пускай подает! Мне-то что? Ведь это моя жена виновата, а не я сам! Ну да, будет у меня темное пятно на репутации. И что дальше? Отмажусь, долго ли, умеючи? Да и с моими деньгами? 

Или мне просто острых ощущений захотелось? Потому что по-другому я это никак назвать не могу! Хотя, куда мне еще больше этих самых ощущений? С Викой их и так не оберешься!

Я спускаюсь вниз и вижу стоящий у самого выхода из здания мой представительский седан, рядом с которым стоит вышколенный долгой и не самой легкой службой у меня водитель.

Да, персонал для себя на первых порах я подбирал сам. И сейчас моим личным водителем служит человек, который пришел сюда вместе с Богданом еще на заре моего превращения в бизнесмена.

Спокойно сажусь на заднее сиденье и слегка прикрываю глаза – водитель и так знает, куда надо ехать. По-моему, сегодня не обсудил происшествие с моей супругой только ленивый.

Машина плавно разгоняется, и только сейчас, впервые за весь день, я чувствую легкое расслабление. Такое, что глаза закрываются сами, и я проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь только от того, что мы остановились и стоим уже очень и очень долго, как мне кажется.

Ну, так и есть.

Артем, мой верный водитель, притормозил перед воротами клиники в ожидании, когда они откроются. Вообще-то, здесь все работники, и на охране тоже, прикормленные! И они должны знать, кто именно пожаловал!

Но, сегодня что-то какие-то тормоза тут работают.

Артем вышел из машины, чтобы узнать, почему нас не пропускают. Действительно, почему нашу машину не пропускают? Ведь мы с женой столько денег тут постоянно оставляем, что даже страшно становится!

Ну, не пропускают, и ладно! Я - птица не гордая - и сам дойти до корпуса, где главный врач сидит, могу.

– Глеб Андреевич, распоряжение главного врача не пускать больше машины посетителей на территорию, - развел с грустью руками мой водитель, возвращаясь на место. - Сейчас машину припаркую и провожу Вас до корпуса.

– Да не торопись ты так, Артем! Я и сам могу найти, – хлопнул по плечу я своего водителя и легко вышел из машины. Я что, не смогу пешком до корпуса дойти? Нет, статус обязывает меня везде с охраной перемещаться. Но только мне она как-то слишком надоедает порой.

Я не стал дожидаться, пока Артем поставит машину на парковку, вышел и неспешным шагом двинулся к дверям главного корпуса - по всем правилам главный врач сейчас должен сидеть именно там. А если его вдруг по каким-то причинам не будет, значит, найду где-то еще.

К моему удивлению, этот старый хрыч был на месте. Почему старый? Да потому что он реально уже был старый - около восьмидесяти лет, если не больше. И, по-хорошему, он должен уже давно уйти на пенсию. И как только у него мозги правильно могут работать, чтобы не засоряться лишний раз? Ведь с каким скрипом они это уже делают  у него?

– Приветствую, Глеб Андреевич, – поднимается он ко мне из-за стола и протягивает свою старческую сморщенную, но еще очень крепкую руку. – Ты по поводу той девушки, что в ДТП сегодня пострадала?

– Да, Петр Анисимович, по поводу нее самой, – киваю я в ответ, пожимая руку старику. – Дураком надо быть, чтобы не понять, зачем именно я сюда приехал.

– Я хочу сказать, что девушка эта, Мария Васнецова, в рубашке родилась, – он кладет передо мной медицинскую карту, оформленную на потерпевшую. – Потому что на какой скорости она была сбита, а у нее только сотрясение головного мозга и ушиб поясничного отдела позвоночника, как она приземлилась на копчик и головой ударилась. И больше у нее ничего нет, понимаешь? Все внутренние органы целы полностью!

– Хочешь сказать, что там удар был очень сильный, а она минимальными травмами отделалась? – я, наверное, один из немногих, кто может разговаривать с главным врачом этой клиники в таком тоне и исключительно на “ты” - эту клинику полностью построил мой холдинг, но потом продал ее одному нашему местному богатею. Но с условием, что главный врач - старый армейский товарищ моего отца - останется на своей должности столько, сколько он сам пожелает работать. И покупатель тогда согласился. И да, с этим человеком я общаюсь на ты. Несмотря на то, что он на сорок с лишним лет старше меня. И несмотря на то, что он когда-то был не просто армейским товарищем моего отца, а его командиром. Это он сам так себя поставил.

– Ну сходи на охрану и посмотри записи, – усмехается Петр Анисимович. – Я уже раз двадцать эти записи пересмотрел. Виктория летела так, что я думал, что она снесет еще кого-то. Ее счастье, что на тротуаре была только Мария!

Виктория летела куда-то? Судя по тому, что сообщил мне Богдан, докладывая о ДТП, Вика потеряла управление, и машина проехала несколько десятков метров по инерции, просто сметая все на своем пути. А тут Жданов заявляет мне, что моя супруга летела по тротуару.

А о чем тут вообще идет речь? И была ли эта странная авария?

Я в задумчивости выхожу из кабинета и останавливаюсь у большого окна в холле. Отсюда, кстати, великолепно просматривается площадь перед воротами медицинского центра. И если Жданов стоял здесь и все видел, когда выезжала из ворот Вика, он прекрасно мог видеть, что она потеряла управление. Тогда да, Богдан прав – Анисимыч точно мог успеть пригнать сюда врачей с каталкой. 

Или старик знал, что Вика потеряет сознание за рулем и выйдет на тротуар?

Тогда это очень сильно смахивает на диверсию и требует тщательной проверки моей службой безопасности. И я это сделаю.

Достаю из кармана смартфон и быстро набираю сообщение Богдану: «Проверь, изменяли ли что-то в камерах с момента ДТП до настоящего времени. Анисмыч утверждает, что Вика летела по тротуару! Не верю ему!»

В ответ поступает только одно короткое «Ок». Что ж, задача перед моим начальником охраны стоит, и я могу быть абсолютно уверен, что он ее выполнит более, чем достойно.

*************************************************************************************************************

Мне надо сейчас идти в палату, где лежит Мария Васнецова, а я не могу заставить себя сделать и шага. Потому что все равно на подсознательном уровне чувствую себя виновным в том, что произошло с ней. 

Не должен был я отпускать Вику одну на машине после этого медицинского центра.

А с другой стороны? Я отпускал ее куда-то одну? Она же мне сказала, что возьмет такси и поедет на такси! Тем более, что машины представительского класса оплачиваю я ей постоянно. Точнее, даже не я, а моя компания. Ей достаточно только на иконку вызова такси нажать, и машина будет подана к нашему дому буквально спустя пятнадцать-двадцать минут после вызова. 

Нет, надо собраться с силами и идти – потому что это не дело – прятаться сейчас, как испуганному зайцу.

Если я сказал Петру Анисимовичу, что сам хочу удостовериться, что потерпевшая в этой странной аварии находится в великолепных условиях, значит, мне надо встать и идти самому туда.

Я поднимаю глаза на окно, возле которого остановился в раздумьях, и еще раз останавливаюсь мысленно взглядом на въездных воротах. Отсюда открывается очень хороший вид на въездную группу самой клиники и корпуса косметологии.

Если они так быстро смогли организовать выход врачебной бригады, это означает только одно – либо с охраны очень быстро передали о ненормальном поведении машины моей драгоценной супруги, либо они знали, что так может быть, поэтому просто подготовили бригаду, чтобы не привлекать лишних взглядов.

А если они вводили Вике какие-то запрещенные препараты? И врачебная бригада была организована специально для того, чтобы прикрыть эти их махинации?

Я резко разворачиваюсь и большими шагами направляюсь к выходу из главного корпуса. Мне надо увидеть лечащего врача Вики. Только он сможет дать мне доступ к ее истории болезни.

Хотя, болезнь там только одна – отказ головного мозга на почве больших денег, из-за которых она вкладывает столько в поддержание своей красоты. А как по мне лучше – я бы с удовольствием видел рядом с собой не вот такую накаченную всякими препаратами куклу, а нормальную простую девушку, которая не побоится и ребенка мне родить, испортив этим фигуру!

А может, Мария Васнецова как раз и есть вот такая простая девушка, которой абсолютно все равно на внешнюю красоту? Может быть, мне стоит обратить внимание на более простых девушек? Например, на ту же Васнецову?

Стоп! Самохвалов! Ты о чем сейчас думаешь? Тебе разобраться надо, кто именно тебе тут подгадить решил, что аварию эту подстроил! И о своей репутации в дальнейшем заботиться надо! А ты тут решил, что имеешь право о других девушках думать! О жене своей думай, а не о всяких других! Пусть даже эти другие – пострадавшие от рук твоей жены! Точнее, не от рук твоей жены пострадавшие, а от ее безалаберности!

Я выхожу из главного корпуса медицинского центра «Золотая Гавань» и направляюсь к зданию косметологии. Именно там, судя по рассказам Богдана, накачивают всем, чем только можно, мою супругу. Значит, там и буду искать ее лечащего врача.

И почему это так звучит для абсолютно здорового человека: история болезни, лечащий врач? Это просто выкачивание денег! Не более того! 

Поэтому нет никакой истории болезни – это список процедур по выкачиванию средств из моего кошелька!

– Глеб Андреевич, здравствуйте! – встречает меня на ресепшене улыбчивая девочка-администратор. Да, такие девочки и должны тут работать, чтобы показывать – если у вас есть деньги и нет мозгов, то вы точно сможете тут доработать себя. И сделать свою жизнь чуточку прекраснее! – Вы хотели бы получить какие-то наши услуги?

– Нет, – читаю на бейдже имя девушки: «Олеся». – Нет, уважаемая Олеся. Моя супруга в Вашем центре оставляет ежемесячно, если не еженедельно такие суммы, что мне даже страшно становится, как у меня еще компания не разорилась. И я хочу пообщаться с лечащим врачом моей супруги, чтобы понять, что же именно она там делает, и почему внешне я не вижу никаких результатов. А еще посмотреть историю болезни моей жены. Почему она сегодня отключилась за рулем и сбила человека.

– К сожалению, с личным врачом Виктории Геннадьевны Вам сегодня поговорить не удастся, –  делает грустную мину Олеся. –  Марк Рудольфович отпросился домой после всего произошедшего, и Петр Анисимович лично распорядился его отпустить и проконтролировать, как он доедет.

–  Так, а историю болезни? –  нетерпеливо спрашиваю я, догадываясь уже, какой будет ответ. 

–  История болезни пациента – это врачебная тайна, – заученными словами тарабанит Олеся. – Ее мы не можем Вам выдать без уважительной причины. И без распоряжения Петра Анисимовича Жданова, нашего главного врача.

Я набираю номер телефона Анисимыча.

–  Петр Анисмыч, мне история болезни моей жены нужна, –  рычу я в трубку. –  Я в корпусе косметологии. Распорядись своим барышнями, чтобы мне ее выдали.

Анисимыч, похоже, трясется весь от моего рыка. Но мне сейчас плевать на это. 

Я слышу, как он кладет трубку, а спустя минуту начинает звонить внутренний телефон. Олеся отвечает на входящий звонок, меняется в лице, хватает ключи от какого-то кабинета и бежит туда. Неужели старый хрыч решил, что лучше дать мне в руки бумаги моей жены? Или они уже все там подчистили настолько, что я точно там ничего не найду.

Мои уши готовы взорваться от истошного визга девочки-администратора. Что там еще такое?

Я быстро подбираюсь в стойку, словно бойцовская собака, и влетаю в тот кабинет, который только что открыла администратор. Она валяется на полу без сознания. А чуть подальше от меня – моложавый мужик, которому в царящем тут полумраке я бы дал лет тридцать пять – сорок. С пробитой головой мужик.

Выхожу, потому что вляпаться мне не очень хочется. И звоню тут же Жданову – пусть сам разбирается тут со своими жмуриками. А мне очень надо, чтобы мне отдали карту моей жены. Потому что я хочу разобраться в том, что происходит.

Петр Анисимович появляется в корпусе спустя пару минут. И, судя по его дыханию, спокойно он точно не шел – он бежал бегом.

А пока он бежал, я успел позвонить Богдану. Тот тоже должен приехать с минуты на минуту – он как раз мимо проезжал, как он сказал.

А не мой ли верный друг так успешно поговорил с косметологом моей супруги? Надо будет этот вопрос уточнить!

И что вообще за возня вокруг меня происходит? Может быть, мастодонт не просто так заговаривал об этом? 

*************************************************************************************************************

Я вот одного понять не могу никак - почему полиция приехала раньше Богдана? Если отделение находится дальше, чем был мой начальник службы безопасности?

Так, с этим вопросом я буду разбираться позже. Точнее, я спрошу в лоб у Богдана. Потому что уверен: мне он врать не станет.

Следователь дотошно осмотрел все в кабинете пресловутого Марка Рудольфовича и начинает заниматься опросом нас, собравшихся в холле косметологического корпуса. Первой он опрашивает Олесю. Девчонка сказалась больной и попросила первой дать показания, потому что очень сильно потрясена и хочет домой. Мне – так вообще без разницы, кого и в каком порядке будет доставать своими вопросами следак. Самое главное, чтобы мне это потом проблем не принесло.

– Допрашивает уже всех? – спрашивает у меня вернувшийся от охраны медицинского центра Богдан, кивая в сторону следователя.

– Решил с девочки начать, – усмехаюсь я. – Она же сознание от стресса потеряла – вот ее и пожалели.

– А ты зачем сюда приехал? – в глазах друга загорается подозрительный огонёк. 

– Хотел с потерпевшей поговорить и проверить причину прыти Жданова, – простодушно отвечаю я, глядя прямо в глаза своего друга.

– Зря ты это затеял, – задумчиво произносит он. – Потерпевшая в медикаментозном сне. Жданов тебе все равно ничего не скажет – бывший военный врач, бывший врач клиники КГБ, когда она так ещё называлась, эта служба. Ты думаешь, что он раскроется?

Я не отвечаю. Прекрасно понимаю, что говорить сейчас что-то просто излишне. Пусть поисками того, кто это сделал, ищут специально обученные для этого люди.

– Пойдём покурим, пока все показания дают, – говорю я.

– Адвоката ждать будешь? – понимает мои мысли Богдан.

– Вообще-то это твоя работа – обеспечивать, чтобы рядом со мной в экстренных ситуациях был адвокат, – говорю с укором начальнику службы безопасности.

Он ничего не отвечает – прекрасно понимает и сам, что допустил промашку.

Мы выходим на улицу, и я достаю из кармана пачку сигарет. Похоже, машинально кинул в карман, когда все случилось. 

– Это об этом ты говорил мне, что с врачом кто-то уже успел поговорить, когда отчитывался о визите сюда, в медцентр? – спрашиваю я, затягиваясь сигаретой.

– Да, – кивает Богдан, тоже закуривая.

– Почему сразу не сказал мне? – я не могу понять мотивов своего друга.

– Хотел, – смотрит он куда-то вдаль задумчиво, – чтобы его сотрудники центра нашли, а нас при этом тут не было.

– Значит, это произошло еще днем, когда я был в офисе? – мне нельзя забывать о своей идеальной репутации, поэтому я не прекращаю думать о ней и сейчас, когда оказался в такой щекотливой ситуации.

– Я думаю, что это произошло сразу после аварии с участием твоей жены, – Богдан выкидывает сигарету и смотрит на меня.

Если это так, то надо попытаться найти, параллельно с полицией, кто же мог так сильно постараться.

– Как думаешь, кто это сделал? Есть мысли? – спрашиваю у Богдана, а сам смотрю вдаль. Почему-то на друга я сейчас смотреть не хочу совсем.

– Тот же, кто и пытался забраться в мозги машины твоей супруги, – невеселая усмешка трогает губы моего начальника службы безопасности. – Я думаю, что если бы это была машина такси, то она специально проехала бы дальше по тротуару и подавила бы еще людей. А потом списали бы все на несчастный случай. 

– Ты хочешь сказать, что все это было спланировано? – я не понимаю, куда пытается клонить друг.

– Да, более чем, – кивает он. – Но у того, кто полез в мозги машины Вики, немного не хватило своих мозгов. Как результат – электроника очень быстро вышла из-под управления со стороны и вернула себе контроль над машиной.

То ли у меня по лицу было заметно мое волнение, то ли Богдан сам догадался, но я видел, как его лицо постепенно вытягивается.

– Только не говори, что тебе мастодонт звонил, – медленно поворачивается он ко мне верхней частью корпуса.

– Звонил, – киваю я и понимаю, что мне сейчас лучше ничего не скрывать.

– Но не в офис, – смотрит он на меня пристально. – Потому что о его звонках ребята мне докладывают тут же.

– На личный телефон он звонил, – я закуриваю вторую сигарету и глубоко затягиваюсь – эта табачная отрава сейчас именно то, что мне необходимо.

– Почему не сказал сразу? – я понимаю негодование, которое слышу в голосе моего начальника службы безопасности. Но я не придаю больше значения звонкам этого огрызка прошлого.

– Потому что его звонки для меня давно стали обыденностью. Он все никак привыкнуть не может к новым реалиям. Вот и пытается меня кусать. А дальше простых слов это никуда не уходит.

– Ты понимаешь, что за всем этим может стоять он? – Богдан, кажется, готов меня придушить прямо на месте.

– Понимаю. И что дальше? Я не боюсь его угроз, – пытаюсь бравировать я. Но на самом деле прекрасно понимаю, что после слов друга о вмешательстве в электронику машины моей жены мне бы надо поосмотреться по сторонам.

– Да если бы ты мне раньше сказал про его звонок, я бы сразу вызывал полицию, когда и врача увидел, – покачал головой Богдан. – А теперь что? Они наверняка нас обойдут и здесь. И не один раз!

Я ничего не отвечаю, потому что вижу, как ко мне торопится мой адвокат. 

Значит, мы сейчас пойдем давать показания. Всю нужную мне тактику я уже в голове выстроил. Останется только за две минуты, пока мы будем идти до следователя, донести эту самую тактику до Владимира Борисовича, чтобы он меня поддержал.

Хотя, вот как раз в этом сложностей и не будет – он понимает меня всегда сразу с полуслова и практически всегда со мной согласен.

– Глеб Андреевич, здравствуйте! – здоровается со мной следователь, хотя сегодня он тут уже кричал на меня, брызгая слюной, что из-за таких, как я, слишком много преступлений и происходит.

– Добрый вечер, товарищ следователь, – я не утруждаю себя запоминанием фамилий тех людей, которые в моей жизни будут проходящими, и явно даю это понять и следователю. Чтобы не сильно обольщался по поводу своего положения рядом со мной.

– Ваши интересы будет представлять адвокат? Уж не потому ли, что Вы заинтересованы были в том, чтобы врач Вашей супруги Виктории Геннадьевны не мог дать показания?

Я только поднимаю бровь и вижу, как Владимир Борисович принимает стойку.

– Уважаемый Андрей Дмитриевич, – подчеркнуто вежливо обращается мой адвокат к следователю. – Я смею напомнить Вам о презумпции невиновности, действующей в нашей стране, а также о том, что мой клиент имеет право обращаться ко мне за помощью в любой момент времени, так как Конституция не запрещает ему использовать услуги профессионального юриста, адвоката по своему усмотрению, даже если речь идет об обвесе в магазине, где он покупает конфеты для себя на ужин.

Следователь замолкает на полуслове, словно подавившись какой-то язвительной репликой.

Дальнейший опрос происходит без каких-то эксцессов. Я вижу, как следователь тщательно подбирает слова, потому что явно понимает, что моему адвокату палец в рот класть не стоит – он быстро поставит на место любого, кто посягнет на права его доверителя.

Ха! А за что я плачу этому человеку такие деньги? Он получает гораздо больше, нежели его коллеги по цеху! И уж точно, как и Богдан, не будет перебегать к кому-то другому!

*************************************************************************************************************

Так, надо подумать. Богдан – это хорошо, что он пытается найти концы того, что происходит вокруг меня. Но надо все-таки мне подумать о том, к кому стоит обратиться. И ведь не так много проверенных людей, кто мог бы мне помочь. Потому что после того случая с мастодонтом, как показала практика, таких проверенных и не осталось вовсе.

Когда Богдан предложил отвезти меня домой, я отказался – а зачем у меня рядом с воротами стоит Артем и ждет меня? 

Я сел на заднее сиденье и задумался – куда мне стоит сейчас податься? Куда поехать? Домой, где Вика, я точно ехать не хочу. Просто боюсь, что опять сорвусь на нее. Следователь понял, что я точно ничего сам лично не мог сделать – меня видело, а уж слышало и подавно – больше половины офиса. А заказ так быстро сделать я не мог на него – эксперт при осмотре тела сказал, что убили врача, проломив ему голову, примерно в двенадцать дня, практически сразу после аварии с участием моей жены.

Артем молча сидел и ждал моих распоряжений. А у меня перед глазами стоял мастодонт, который все никак не мог успокоиться. Интересно, почему он все пытается добраться до меня? Неужели никак не может понять, что только он виноват в том, что оказался за решеткой. Нужно было раньше думать о том, какие методы для работы он выбирает для себя.

Нет, остался один человек, которому я могу доверять. Вот только захочет ли он меня слушать?

– Поехали по одному адресу. Если, конечно, этот человек там еще живет, – смотрю я на Артема, своего водителя. – Надо бы мне с ним потолковать.

Я диктую адрес водителю и прикрываю глаза.

Тот человек, к которому я решил обратиться, для меня – образец честности и неподкупности. Следователь Архипов, который вел дело мастодонта, обрадовался предоставленным документам и компромату, но все дело вел сам до конца. И сколько его мастодонт не пытался подкупить или запугать, у него это не получалось. 

Да, именно этот человек мне и сможет помочь. Если, конечно, согласится на такую помощь для меня. 

Наша машина остановилась возле старого двухэтажного дома, больше похожего на барак, в которой, как мне помнится, и жил этот человек. Я посидел в салоне несколько минут, собираясь с мыслями. Но сидеть долго смысла не было – сколько не высиживай, а человек не выйдет сам из дома.

Второй этаж, первая дверь направо. Если ничего не изменилось, то он должен жить здесь. Хотя, после того дела, может быть, ему все-таки помогли улучшить жилищные условия?

Я поднял руку и постучал – звонка на двери не было, мне кажется, никогда. Вот и сейчас звонка так и не было.

Дверь открылась буквально через минуту после моего стука – словно он ждал меня и видел, как моя машина остановилась возле его подъезда.

– Заходи, – пригласил он меня внутрь, отступая в сторону и пропуская меня вовнутрь. –  А я все ждал, приедешь ко мне или нет, когда сюжет увидел по местному каналу.

–  Как видишь, приехал, –  пожал я плечами, проходя на кухню – в прошлую нашу встречу хозяин принимал меня там.

–  Я вижу, ты не забыл, куда идти для важного и долгого разговора, –  усмехнулся хозяин квартиры. –  Прости, хоромы, как у тебя, не нажил.

–  А руководство? Не помогло с улучшением жилищных условий? –  я не верил своим глазам – неужели тому, кто смог свалить одного из сильнейших мира сего, никто ничем не помог?

–  Да меня выперли сразу, как только мастодонт сел за решетку, и все стадии суда отказали ему в оправдательном приговоре! –  невесело усмехнулся он. –  А что ж ты решил ко мне приехать? Сразу про меня вспомнил?

– Потому что доверять могу только Вам, – что мне сейчас скрывать? Если я действительно могу доверять только этому человеку?

– Думаешь, что авария с твоей женой не просто так произошла? – он садится напротив меня и внимательно смотрит мне в глаза.

– Я думаю, что не только это, – и рассказываю про у******о врача моей жены, труп которого нашли в его кабинете в медицинском центре.

–  А как же твой начальник службы безопасности? Ты же его с руки кормишь, и он все для тебя делает вроде? – удивленный взгляд из-под кустистых бровей пронизывает меня насквозь, словно рентген. – Или ты думаешь, что я ничего про него не знаю?

– Я его кормлю с руки. Но вот мне не дает покоя то, что он нашел врача еще днем, когда сразу после ДТП ездил в клинику, но никому ни слова об этом не сказал. И потом, он слишком хорошо меня знает – понимал, что я поеду туда и попытаюсь поговорить с ним сам.

–  Ты думаешь, что это мастодонт решил тебе отомстить? –  он сам озвучивает ту мысль, которую я так активно гнал от себя. –  Ты – человек с безупречной репутацией, который не просто ни разу не был замечен в каких-то скандальных или темных делах, а действительно таким не являешься. И к тебе невозможно придраться. А тут – сначала авария с участием твоей жены, потом кто-то убивает врача, у которого твоя жена была. Телевизионщики не просто быстро, а очень быстро снимают сюжет и выпускают его в эфир. А почему, кстати, про у******о не было сюжета?

–  Богдан позаботился о том, чтобы они туда не попали. И охрана медцентра, вместе с полицией позаботились, чтобы ни одна зараза желторылая туда не попала, –  я развожу руками и прикидываю, что этого человека надо точно отблагодарить как следует – еще за тот раз. Потому что наверняка его не просто поперли из органов, а отправили с волчьим билетом.

–  Тут молодцы, хорошо сработали, – кивает он и поглаживает усы. Да, когда мы виделись с ним последний раз, усов у него не было. –  А ко мне что пришел?

–  Не могу доверять больше никому, кроме Вас, – опускаю я голову и смотрю в пол. Потому что мне действительно стыдно, что довериться мне больше некому, хотя столько людей вокруг меня.

–  А есть основания думать, что кто-то в твоем окружении может тебе вредить?

–  Да, побаиваюсь я, –  честно признаюсь я этому человеку, сидящему сейчас передо мной на маленькой и уютной кухне. – А Вам я могу доверять полностью.

–  Даже несмотря на то, что ты меня не видел столько времени и не знаешь, чем я живу? А если я продался мастодонту?

–  Ты не продаешься, и я тебя знаю, я в тебе уверен, – не хочу я душой кривить перед тем, кто ради справедливости лишился своего места.

– Тогда рассказывай все, что знаешь, не утаивая. Потому что мне нужно знать как можно больше. Или я не смогу помочь тебе вообще, – кивает он мне, и я понимаю, что он согласился мне помочь.

Я рассказываю все, что знаю. И про то, что выяснил Богдан про аварию и ее причины, и про звонок мастодонта. Кстати, мастодонтом его назвал именно этот человек – один из самых профессиональных следователей, которых я только знаю.

– Ты думаешь, что это дело рук мастодонта? – когда я закончил, он поднял на меня глаза, которые до этого смотрели в пол.

– Судя по тому, что он мне звонил сразу после сюжета по телевидению, я не могу утверждать обратное, – пожал я плечами, стараясь не отводить взгляд от его взгляда.

– С машиной на него это не похоже, – задумчиво смотрит он куда-то поверх моей головы. – Если только кто-то из его шестерок, которые решили выслужиться перед шефом. Потому что готовят выход ему с праздничным подарком каким-то. Ты же знаешь, что его «по состоянию здоровья» выпускают досрочно?

– Не знал я об этом, – мотаю головой – такая мысль мне даже в голову не приходила.

– Он бить будет по самому тщательно охраняемому – у тебя это репутация, у других – семья, у кого-то – бизнес. Он же не понимает, что это все из-за него самого, а не по вашей вине.

– А если я тебе скажу, что я буду искать скоро суррогатную мать для своего будущего ребенка, если мне Вика не сможет родить? – вот сейчас меня начинает охватывать паника. 

– Тогда тебе нужно будет ее охранять так, чтобы никто ничего не смог ей сделать, потому что у тебя сразу появится больное место, по которому он сможет очень легко ударить. Авария с твоей женой – это специально показательное действо, чтобы начать уничтожать твою репутацию. Следующий шаг – это попадание в эфир информации об убийстве врача. Это похоже на поведение тех, кто его очень хочет вернуть на постамент. Сколько он отсидел?

– Пять лет. А должен был девять.

– Мда, что-то рановато его выпускают. Ладно, разберемся.

Я положил карту на стол. 

– Здесь на первое время. Два миллиона. Завтра утром привезу еще два наличными. Больше у меня в офисе нет. Закажу, чтобы мне привезли еще десять, и привезу Вам послезавтра утром.

– Не торопись пока, потому что я не знаю, смогу помочь тебе или нет. Но за то, что не забыл старика, спасибо!