Цепи 2

Клара. С трудом удалось смотаться с дня рождения знаменитой певицы Сони Кукушкиной до того, как пьяные гости принялись делить торт. Я не ем сладкое, кроме лимонного мармелада. И терпеть не могу пьяных. Но должна отметить, что праздник удался! Приглашённые комики выступили с новым материалом — мышцы моего живота до сих пор ноют от смеха. Ещё и в горле першит: наверное, не стоило орать в караоке после ледяного шампанского. Мечтаю скорее добраться до ванны, смыть косметику и удариться лицом в свою невероятно мягкую подушку. Накрыться пушистым пледом цвета спелой вишни, полистать роман Маи Грей о Восточных сказках. Я с удовольствием осилила первые две книги и застряла на третьей. То работа, то встречи с подругами, то прогулки с друзьями. Боже, как я хочу скорее вытянуться в полный рост на своём диване под тёплым пледом! Налить горячего чёрного чая, слопать пару долек мармелада и, наслаждаясь тишиной, почитать в своё удовольствие. Неделя выдалась богатой на съёмки. Но мне же было мало того успеха, что имею! Соня Кукушкина настояла на том, что я обязана выпустить мегахит, чтобы он звучал из всех колонок страны. Убедила, что необходимо завоёвывать поклонников в разных направлениях. А я и согласилась! Агата поддержала эту идею, объяснила, как это работает. Когда звезда шоу‑бизнеса начинает петь, это цель — выкачать со своих фанатов больше бабла. Так как, кроме них, готовых на всё ради кумира, слушать треки никто не будет. Ну, может, небольшая часть меломанов подтянется, если трек и правда выстрелит. У меня кроме работы нет личной жизни. Мне только в радость чем‑то заняться, чтобы пустых вечеров было как можно меньше. Потому что, как только наступает пустота, я сразу думаю о нём. Книги хорошо помогают переключить мысли, но иногда получается так, что даже во время накалённой главы строчки постепенно расплываются — и вновь является его образ. Его улыбка, божественные руки, плечи. Прошло 8 лет, а любовь никуда не делась. Она заглушилась, как хроническое заболевание, вошедшее в ремиссию. Но стоит немного ослабить иммунитет, как эта болячка возвращается с новой силой. Я не страдаю, не ною по ночам в подушку, не мечтаю о встрече. Я просто знаю, что, чтобы ни происходило в жизни, я его люблю. Смирилась с тем, что так будет всегда. Мне уже 27 — срок годности заканчивается, пора как бы и о серьёзных вещах задуматься. Но достойного мужчины нет. Все какие‑то… Слабые. Я имею в виду сейчас слабость характера, а не физическую силу. Чуть что — сразу ноют, жалуются, обижаются! Подумаешь, сказала его матери, что нужно было научить сына пользоваться утюгом — тогда бы и не ходил в помятом. С актёром Антоном Антоновым тоже не сложилось. Запретил мне ходить без него в клуб! Посоветовал поменьше тратить на развлечения! Я эти деньги сама заработала и сама решаю, куда ходить и сколько тратить. С режиссёром Антиповым был самый быстрый роман. Продлился всего две недели и закончился в парке аттракционов, когда я предложила ему прокатиться со мной на американских горках. Он сказал, что ни за что не сядет в эту адскую машинку. Я сказала, что сделаю ему очень приятно, если он всё‑таки проявит мужество. Антипов согласился. Уже в середине горки его вырвало на впереди сидящую женщину. И когда вечером он намекнул на интим, я засмеялась и сказала, что не стоит, а то вдруг его ещё укачает. Был ещё бизнесмен — какой‑то нефтяник, работающий в ОАЭ. Заваливал мой директ, присылал домой ко мне огромные букеты. Я повелась на его фотки в социальных сетях, согласилась встретиться, о чём потом сильно пожалела. Сначала он весь вечер болтал о своей работе и о том, как много денег она ему приносит, кичился знакомствами и тем, что его в Эмиратах встречают с красной дорожкой. Мне казалось, что креветки в его салате умерли от скуки. Так надоел мне за ужин, но я подумала, что, может, он в постели ничего. Но и тут обломилась. Даже одежду не успели снять, как он схватил меня за горло. Хотел слегка придушить в порыве страсти. А я в порыве злости слегка сломала ему челюсть. В общем, не вывозят они меня. Никто не вывозит. Даже Игнат решил, что лучше будет моим другом, после того как на знакомстве с его родителями я нечаянно перебрала отцовской настойки и предлагала зажарить их мини‑пига, называя домашнего питомца куском сала. Я виновата в том, что люди сошли с ума и держат в квартире свинью? Да, маленькую, да, миленькую, но ведь это свинья! Единственный мужик, которого я слушалась, с которым вела себя как полагается леди и была самим ангелом, — это Роберт. Но он и вывозил. Справлялся же как‑то с моим характером, воспитывал, учил всему, заботился. Похоже, таких, как он, больше нет. Я вижу его только на экранах. Благодаря удивительным совпадениям мы можем находиться на одной премьере и ни разу не увидеться. Можем присутствовать одновременно на концерте и не столкнуться даже взглядом. За это время он добился небывалых высот: снялся в Голливуде и номинирован на «Оскар». Все его фанаты ждут саму премию в надежде, что любимый актёр, наш земляк, получит самую роскошную награду и разнесёт тем самым Запад. Я тоже слежу за новостями шоу‑бизнеса и за его карьерой в том числе. Я помешана на нём. Один раз даже скупила все футболки с его наглой рожей! Ни разу не надевала — так и лежат нераспакованные в гардеробе. Я определённо больна. Но эта болезнь не лечится. Даже спустя столько лет я чувствую тягу к этому мужчине. Что‑то невероятное тянет к нему и душу, и тело. Я перестала ходить на свидания, игнорирую сообщения в директе, стараюсь держаться подальше от мужчин. Тех нескольких попыток завести отношения хватило с лихвой, чтобы окончательно разочароваться. Чтобы мужик меня вывозил, он не должен обладать хорошей физической подготовкой — он должен быть сильным внутри. У него должен быть мощный стержень. Он не должен впадать в истерику, когда я прошу его самого погладить свою рубашку. Не должен проявлять грубость в постели. Не должен лезть на чёртов аттракцион, зная, что ему будет плохо, — он должен иметь стойкость отказать. Он не должен следить за моими деньгами и за тем, сколько я трачу. Я не требую подарков и обеспечения — мне это не нужно. Но мне будет приятно, если он позаботится и проявит симпатию, сделав приятный сюрприз. Короче, чтобы мужик мне подошёл, он должен быть круче Роберта: сильнее, умнее, лучше в постели. Что, в принципе, невозможно. Я до сих пор помню, как он чистил мои туфли на съёмку, чтобы я блистала. В таком простом выражении заботы хранилось гораздо большее, чем в огромных бездушных букетах, что шлют мне поклонники. У меня как‑то забился унитаз. Решила написать одному парню, который каждый день слал сообщения о том, что готов ради меня на всё. Скинула ему фотку забитого унитаза, описала проблему, попросила помочь. Оказалось, что парень готов достать для меня звезду с неба, но не помогать с дерьмом. Посоветовал мне вызвать сантехника. Я посоветовала ему идти в жопу. Сантехника я могла вызвать в любой момент, но почему‑то решила дать этому идиоту шанс завоевать моё доверие, проявить себя как мужчина. Мог приехать, поддержать, вызвать мастера. Но он струсил. Унитаз починен, слабак — в блоке. А какие сообщения писал — зачитаешься! Я и зачитывалась вместе с подругами. Смеялись от души над бедолагой. Нет, не стыдно. Не стыдно выносить слабости других людей на посмешище. Мне вообще нет дела до чувств других людей. Может, потому что я сама ничего не чувствую. В определённых кругах сложилось мнение, что я — редкостная стерва, с которой боятся разговаривать. Зато среди режиссёров меня знают как актрису, готовую на самые смелые роли. ОбНАЖЁНКА? Пожалуйста! Лечь в гроб? С удовольствием! Оскорбить в кадре женщину, просящую милостыню у церкви? Раз плюнуть. Подруги часто скидывают рилсы, где звучит моё имя. Всякие горе‑психологи делают разборы моих интервью и поведения. Их диагнозы вызывают смех. Плевать. Пусть называют меня сукой, стервой, дрянью. Пусть зарабатывают на моём имени, раз создать что‑то своё не в силах. Лишь бы в душу не лезли. Подъезжаю к дому, уже вижу, что парковка забита. Наметанный глаз тут же цепляет среди ряда машин свободное место, у которого крутится потрёпанный «Лексус». За рулём — мой сосед Ярослав. Да, мои соседи не сходят с ума от того, что живут в одном доме со знаменитостью. Они больше сходят с ума от того, что из моей квартиры иногда гремит музыка. Пока Ярослав пытается впихнуть свою «лейку» на парковочное место и сдаёт задом, я быстро паркуюсь и выхожу из машины. Ярослав выглядывает из открытого окна, светит красной рожей не хуже светофора. — Эй, слышь, а ничего, что это место занято?! — рявкает. Фу, как грубо. — Конечно, занято. Моей машиной, — улыбаюсь в ответ. Сосед окатывает яростным взглядом мой новенький вишнёвый «Порше». — На тачку насосала, теперь думаешь, всё можно? — рычит. Тоже слабак. От своей слабости опускается до такой низости в обвинениях. Парковка общая. Я не виновата, что он тупил, как двоечник на пересдаче. — Твоя жена тоже сосёт, а ездит на ржавом «Фите», — отвечаю, нагло вскинув голову. — Не у того сосёт, получается. Надо поделиться с ней контактами. Боже, как же люблю наблюдать, когда у людей говно закипает. Оно прям бурлит, шипит, свистит паром. В то время как я остаюсь совершенно спокойной. В такие моменты я чувствую себя выше и лучше. Захожу домой, скидываю туфли от Gucci, уставшая, с охрипшим горлом, мечтающая о тихом спокойном отдыхе, — и с порога понимаю, что отдохнуть не получится. Из комнаты доносятся звуки бурного секса — с рычанием, стонами, скрипом кровати и шлепками. Даже дикая музыка и орущий солист из колонок не в силах перекрыть этот разврат. Бесит! С ноги открываю дверь, захожу, встаю напротив кровати, сложив руки на груди. Злая и раздражённая. Славик долбит очередную девицу. Слышал ведь, что я зашла, — и продолжает! В отличие от его девчонки. Та начала орать, чтобы он перестал, скинула с себя парня, запуталась в простыне. Перепуганная и покрасневшая от стыда. Она испугалась, а Славик ржёт. — Чтобы через три минуты тебя здесь не было, — бросаю как можно строже девчонке. Ухожу на кухню, придавливаю бархатную обивку стула за столом. Жду. Славик в одних штанах заходит. Сразу ставит чайник, наливает в мою любимую чашку мой любимый чай. Достаёт из холодильника мой любимый мармелад и ставит на стол. Ни извинений, ни объяснений. Чувствует свою вину и заглаживает её заботой. Наверняка даже ужин сегодня приготовит и посуду сам помоет. Входная дверь хлопком оповещает о том, что гостья ушла. — Сколько раз повторять? — срываюсь. Но голос твёрдый, даже не дрожит. — Мне надоело ругаться с соседями из‑за музыки! Я купила тебе наушники — пользуйся! И хватит приводить домой всяких девок! Здесь тебе не бордель. — Ты просто завидуешь, — улыбаясь, хмыкает он, ставя передо мной чашку с ароматным чаем. — Чему? — Тому, что у меня есть секс, а у тебя нет, — подмигивает. Как же хочется треснуть, чтобы мозги на место встали! — Ты подал документы? Я договорилась — тебя возьмут, — делаю первый глоток чая и моментально успокаиваюсь. Я сама взвалила на себя эту ответственность в виде трудного подростка. Чего тогда теперь ругаюсь? Мой вопрос отразился на юношеском лице презрением. — Нет. Я не пойду учиться. Сказал как отрезал. Я снова вспыхиваю. Этот сопляк даже не подозревает, скольких людей мне пришлось напрячь, сколько связей поднять и скольким людям я теперь должна, чтобы его ленивую тощую задницу взяли в институт! Балбес не понимает важности образования, а я, сколько ни бьюсь, не могу ему это донести. Кое‑как окончил 11 классов, кое‑как сдал ЕГЭ. Хотел уйти после девятого, но я настояла. Он хоть и дерзкий, но слушается меня… иногда. Шесть лет назад я вернулась в родной Приморск на могилу бабушки в родительский день. Словила странное наваждение: будто ветер на кладбище бился в голову и шептал её голосом, что я должна позаботиться о Славике, что я должна найти его. Что я и сделала. Оформила опеку в кратчайшие сроки и вернулась в Москву с двенадцатилетним отбросом, успевшим познать все правила выживания. За шесть лет мы прошли долгий, трудный, изнуряющий путь от загнанного пацана, знающего только, как украсть, чтобы не посадили, — до высокого, красивого, воспитанного молодого человека, каким вижу его сейчас каждый день. Моей ошибкой было сразу отправить Славку в частную школу к мажорам. Всё равно что льва посадить в клетку к ягнятам. Он научил их играть в карты, жульничал и заставлял отдавать ценные вещи. Когда директор прикрыла лавочку, Славка стал просто воровать. При том что сам он не испытывал нужды. Я покупала ему всё самое лучшее, чтобы он ничем не выделялся в новой школе: лучший телефон, лучшая одежда, крутые аксессуары. Ушло около года, прежде чем я поняла, что дело не в вещах и не в достатке, а в его голове. Он всё ещё боялся. Боялся, что я его брошу. Что случится апокалипсис — и он снова останется один. Что ему снова придётся выживать, а как выживать по‑другому, он не знал. Я вижу в нём точную копию себя в детстве. Я понимаю каждый его шаг, понимаю его состояние. Поэтому сильно не давлю. Нельзя давить. Поможет только дисциплина, любовь и забота. Да, пожалуй, сопляк — единственный человек в этом мире, к которому я испытываю тёплые чувства. Единственный, кто способен вывести меня на эмоции. — У меня завтра выходной, — совершенно спокойно, даже расслабленно. — Поведу тебя за ручку в институт, как ребёнка. — Отставляю чашку в сторону и внимательно слежу за его реакцией. Кривится, злится. Дёргает мышцами на груди. То, что он не впадает в истерику, не матерится и не орёт о том, что лучше сдохнет, чем будет жить по моим правилам, говорит о прогрессе. Сейчас, глядя на Славу, я вижу молодого, прыткого красавца с веснушками и светлыми кудрями. Он правда хорош собой. Он выучил язык вежливости, стал спокойнее, стал увереннее. Перестал показывать свой характер, когда понял, что я тоже человек, а не робот. Теперь он чаще жалеет меня и бережёт мои нервы, поэтому всё чаще выбирает промолчать, если не согласен. Меня такой вариант не устраивает. Он должен научиться говорить о проблемах, а не замалчивать. Должен научиться их решать по‑мужски, а не прятаться за своими мыслями. Но это уже следующий этап. Сейчас я рада тому, что мы имеем. Он сам уже и не помнит многих ссор, а я никогда не забуду, как рыдала ночью в подушку от бессилия и страха, что не справилась. Он не является моим сыном, а я никогда не стану для него матерью. Это более чем устраивает нас обоих. Мы просто есть друг у друга и знаем, что, чтобы ни случилось в жизни, мы всегда рядом. — Тебя что‑то не устраивает? — подталкиваю его к разговору. — Да много чего, — рычит сквозь зубы себе под нос в свойственной ему манере. Часто так делает. Как будто не со мной разговаривает, а с самим собой. — Что конкретно в том, что тебе необходимо поступить в институт ради своего же будущего, тебя не устраивает? — То, что я не хочу! Я могу делать бабки и без твоего образования. Эти дипломы никому не нужны, их любой дурак может в метро купить. — С этого места подробнее. Где и как ты делаешь бабки? — копирую его манеру, нервно дёргаю слоги в словах. — Это тебя не касается. Я сам разберусь со своей жизнью, ладно?! Боже, как я от этого устала! Сам он разберётся… Все такие в восемнадцать — умные, сами всё знают. А потом вырастают и не знают, куда от приставов прятаться, потому что живут на кредиты. — Слав, послушай, я тебе не враг… — Опять началось! — психует, не дав договорить. — Лар, просто дай мне самому жить так, как мне нравится. В чём проблема? — В том, что тебе нравится дизайн! Ты любишь эстетику, у тебя отличный вкус. Ты можешь выучиться и стать известным дизайнером. Ты так обставил нашу квартиру, что все гости просят контакты дизайнера, который это сотворил. А ты хочешь отказаться от таланта — ради чего? Чем ты думаешь промышлять? — Я не пидор, чтобы заниматься дизайном, — отрубает. — Я не пойду учиться, — завершает разговор, уходит в свою комнату и снова включает музыку. Вот это его «Я не пидор» — не просто тревожный звонок, это прям сирена. Остатки прошлого? Или это уже новые загоны? Где успел нахвататься? Чем он сейчас занимается? Как он будет жить дальше? От этих мыслей взрываются мозги. У меня нет времени и желания следить за ним, чтобы выяснить всё о его жизни. Я просто надеюсь, что Славка не залез в какую‑нибудь жопу. Иначе… У него уже висит один условный срок за грабёж магазина. Дурак поспорил с одноклассниками и вынес ноутбук — и не какой‑нибудь, а самый дорогой. Если ещё где‑то проколется, окажется за решёткой — даже моя известность не спасёт. Закрываюсь в ванной, принимаю душ. Читать перехотелось, да и нежиться под пледом тоже. Здесь нужно средство помощнее. Набираю номер Димы: — Ты мне нужен. — Малышка, я сейчас на работе, — отвечает хрипло, запыхавшимся голосом. Прям в поте лица трудится, бедолага. — Закончу — заскочу. — Не забудь помыться! — смеюсь в трубку и отключаюсь. Димон — молодой парень, стриптизёр, подрабатывающий проституцией. Спит с богатыми дамами за деньги. Он красивый, весёлый, лёгкий в общении, без загонов морали. Мы дружим уже третий год. Можно сказать, что Димон — мой единственный настоящий друг из всей толпы окружающих меня людей. Ему я могу рассказать обо всём на свете, и он обязательно поймёт. Он никогда не осуждает, никогда не читает моралей. Всегда поддерживает, даже если я объективно не права. А главное — он отлично владеет искусством оральных ласк. Мы ни разу не занимались настоящим сексом: секса в его жизни предостаточно, но он всегда не прочь уделить мне время и помочь справиться с напряжением.