Мышеловка

ГЛАВА1. Часть2

Культура, воспитание и восточное гостеприимство обязывали правителя небольшого эмирата оказать почёт и уважение гостям. Хотя, он не только поэтому предложил Патриции Фишер прогулку по великолепным садам своего дворца, что располагался в северной части столицы. Поистине сказочный восточный замок, где неприглядный глухой фасад защищал от постороннего взгляда разнообразно оформленные помещения. Внутренний дворик впечатлял не только фонтаном посреди мраморного водоёма, но и аутентичной отделкой самого здания – стрельчатые фигурные арки, ажурные своды, куполообразные крыши и высокие, уходящие высоко в небо острые купола башен.

– Очень красиво, – Патриция с неподдельным восторгом осматривалась вокруг. – Ваш колорит, ваша уникальная архитектура… Разве можно подумать, что за внешне ничем непримечательной высокой стеной скрывается такая красота? А это?.. – изящным жестом она указала на декоративную отделку стен дворца.

– Мукарнас, – Джан улыбнулся, – это по-арабски. Что вам напоминает эта лепнина? Пчелиные соты или застывшие капли дождя?

– О, вы большой хитрец, господин Джан, – уголки тонких губ едва дрогнули, - хотите подловить меня? Прозаичность или поэтичность?

– Ни в коем случае, госпожа Фишер. Я даже нисколько не удивлён, что вы сумели оценить красоту дворца, – Джан умел льстить, когда это было необходимо, но с большим удовольствием предпочёл бы сказать всю правду прямо в лицо. – Но, я обещал показать вам розовый сад. Идёмте, - он жестом указал направление. – Его разбила моя мама, собственными руками посадила каждый куст.

Боль от потери родителей не отпускала до сих пор. Он скучал по ним, очень сильно.

Кивком головы указывая на беседку, что стояла посередине цветущего великолепия и утопала в дурманящем аромате, Джан повел гостью по вымощенной камнем дорожке. Преодолев три ступеньки, помог занять место за небольшим столиком, на котором стояли серебряный кувшин, бокалы, в пару к нему, и блюдо с фруктами.

– Это виноградный сок, – придерживая большим пальцем крышку, Джан наполнял бокал Патриции, – урожай этого года, попробуйте. Ягода наполнена теплом солнца и свежестью горных рек.

– Спасибо.

Она сделала глоток и, наслаждаясь вкусом, приподняла уголки губ. Отщипнула крупную виноградину, грациозно встала и отошла к арочному проёму, наблюдая за тем, как над бутонами роз кружат пчёлы:

– Муж рассказал мне о вашем споре, – лениво, словно только что проснувшаяся кошка, она повернулась к хозяину дворца. – Признаться, я не совсем понимаю ваши опасения. Проникновение одной культуры в другую – это как взаимное обогащение, как слияние двух миров. Да и потом, – она окинула Джана оценивающим, но в то же время насмешливым взглядом, – вам ли этого не знать? Вы весьма европеизированный человек.

В этом она была права – эмир одевался свободно, с комфортом для себя самого. Разве тёмные джинсы, модную белую футболку и свободный, ассиметричный вязаный кардиган можно было назвать традиционной одеждой? Нет. Шею правителя украшало несколько цепочек разной длины с крупными звеньями, на одной из которых была подвеска в виде подковы; на запястьях плотно сидели браслеты и фенечки, а на пальцах рук кольца и перстни, но не массивные, золотые, а серебренные, особенные, сделанные на заказ и несомненно каждый из них был наделён своим символом. Длинные густые темные волосы с рыжеватыми прядями, выгоревшими на солнце, были гладко зачёсаны и перехвачены резинкой на затылке так, что свободные пряди спускались до самого ворота футболки. Аккуратная борода, в которой пряталась редкая улыбка, очень шла ему. Эмир производил впечатление человека общительного, доброжелательного и располагающего к себе. Так казалось всем, кто плохо его знал. Потому что от тяжелого и темного, как восточная ночь, взгляда из-под нависших бровей не могло укрыться ничего. Этот взгляд не просто читал собеседника, он проникал в самую душу. Так же, как и обманчиво мягкий, тихий голос.

– Да, – Патриция с упоением наблюдала, как дернулся вверх правый уголок губ и как при этом эмир прищурился, – вы правы, мне нравится так одеваться, потому что мне так удобно. Не вижу ничего плохого в вашей одежде. Но, – Джан наклонился над столом, – представьте, госпожа Фишер, что вы, в дождливый день, ждёте прихода гостей. Вы предлагаете им тапки, а они, вместо этого, проходят к столу в грязной обуви, оставляя за собой гадкие следы. И дело даже не в том, что вам самой придётся за гостями убирать, а в том, что вы не знаете, исчезнет ли эта грязь бесследно или же вирусы и микробы, находящиеся в ней, принесут страшные болезни. Понимаете меня?

Спорить с эмиром не хотелось, но Патриция прекрасно понимала, почему именно её он пригласил на эту прогулку. Да и муж не просто так рассказал об этом споре. Да, она постаралась подавить тяжёлый вздох, политика – дело тонкое, и не всегда лежит только на мужских плечах. Куда как проще поделить эту ношу.

– Но вы уже пустили европейцев в свою страну. Туристический бизнес, – Патриция хмыкнула, – в жарком сухом климате он, практически, не разделяется на сезоны.

– Территории отелей закрыты, – Джан оставался совершенно спокойным, как будто был на пару шагов впереди собеседницы, – задача гидов, сопровождающих туристов во время экскурсий, донести до гостей правила поведения, моральные и нравственные. Вечером за этим следит полиция. Совсем другое дело то, что предлагает ваш муж. Да, согласен, нефть в эмирате нашли совсем недавно, – и снова уголок губы дернулся вверх так, что у Патриции перехватило дыхание, – и глупо упускать такой шанс. И ваши люди приедут и поселятся тут. Но будут ли соблюдать законы моего государства?

– Вы узнаете это только после того, как они приедут.

Она хотела продолжить тему, но вереница слуг с подносами в руках, вошла в беседку. Они сервировали стол заново, на четыре персоны. И Патриция увидела, как к ним шли её муж и верный друг и советник эмира. Казалось, что Осман был мягче, во всем. Что его голубые глаза излучали спокойствие и тепло. Он много улыбался, поддерживал дружескую атмосферу, шутил. Он располагал к себе гораздо больше, чем эмир. Тогда почему же Патриция не могла отвести глаз от открытого лба, прямого носа, клинообразной аккуратной бороды того, кто именовал себя правителем этого маленького государства? Почему ждала его усмешку, которая создавала ямочку на щеке? Господи, она годилась ему, если не в матери, то в старшие сёстры точно. Но унять частого сердцебиения не могла.

Она сделала ещё один маленький глоток, глядя на Джана поверх бокала. Но он, казалось, не замечал её, смотрел в сторону розовых кустов и губы его были плотно сжаты. Госпожа Фишер проследила за его взглядом и увидела молодую женщину. На фоне легкого белого платья, её тёмные длинные вьющиеся волосы смотрелись весьма эффектно. Она легко и невесомо дотрагивалась изящными пальчиками до благоухающих бутонов, наклонялась, чтобы вдохнуть аромат, но при этом её глаза, такие огромные на бледном лице, были устремлены только на одного мужчину.

– Кто эта девушка? – Патриция нервным движением заправила прядку волос за ухо.

– Лейла, – голос Джана звучал приглушённо. – Иногда ей позволено гулять по саду.

– Иногда? – казалось, это слово задело только её. И её муж, и Осман отнеслись к этому весьма спокойно, не говоря уже об эмире. – Может, тогда, нам стоит пригласить её к столу?

– Нет.

Патриция вздрогнула от холодного и твёрдого ответа. Но сдаваться было не в её правилах:

– Но почему? Что в этом такого? Я…

– Вы, госпожа Фишер, в данный момент, на моей земле. Так не топчите её сапогами.

Взгляд чёрных глаз прожигал, властвовал, заставляя замолчать. И не только Патрицию. Его уловила и Лейла. Задрожала, коротко кивнула и поспешно удалилась в сторону дома. А Джан, как будто ничего и не было, вернулся к гостям:

– Так что, господа, попробуем жить по моим законам?