Спасти Новый год!

Год Дракона. Часть 4

Резко развернувшись, Вероника на автомате залепила пощечину стоящему у нее за спиной мужчине. Беффана тоже не растерялась и огрела его помелом. Довершил дело Николай, отвесив виновнику переполоха подзатыльник и рявкнув:

— Прекрати уже свои шуточки, Гюнтер!

— Не могу, — жалобно сообщил любитель лапать женщин, потирая покрасневшую щеку и одновременно другой рукой, в которой была зажата плетка, пытаясь погладить голову.

Выглядел этот типок весьма колоритно: красный латексный комбинезон, состоящий из облегающей курточки и коротких шорт, открывающих вид на волосатые ноги. На плечах — золотые эполеты с бахромой. Довершала костюм красная же фуражка. Бороды не наблюдалось, имелись только белые завитые усы.

По такому облику, а в-первую очередь по плетке, Вероника догадалась, что имела честь получить шлепок по попе от немецкого Вайнахтсмана.

— Вроде бы вы должны наказывать розгами только непослушных детишек, — саркастично заметила она.

Вайнахтсман вяло махнул плеткой.

— Увы, непослушные детишки вырастают в непослушных взрослых, которым так понравилась порка, что они снимают о ней фильмы со мной в главной роли.

— Вот их за задницу и лапай, — бросила Беффана.

Вайнахтсман игриво постучал ее кончиком плетки по плечу.

— Ну-ну, не ревнуй, киска. Помнится, когда-то тебе очень даже нравился мой национальный кинематограф.

Последовал новый удар помелом.

— Они всегда такие? — шепнула Вероника Николаю.

— Это они еще не выпили, — ответил тот.

Судя по тому, что Беффана начала гонять Вайнахтсмана по залу, ей явно нравились те фильмы, где плетку держали тонкие женские пальчики. Положение спасло вмешательство Пер Ноэля, который вручил обоим «коллегам» по бокалу шампанского, а потом они втроем принялись что-то тихо обсуждать. Скорее всего, какие-нибудь особые сексуальные практики.

Тем временем у входной двери стало очень шумно: в зал ввалилась толпа джигитов во главе с Гор Дадой. Тот заключил встречающего гостей Лаожена в медвежьи объятия и приподнял над полом. Затем сразу же устремился к Николаю и Веронике.

— Ас-салам алейкум! — Николая тоже ждали костеломные объятия.

Веронику же Гор Дада просто потрепал по плечу и сделал характерный жест ладонью.

— Вах, ты стала ещо красивэй! И до сих пор н. э. замужэм! Ай-ай-ай, Нико, стыдно! Ужэ год прошел, а все дэвушка в нэвестах ходит!

— Может, ты и не собираешься жэниться? — осведомился один из джигитов.

— Бросай этого слабака, гурия! — заявил другой, в темпе лезгинки подходя к Веронике с одной стороны.

— Я на тэбэ завтра жэ жэнюсь! — пообещал другой, атакуя ее слева.

— Эй, джэгиты, полэгче, — начал Николай, мгновенно переходя на горский акцент.

От агрессивной кавказской сексуальности Веронику спасло появление новых гостей.

Перекрывая гул голосов, зазвучала песенка «I am sexy and I know it!» и в зал танцевальной походкой вошел накаченный бородач в алых шортах, шапке Санта-Клауса и в черных очках. Он обнимал за талию блондинку, двигавшую бедрами в такт мелодии.

Джигиты и Гор Дада выдали «Оу!». Николай выдал «Оу!». Даже Вероника выдала «Оу!». Потому что это действительно было «Оу».

Словно экран телевизора стал порталом и оттуда вышла сама Памела Андерсон — прямо из серии «Спасателей Малибу». Аппетитную фигурку дамы прикрывал только алый слитный купальник, из выреза которого выпирала грудь размером не меньше пятого.

Продолжая играть в угадайку, Вероника шепнула Николаю:

— Новый гость легко одет, значит, оттуда, где тепло.

— Верно мыслишь, Холмс. Даю подсказку. Он любит серфинг.

Задумавшись на миг, Вероника выдала:

— Австралия?

— В точку! — Николай показал на нее двумя вытянутыми пальцами. — Это австралийский Санта.

Они с Вероникой хлопнули в ладони.

Санта-серфер, тем временем, пошел по залу, все так же пританцовывая и давая пять каждому. Джигиты полетели за ним, а вернее за его спутницей, точно мухи на мед. Вероника только облегченно вздохнула. Пусть неизвестная австралийка наслаждается обществом горячих горцев — не зря же она так призывно оделась.

К компании джигитов, к досаде Беффаны, присоединились и Пер Ноэль с Вайнахтсманом, да и большая часть мужчин в зале. Даже Каганер перестал стучать носом о стену и попытался раздвинуть им толпу джигитов. Беффана осталась в компании сидящего на диете Синтеркласа да продолжающего кровожадно улыбаться Деда Жары. Но последний наверняка мысленно тоже был с австралийской красоткой: прикидывал, как ее лучше съесть.

— В кои-то веки я рад, что Джон притащил на вечеринку очередную куклу Барби, — заметил Николай, обозревая собравшуюся толпу. — А то джигиты бы от нас не отстали даже ради Беффаны.

— Разве тебя не радует присутствие такой секс-бомбы? — лукаво осведомилась Вероника.

— Да не особо. — Николай смущенно улыбнулся. — Когда я был подростком и отец впервые взял меня на подобную вечеринку, то я по уши влюбился в тогдашнюю спутницу Джона. Пялился на нее, едва слюни не пускал. А она сказала мне что-то язвительное. Вроде «не раскатывай губу, ты никогда не дорастешь до таких как я». Вот с тех пор мне и не нравятся блондинки в купальниках.

Вероника изобразила испуг.

— Ой, надеюсь, шатенки в купальниках тебе нравятся.

Николай усмехнулся.

— Нравятся. А без купальников — еще больше.

Но вот появился кое-кто еще, кого пышные формы «Памелы» бы точно не заинтересовали. Правда, по другой причине, чем Николая.

— Хо-хо-хо, Ники, Ника! — К ним от входной двери шагал Санта.

С прошлогодних приключений она изрядно изменился. Все благодаря усилиям Вероники, которая старательно думала о том, что чернокожий Санта-гей — это плохо, и всех знакомых вдохновила мысленно протестовать против такого непотребства. Теперь Санта казался скорее латиносом, правда, полноты, положенной ему по статусу, все еще не обрел, и продолжал носить облегающую курточку и высокие сапоги.

Рядом с ним шла блондинка, ничем, кроме разве что размера груди, не уступавшая австралийке в смачности фигуры. Наряд у нее был, может, и не такой фривольный, но тоже привлекающий внимание: коротенькое красное платье с меховой оторочкой, кокетливо выглядывающие из-под него белые чулки на кружевных подвязках и красные сапожки. Вероника предположила, что это миссис Клаус, но предпочла подождать, пока Санта сам ее представит.

— Ах, дорогая, как я рад! — Санта попытался поцеловать Веронику в щеку, но та сделала ему большие глаза.

Он понял оплошность и поспешил просто слегка ее приобнять. Потом пожал протянутую руку Николая, чуть поморщившись от силы, с которой тот стиснул пальцы. Но это уже был большой прогресс: в прошлый раз после рукопожатия Николая Санта завизжал и долго дул на ладонь. Да и сам Николай потом украдкой вытер руку о штаны. Он и сейчас, похоже, собрался так сделать, явно удержавшись в последний момент.

Санта широко обвел рукой фигуру спутницы.

— Позволь представить, Ника, моя миссис Клаус.

— Во-первых: не «твоя», — недовольно заявила та. — Во-вторых, не миссис Клаус, а Бетти Клаус. Я не собственность и не домашняя прислуга.

— Да, да, конечно, дорогая, — залепетал Санта.

— Приятно познакомиться, — проговорила Вероника.

— Привет, Бетти, рад, что вы с Николасом воссоединились, — вставил Николай.

Миссис Клаус фыркнула.

— Я еще подумаю, воссоединяться ли с ним.

И она одарила Веронику сладкой улыбочкой, так что та, вспомнив о пристрастиях миссис Клаус, забеспокоилась. Правда, если учесть, что Николай тоже получил свою порцию ферамонов, можно было не сильно волноваться.

— Ты ведь та самая крутая деваха, которая изрядно взгрела этого слюнтяя в прошлом году? — миссис Клаус по-свойски подмигнула Веронике.

Той не слишком-то хотелось иметь славу брутальной феминистки, которая плющит мужчин, поэтому она честно ответила:

— Не то, чтобы взгрела. Мы просто поговорили, Санта понял, что был не прав, и теперь мы дружим.

— Кстати, я помог Нике подобрать это чудесное платье, — поспешно вставил Санта, желая перевести разговор в другое русло. — Тебе так идет, дорогая!

— Спасибо. — Вероника тепло ему улыбнулась. — Вот только цвет надо было выбирать другой. Среди этого красного моря я чувствую себя как дальняя родственница Кыш-Бабая.

— Наоборот, хорошо, что ты разбавила цветовую гамму, — сказала миссис Клаус. — Все-таки мы такие консерваторы. Я тоже хотела бы нарядиться в синее или лиловое, но рука сама тянется к красному.

— Зеленый — тоже рождественский цвет, — вставил Санта.