Цепи 2

Глава 6. Дима

Дима.

План пережить день без драмы ничтожно провален.

Хотел закинуть ей сумку с вещами, оставленную в пикапе.

Лара как бешеная сука сорвалась с цепи и облаяла по телефону.

Кто-то довёл малышку до припадка, а отхреначила она меня.

Я же не девка, чтобы обижаться.

Но и лететь к ней через весь город, чтобы успокоить, не собираюсь.

– Давай быстрее, у меня мало времени, — из ванной гостиничного номера выходит обнажённая темнокожая девушка и встаёт на четвереньки, воткнув колени и локти в белоснежную простыню.

Это Аиша, моя постоянная клиентка.

Мигрировала десять лет назад вместе с родителями из Нигерии. Два года назад вышла замуж за престарелого владельца сети курортных отелей. Семидесятивосьмилетний супруг даёт молодой жене всё, что она пожелает, кроме оргазма. А Аиша очень любит секс — наверное, больше всех других моих клиенток. Причём не обычный, а жёсткий, грубый, анальный. Мы встречаемся в этом номере отеля четыре раза в неделю с невероятной стабильностью. Но девушке этого мало. Если бы не обязательства перед супругом, она бы не вылезала из постели.

Вечно ненасытная, вечно голодная, вечно возбуждённая.

Говорит, что оргазмы от анального секса гораздо ярче и сильнее. Не берусь судить, но кончает она каждый раз громко и мощно.

Перед глазами — чёрный зад с узкой щелью и анальной пробкой с черным кристалом.

Всё по сценарию: лубрикант, стимуляция клитора, сперва два пальца в задний проход, затем уже член.

Трахаю как машина.

Автомат для оргазмов.

Не человек.

Мне было в кайф заниматься сексом с женщинами, ни разу не было отторжения или брезгливости. Женское тело красиво в любом возрасте и форме.

Но теперь, кажется, я наелся.

С каждым новым заказом всё труднее поднять член и заставить себя удовлетворять прихотливых самок.

Больше всего ранит потребительское отношение. Я для них — всего лишь член с телом и языком.

Думаю, что слова Клары так повлияли. Неприятно было услышать от неё, что я — проститутка.

Пока что в качестве возбудителя выступают деньги, которые мне платят за услуги. Но чувствую, что уже совсем скоро потребуются средства помощнее — вероятно, придётся прибегать к медикаментозным способам добиться стояка.

Особенно сейчас херово.

Потому что я готов завязать с таким видом деятельности, готов изменить всю свою жизнь, чтобы быть с ней одной. Но ей это нахер не надо.

Её всё устраивает.

Она уже сама не понимает, кого любит, и любит ли вообще. Закрыла в панцирь свои воспоминания и дрочит на них, оберегает как священную реликвию.

Может, мне его у***ь?

Этого актёра.

Друг из шоу «Под дождём» на днях рассказывал, что наткнулся на сайт о философии жизни и смерти, где, если написать в поддержку, можно заказать у******о.

Профессионалы своего дела свяжутся с тобой через несколько минут с одноразового номера и примут заказ.

Найду этот сайт, напишу.

Денег хватает. Готов всё подчистую выложить, чтобы убрать этот нарыв из её сердца. Чтобы получить хотя бы шанс быть с ней.

– Быстрее! Глубже! Ещё! — стонет Аиша.

Её тёмная кожа блестит от порочного пота. В номере отеля пахнет сладким запахом лубриканта и дерьмовым запахом жёсткого секса.

Не люблю жёстко. Но я же шлюха и сделаю всё так, как хочет клиентка.

Если поступит запрос трахнуть в нос — я, конечно, удивлюсь, но постараюсь выполнить свою задачу так, чтобы девчушка кончила не менее трёх раз на ноздрю.

Поверхностные стоны Аиши сменяются гортанными. Она вся зажимается, сжимает анус, который твёрдым кольцом душит член.

Приятно. Но не настолько, чтобы кончать самому.

Даю девушке передышку ровно минуту и, перевернув её на спину, продолжаю долбить в задницу, прижимая вибрирующую игрушку к клитору.

Не понимаю, что Кларе надо?

Я могу с лёгкостью закрыть все её потребности. Уделить внимание, удовлетворить, проявить чуткость и заботу. Закинуть мульт на карту на её хотелки. Мне не нужно говорить об усталости. Не нужно напоминать о базовых потребностях женщины. Я и сам в состоянии распознать по её настроению, чего ей хочется в данный момент: оргазма или тихого вечера с пиццей на природе.

Я могу сделать массаж, выслушать, приготовить ужин.

Что ей, сука, ещё надо?

Я не стану её ограничивать, не стану обузой или кандалами. Она сможет жить как раньше, с одним только уточнением, что она — моя.

Аиша кончила второй раз и, как наркоманка, дёргается в судорогах, умоляет ещё.

Я только разошёлся. Вспомнил Лару в своём пикапе, ночью. Такая сладкая, нежная — чисто ангел, когда спит. Правда, из этого ангела пытались вырваться демоны, иначе я не понимаю, откуда такие звуки из её прекрасного рта.

Спать не давала её красота и моя одержимость. Хотел её всю ночь. Лежал рядом с железобетонным стояком, в шаге от изнасилования.

Перебрался на шезлонг, от греха подальше, чтобы чёртовка не соблазняла беззащитным видом и храпом, в котором уже под утро мне мерещились сладкие стоны.

Переспать с ней по-настоящему, заняться сексом, трахнуть, как я умею, — равно самоубийству.

Потому что знаю: после неё не смогу ни с кем больше. Будет воротить от других женщин.

Поэтому мне нужно знать наверняка, что после секса последуют долгие, крепкие отношения. В идеале — белое платье и пара детей.

Для неё моя жизнь — игрушка, с которой она никак не наиграется. Хочет меня, просит трахнуть. Не думает о том, что после этого будет со мной. Думает, что для меня так просто заняться с ней любовью, ведь я трахаю десятки женщин еженедельно. Не осознаёт разницы между собой и ними.

А я хочу её так сильно, что зубы сводит рядом с ней, как в ледяной воде.

Это всё закончится чьей-то смертью. Или я всё-таки убью её актёра, которого ненавижу больше, чем собственных врагов, когда-либо существовавших в моей жизни. Или сам умру в одну из очередных ночей рядом с ней от сперматоксикоза. Или умрёт она — чтобы мир мужчин мог спокойно выдохнуть и жить спокойно.

Закончив с Аишей, выкидываю презерватив, принимаю душ, забираю пачку нала, прячу деньги в бумажник.

Девушка раскидывается на уже не белой простыне и с наслаждением закуривает длинную тонкую сигарету.

Красивая. С сочной грудью и чёрными сосками. Худая, даже слишком. Кости позвоночника и рёбра торчат.

Раньше не была такой.

– Давно употребляешь? — тоже закуриваю.

В её чёрных глазах вспыхивает испуг.

– Как ты догадался?

– Я не трахаюсь с наркоманками, — говорю сквозь затяжку. — Это был последний раз, больше мне не звони.

– Ну и вали, — смеётся, удовлетворённая и счастливая. Её голая грудь мелко трясётся. — Найду другого.

Зажав сигарету губами, надеваю штаны. Чёрт бы побрал эту суку! Если бы сразу заметил, не стал бы с ней спать.

Вся надежда — на всемогущий латекс, защищающий от всех опасных заболеваний. Но на всякий случай нужно сходить к врачу и сдать анализы.

Это вторая медаль моей деятельности. Необходимо всегда помнить о защите и быть осторожным. Регулярно проверяться у венеролога и сдавать кучу анализов.

Не хотелось бы в двадцать пять умереть от СПИДа.

Выходу из отеля, прыгаю в машину, завожу.

Деньги в бумажнике обжигают карман.

Мерзкое ощущение.

Раньше такого не было.

Старею? Или это любовь так меняет мировоззрение?

На парковке почти пусто. Уличные фонари бьются в салон и освещают сиденья — как и моё уставшее от этой грёбаной жизни лицо.

Как я докатился до такой жизни?

Может катализатор стал тот момент, когда я в седьмом классе вернулся со школы немного раньше, и застал маму в постели с любовником?

Не хочу об этом вспоминать.

Всё, чего я хочу, — это приехать сейчас к Ларе.

И просто быть рядом, хотя бы немой тенью. Хотя бы призраком ходить за ней по пятам, видеть её, дышать запахом её шампуня на волосах, целовать родинку на груди, держать в руке нежные пальчики.

Френдзона — каторга для таких дебилов, как я. Это когда сердце на войне, а она, посылает тебя за коктейлем. Или и вовсе посылает.

Люди от отчаяния бегут к гадалкам, астрологам, лешим, домовым, к кому угодно. Может, тоже стоит попробовать? Приворожу её — и всё. Будет всегда со мной. Замуж выйдет по собственному согласию, родит мне дочку — такую же наглую и дерзкую.

А потом вторую.

Я буду рядом. Буду держать за руку, завязывать шнурки, бегать по ночам за селёдкой, искать по Москве топинамбур, если ей захочется, буду жрать вместе с ней мел, вместе рожать.

Пусть снимается в своих сериалах, я сам буду с детьми сидеть. Как можно отказаться от счастья — заплетать косички своей дочери? Или от пластилинового пирога, приготовленного с любовью маленькими ручками?

Я знаю о том, что она сделала аборт по глупости восемь лет назад. Знаю, что единственная татуировка на её теле — имя нерождённого ребёнка.

Я до рези в груди хочу, чтобы она была счастлива. Но я слишком эгоистичен, поэтому не представляю, что осчастливить её может кто-то другой.

Если бы мне выпал шанс выбрать себе любую суперспособность, я бы выбрал ту, что сможет забрать её боль. Освободит её сердце от гнета цепей и даст возможность заново влюбиться.

Я просто дурак. Или оптимист?

Моя жизнь катится ко дну, а я радуюсь скорости.

С каждым новым днём всё сложнее дышать, всё сложнее принимать действительность, в которой я — просто друг.

Мальчик на побегушках. Захотела — приманила, захотела — послала.

Со психу достаю бумажник, выдёргиваю пачку купюр и открываю окно. Швыряю деньги на влажный асфальт, давлю педаль газа в пол, с визгом шин уезжаю подальше от собственных мыслей.

Трудно быть клоуном в чьей-то жизни.

Ты обязан носить маску, не снимая, прятать боль и свои чувства. Потому что люди привыкли видеть клоуна, полюбили тебя весёлого, шутника, способного поднять настроение.

Отлично. Теперь к вызывающим ненависть словам — «проститутка» и «друг» — добавилось «клоун».

Похер.

Я буду кем она захочет.

Автопилот в голове привёл к подъезду её дома.

Не пойду к ней.

Выхожу из машины, иду в круглосуточный магазин во втором подъезде, беру бутылку виски и возвращаюсь в машину.

Включаю музыку, пью виски, зависаю взглядом в её окне. Тёплый свет потолочной люстры пробивается сквозь ткань бордовой шторы.

Её любимый цвет.

Цвет вина, вишни, крови.

На что я готов ради этой стервы?

Например, если бы она стала вампиром — я бы отдал ей свою кровь.

Если бы она попала в психушку — я бы её украл.

Если бы кого-то убила — сел бы вместо неё.

Получается, на всё готов.

Только ей ничего этого не нужно.

Пассажирская дверь открывается. Причина моих страданий садится в машину и делает музыку тише.

– Ты мешаешь людям спать.

– Я щас уеду, — кладу руку на ручник.

– Ты пьян.

– Похер.

– Можешь разбиться или сбить кого-то.

– Похер.

– Умрёшь или сядешь в тюрьму.

– Выйди из машины.

– Не хочешь меня видеть?

– Не хочу.

– Почему тогда приехал?

– Клоун потому что.

– Клоун? Ну тогда рассмеши меня!

– Он держал меня за талию, а я его — за идиота. Мы сидели и болтали: он — о любви, а я — ногой.

– Я не считаю тебя идиотом.

– Да? А кем тогда?

– Другом.

– Меня уже тошнит от этого слова. Лучше называй придурком.

– Придурок!

Усмехаюсь. Качаю головой, потому что в штанах резко стало тесно.

– Что ты улыбаешься?

– Вспомнил, какая ты сука, — и член встал.

– Ты пьян.

– Пьяный идиот.

– Хватит. Пойдём, переночуешь у меня.

– Я не пойду, — продолжаю улыбаться. Идиот ведь. Клоун. — Посплю в машине.

– Пойдём!

– Лар, иди нахер. Сказал же, что не пойду!

– Отлично! Тогда я тоже буду ночевать в машине!

– Это ещё зачем?

– Прослежу, чтобы ты никуда не сорвался в таком состоянии.

– Выйди из машины.

– Не выйду.

Выхожу сам, обхожу капот, распахиваю пассажирскую дверь и, ухватив девушку за предплечье, грубо выдёргиваю на улицу.

– Охренел?! — отвешивает пощёчину.

Спасибо, что не джеб.

Ненависть, страсть, боль. Такая родная, что я никто без этой боли.

Прижимаю её маленькое тело к задней двери, целую в губы.

С ненавистью. Кусая до крови. Страстно и горячо. Всасываю её губы в себя вакуумом, так сильно, что она стонет от боли.

– Я хочу тебя, — шепчет, задыхаясь. Царапает футболку на моей спине, хватает ткань, задирает наверх, снимает.

Тело рвёт изнутри разгорающийся шторм.

Я хочу её не меньше, а может, даже больше. Как подросток, который впервые видит женское тело вживую.

Башню сносит.

– Лар, выходи за меня.

– Что? — смеётся мне в лицо. — Куда?

– Замуж.

– За проститутку? А твои клиентки одобрят? Или мы вместе будем их обслуживать? Тройничок, групповуха? Ты как предпочитаешь? ЖМЖ или МЖМ? А что, хорошая идея! Ты будешь спать с женщинами, я — с мужиками. Откроем бордель. Заживём!

– Дура! — ухватив её за плечи, толкаю спиной на машину. Но этого кажется недостаточно. Сжимаю за горло. Душу. — Дура, я же тебя убью!

– Давай! — смело, с вызовом сипит мне в лицо. Почему до сих пор не нокаутировала? Почему позволяет?

– Я тебя ненавижу! — выхожу из себя. Отпускаю её горло и вижу отпечатки своих рук на нежной шее.

Нет. Только не это. Как я мог.

– Прости, — прижимаю её к двери, целую шею. — Я не хотел, — шепчу, оставляя поверх этих синяков другие — от засосов.

Она кайфует от моих поцелуев. Крутит головой, подставляет наиболее чувствительные участки шеи.

– Мы оба больные, — шепчет.

– Нет, — облизываю шею от уха до уха. — Это все вокруг больны, одни мы нормальные.

Резким движением разворачиваю её лицом к машине, и она послушно оттопыривает попку. Опускаюсь на корточки, стягиваю с неё джинсы ровно настолько, чтобы показалась киска. Ныряю лицом между ягодиц, ласкаю г*******и, попку, расстояние от ануса до лоснящейся, пульсирующей щели.

Человек проживёт без воды всего три дня.

Я умру через день без её влаги.

Это мой личный жизненный нектар, эликсир здоровья и душевного спокойствия. Глотаю её возбуждение и не могу напиться.

Она двигает бёдрами в ответ, бьёт ладошкой по холодному тонированному стеклу в приступе агонии. Либо мы одни больны в этом мире, либо мы единственные нормальные люди во вселенной.

Я поднимаюсь, прижимаюсь к ней всем телом, хочу её чувствовать, хочу дышать её страстью.

Температура тела становится опасной для жизни.

В голове — сотрясение, но я не ударялся.

Не в силах терпеть, оттягиваю резинку трусов вниз, одной рукой достаю член и надавливаю в половые губки. Он скользит внутрь и тут же сдавливается со всех сторон. Головка упирается во что-то мягкое. Вытаскиваю и вхожу снова. Ещё и ещё. До конца наружу — до упора внутрь.

Её тело трясёт. Она не стонет и не кричит, только сбивчиво дышит, задыхаясь при каждом вторжении.

До конца наружу — до упора внутрь.

Влагалище постепенно растягивается, слегка расслабляется.

Я теряю контроль.

А он был вообще?

Трахаю её как последнюю суку. Наказываю за всю боль, что причинила, за каждый нервный срыв, за поцелуи без продолжения, за смех над чувствами, за то, что люблю её больше жизни.

Она, закинув руки над головой, обнимает меня за шею, прижимает к себе, душит. Впивается ногтями, рвёт упругую кожу свежим маникюром.

И я прижимаю её сильнее. Трахаю глубже, резче. Плевать на технику, я даже не думаю о том, как именно двигаться, чтобы ей понравилось. Я просто сорвался.

– Дима, – шепчет моё имя, хватается за всё, что попадётся под руку, в данном случае за мои уши. Царапает их. До крови. До боли. До оргазма.

Взрываюсь внутри неё, и она тоже кончает.

– Ещё, ещё, не останавливайся, – просит.

Трахаю, пока член ещё стоит, довожу её до пика наслаждения и постепенно, медленно, возвращаюсь в реальность.

– Только не говори, что после этого я обязана на тебе жениться, – шутит, натягивая джинсы.

Я вижу, как из её киски в трусики вытекает моя сперма. Она надевает их, и наши оргазмы пропитывают тонкое кружево, сочатся наружу.

Это самое дикое, сексуальное, восторженное, что я видел.

Я смертельно болен. Зависим. Теперь уже точно.

Я трахнул её тело, но она поимела мою душу.

Изнасиловала сердце.

– Пойдём, переночуешь у меня, – улыбаясь, тянет меня за руку за собой. И я иду. Как телок на верёвочке.

– Славка у себя, под домашним арестом, – объясняется, заходя в квартиру.

– Мы ему не помешаем? – спрашиваю, снимая обувь.

– Он в наушниках. Обиделся на весь мир.

– Что уже учудил? – ловлю её руку в воздухе, глажу пальцами нежную ладонь.

Она всегда остро воспринимает все проблемы пацана.

– Организовал банду грабителей, – отвечает с усталой грустью.

– Хочешь, я с ним поговорю?

– Нет. Я уже сама… поговорила.

– Надеюсь, без травм?

– Пара ушибов и лёгкое сотрясение — разве это травмы? – усмехается. – Мне нужно в душ. Ты меня немного испачкал.

Эти слова давят на старт, активируют ядерную боеголовку в паху. Цель ясна. До поражения — несколько шагов и пара бесконечных секунд.

– Что ты делаешь? – смеётся, но не сопротивляется.

Сбиваю её с ног, придерживаю за талию и, наступая вперёд, толкаю в открытую дверь ванной комнаты. Ухватив под попу, усаживаю на стиральную машину.

– Дим, мне нужно в душ.

Сперва облизываю нежный участок за ушком, затем захватываю губами мочку, нежно посасываю.

– Слышишь, Дима? – менее уверенно.

Вылизываю ушко — внутри и снаружи, затем сразу второе.

– Дим! – восклицает, когда я дохожу до её самого слабого места — ключицы.

Ни сантиметра её бархатной, раскаляющейся кожи не остаётся без внимания.

Снимаю с неё майку.

Она чертовски красивая.

Девушка всегда богиня красоты в глазах влюблённого мужчины.

Я обсасываю и вылизываю её всю, как VIP-клиентку с безлимитом на поцелуи.

Она расслаблена, просто кайфует. А я кайфую от неё и от этой любви. Сам иду на собственную казнь, сам вручаю в руки палачу оружие.

Она упирается руками в машинку и приподнимает попу, чтобы я мог снять с неё джинсы. Сейчас, в электрическом свете, вижу красные борозды от швов вдоль бёдер.

Целую вдоль каждой. Сглаживаю языком неровности, засасываю кожу на её ногах, плавно переводя внимание на внутреннюю часть бёдер.

– Дим, я ещё не мылась, – останавливает, сжав мои волосы на голове в кулак и удерживая.

Беру пачку влажных салфеток с полки, наспех вытираю её между ног, уничтожаю улики и свою ДНК.

Я хочу видеть это ещё раз.

Как моя сперма выходит из неё.

Хочу кончить в неё. Так сильно, что в голове нет больше никаких мыслей, никаких других желаний.

Ласкаю языком к****р, вбираю цветочный аромат влажных салфеток, который мне не нравится. Мне нравится её естественный запах — сладкий, дурманящий, возбуждающий.

Её благодарное тело сполна награждает живительной влагой; прижавшись к чуть распахнутой щели, всасываю в себя всё до капли. Испиваю до дна сосуд моего личного кайфа.

– Больной, – шепчет Клара. – Сделай так ещё, – просит.

Прижимаюсь губами снова, втягиваю в рот внутренние соки сладкой киски, делаю это дольше и чувствую, что она возбуждается ещё сильнее.

Буквально сосусь с её влагалищем. Французский поцелуй с языком, с заходом внутрь, с ласканием внутренних стенок, вылизыванием половых губ.

Срываюсь, не дождавшись, когда она кончит.

Гонка на выживание. Нужно кончить самому, пока она не одумалась. Или пока я не протрезвел.

Вставляю член, не сдерживаюсь, стону от остроты ощущений.

В такой позе удобнее, чем со спущенными штанами на улице, у машины. Трахаю её быстрее, чем крутится барабан стиральной машинки. Взбиваю сливки из наших выделений.

Ещё сильнее, глубже, по самые яйца, по которым стекают её соки.

– Дима… – стонет, произнося моё имя.

Она на пике, осталось немного.

Малышка сходит с ума, извивается как змея, хватает меня за шею, поверх прежних царапин оставляет новые. И вдруг просто обнимает. Прижимается обнажённой грудью к моей, утыкается носом в шею — и кончает, обнимая.

Я — сразу следом. Наполняю её до краёв своими чувствами и желанием всегда быть рядом.

Все до капли, без сдачи.

Она обнимает и не торопится отпускать.

Я бы убил ради этих объятий — таких, как сейчас, совсем не дружеских.

Так обнимают даже не любовника, а любимого парня.

Запускаю пальцы в её влажные волосы, прижимаю руку к затылку, впечатываю её сильнее в своё плечо.

Закрываю глаза.

А ведь она может залететь.

О таком подарке судьбы даже мечтать не смею. Но тихо надеюсь.

Член, потерявший размер, обезвоженный, выскальзывает наружу.

Опускаюсь перед её раздвинутыми ножками, вижу от первого лица, как жемчужные капли стекают по красивой киске.

Лара подхватывает их пальчиками, растирает по складочкам. Втирает в нежную мокрую кожу. Заходит в себя пальцами, выгребает остатки спермы и снова всё распределяет.

Я хочу её снова.

Но сперва даю девушке принять душ, споласкиваюсь сам и располагаюсь на её постели, уже полностью без одежды.

Увидев стояк, девушка заныла:

– Опять? Нет, Дим, хватит! У меня уже всё болит.

– Я осторожно, – обещаю, пристраиваясь к ней сзади, лёжа на боку.

На этот раз и правда осторожничаю. Боюсь навредить. Двигаюсь медленно, плавно, размеренно. Вхожу в неё не до конца. Сжимаю в ладонях любимую грудь. Целую плечико.

Изнурённый организм девушки отказывается выдавать оргазм. Но я-то знаю, что дорогу осилит идущий. Она обязательно кончит — это вопрос времени.

Спустя час, сменив позу на классическую, где она усталая просто лежит, а я изгибаюсь сверху, появились первые признаки подступающего наслаждения.

Задушив меня в объятьях, растеряв осторожность, она громко вопит мне в ухо, сжимается и трясётся, кусает шею, плачет, смеётся, бредит о том, что видит космос, — и снова плачет.

А мне до финиша — как до луны.

– Поцелуй меня, – прошу её.

И она целует. Сама. Страстно, жарко, съедает мои губы. Позволяет трахать её рот языком. Это чертовски возбуждает. Не проходит и пяти минут, как новая порция семени растекается внутри неё.

Встаю, надеваю свои штаны, чтобы принести ей воды.

Лара жадно глотает воду и без сил откидывается на подушку.

Позволяет обнимать её обнажённую.

Одной рукой сжимаю грудь, вторую прижимаю к ещё мокрой киске.

Член снова встаёт.

– Спи! – шепчу своему органу. Знаю, что это сложно, когда она голая рядом. Но девочка устала, мы выжали из неё все соки.

После такого не страшно умирать.

Звонок мобильного разрывает сладкую дрему. Я не спал, потому что не смог уснуть рядом с ней. Клара тоже просыпается и, не успев открыть глаза, уничтожает взглядом.

– Я сейчас отключу его, – шепчу.

Выпускаю её из объятий, убираю руку от промежности — и ловлю паралич. Рука в крови.

Успел себя казнить за то, что перестарался вчера, что затрахал до кровотечения.

– Чёрт, месячные! – ворчит Клара и быстро встаёт.

– Ты уверена?

– Завтра должны были начаться, но, видимо, ты своим трахом поторопил, – уносится в ванную.

Действительно, чёрт.

Мечты заделать ей ребёнка разбиваются о красные следы на руке. Даже если что-то было внутри — всё выйдет.

Не дожидаясь, пока она вернётся, иду за ней.

– Дим, ну выйди! – кричит, стоя в душе, поливая себя между ног.

– Точно всё в порядке? Живот не болит?

– А как ты думаешь?

– Думаю, что мне лучше свалить за сырным попкорном и шоколадным мороженым, – улыбаюсь. – Что-то ещё нужно?

– Тампоны! Мне нужны тампоны! Сегодня вечером на премьеру, я не могу пойти с матрасом в трусах!

– Не нервничай, ладно. Я всё куплю.

– Ты хоть знаешь какие?

– Видел у тебя в ящике.

В круглосуточном магазине в соседнем подъезде оказалось всё, что необходимо, чтобы облегчить Кларе жизнь в эти нелёгкие дни.

Обычно её шарашит перепадами настроения — от истерик до смеха без причины.

Возвращаюсь, несу пакет с вкусняшками на кухню, достаю из кармана вновь орущий телефон.

Постоянная клиентка, служащая банка.

– Да, – принимаю звонок.

– Димочка, мы можем сегодня встретиться?

– Нет, сегодня не получится.

– Очень жаль, я надеялась на встречу.

Нервными окончаниями чувствую Клару за спиной.

– До свидания, – бросаю в трубку и убираю телефон. Поворачиваюсь.

Она с мокрыми волосами, обёрнутая в банное полотенце.

– Клиентка? – спрашивает ревностно.

– Да.

– Сколько я должна тебе за секс? – нервно спрашивает. Почти истерически.

– Чё? – охренев, напрягаю скулы.

– Так сколько? Сколько тебе платят эти женщины?

– Дура, угомонись, – предупреждаю.

Она уходит только на мгновение, возвращается и швыряет мне под ноги смятые купюры.

– Этого хватит? Если мало — ты скажи, я ещё переведу!

– Да пошла ты… – рычу и прохожу мимо, прочь от неё, от того, что она со мной делает.