Илона на шпильках

Глава 7

Придя домой, я падаю без сил, но в обнимку с коробкой заветных туфель, которые заботливо прижимаю к себе точно Мадонна младенца. А вот ночью мне снится какая-то несусветная хренотень. Будто за мной гонятся, я толком не вижу, кто гонится, но чувствую, как адреналин зашкаливает, мне дико страшно, я убегаю, убегаю, падаю и лечу куда-то вниз, далеко, в темноту. Просыпаюсь в холодном поту и слышу собственные рыдания. Порой у меня очень реальные сны, на грани между реальностью и мифом, и не всегда я вовремя понимаю, что всё происходящее — не на самом деле, а лишь подсознательный плод моего воображения. На часах 03:00 утра или ночи, до будильника мне бы спать и спать припеваючи, но сон не идёт. Чем обычно занимаются свободные женщины в 03:00, когда не спят? Фильмы смотрят, книги читают. А что делаю я? Начинаю убирать квартиру, хотя она у меня, итак, вся мытая-перемытая, уж больно я люблю чистоту и порядок. Но нет пределов совершенства, и я протираю, подчищаю каждый уголок своей холостяцкой берложеньки, и когда в неё ступит нога мужественная да наведёт свои мужицкие порядочки, да так, чтобы у меня аж дух захватило, и желание возникло отдаваться, отдаваться ему раз за разом беспрекословно?! Почти включаю пылесос, когда опоминаюсь, что люди-то...соседи-то мои спят. Убираю пылесос, выбрасываю все салфеточки и следы ликвидированной пыли-грязи и довольная собой снова проваливаюсь в сон и сразу же подскакиваю от звука будильника.

Всё-таки я чем-то заболела, потому что меня по-прежнему температурит. Бессонная ночь сказалась на моём и без того измождённом лице, я не готова работать, но долг превыше всего, правда приходится сделать себе поблажку, используя пост директора, прошу своих помощников Аллочку и Никитоса никого ко мне не пускать, чтобы поработать в тишине и покое. Но не проходит и пары часов с начала рабочего дня, как за дверью моего кабинета слышится возня и визгливый крик Никиты: «Туда нельзя!», а затем незнакомый мужской бас, не терпящий возражений, выдаёт: «Нам везде можно!». Дверь кабинета распахивается, мой верный помощник баррикадирует проход своим хрупким по сравнению с моим телом и тем более с телооооом бритоголового амбала, что смотрит на меня недобрым взглядом, а меня одновременно умиляет рвение Никитушки и настораживает поведение и повадки незнакомца во всём кожаном.

Амбал на расстоянии протягивает красную корочку. Я, возможно, и дикая кошечка в душе или просто домашняя котейка по настроению, но зрение у меня в любом случае не такое, чтобы за километр видеть, что там у него в грёбаной корочке. Кто он? Налоговый инспектор? Пожарная безопасность? Партийный работник? Депутатский мандат или как там его? Точно, очередной...полный мандат в моей жизни в лице братка в чёрной кожаной экипировке, ему только биты бейсбольной не хватает для полного антуража. Ну, Илона Белозёрова, где ты ещё налажала, что и сама не в курсе? Разведка сработала быстрее всех твоих «Я». Я жестом отпускаю Никитоса и спрашиваю у амбала:

— Чай или кофе будете?

По-хозяйски наглец проходит в мой кабинет, разминает пальцы рук с хрустом, что гулким эхом прокатывается по каждой моей нервной клеточке, присаживается напротив меня в кресло и, помедлив, видимо, усиливая произведённый эффект своего появления, отвечает.

— Некогда нам с вами, Илона Юрьевна, чаи гонять.

— Что так? — я стараюсь не подавать виду, что в шоке, в ужасе, в панике и на грани остановки сердца, потому что столько ударов в минуту ни одно сердце отбивать не может.

— Дело у нас с вами, не терпящее отлагательств.

— Просветите меня, уж будьте так любезны, какие у нас с вами могут быть дела?

— А вы не догадываетесь? — амбал хитро скалится белыми как унитаз зубами, ужасные виниры, я бы себе такие не хотела.

Илона, какие виниры? Ты на своих пломбах экономишь, лишь бы купить новые туфли, скоро придётся квартиру больше снимать, чтобы одну комнату занимала сплошь твоя обувка на шпильках. Я медлю с ответом, как и он до этого, жеманно надуваю губы и изображаю глубокий, мыслительный процесс. На самом деле в моей светлой головушке нет ни одной мысли...ни задней, ни мало-мальски здравой, потому что...я понятия не имею, чего от меня надо этому...с корочкой.

— А у нас тут с вами...«Поле чудес»? Скажите букву.

Амбал напрягается, его взгляд остро скользит по мне, он что-то перекатывает противно во рту, то ли жвачку, то ли конфету какую, а затем начинает ржать, как лошадь, нет, как стадо лошадей и коров, от его ржания трясутся стеклянные, раздвижные, затемнённые двери моего кабинета...и стены моего хрупкого сознания.

— А ты смешная и языкастая, мне такие нравятся. Дело закроем, я тебя в ресторан поведу.

Ты...блииииин...вообще...кто такой, бритоголовый тип в кожаном обмундировании?! Какой...бл… ресторан?! Я — девочка культурная и в жизни не выражаюсь, но мыслить могу и по-матерному. А я ох как матерюсь, ох, попадись мне на глаза когда-нибудь, всего обматерю, что к бабкам замотаешься бегать, чтобы с тебя мою матершинную порчу сняли.

— Во-первых, уважаемый, — нервно сглатываю и злюсь, какой он мне уважаемый? — вы не представились. Во-вторых, мы не пили с вами на брудершафт. И, в-третьих, вы отвлекаете меня от моей работы, затягивая с объяснением о причине вашего визита.

— Воу-воу, полегче, детка. Я же тебе. — сверлю презрительным взглядом амбала, на удивление он исправляется и начинает говорить спокойнее и серьёзнее. — Я же вам показал удостоверение. На вас написали заявление по статье 158 УК РФ. Слышали про такую?

Фу, как он это сказал...детка. Почему, когда меня Аркадьевич называет деткой, я сразу таю, как пломбир на летнем, палящем солнце, а от интонации амбала меня всю передёргивает, аж подташнивает. Вдох-выдох, спокойно, Илона Белозёрова, где наша не пропадала?!

— Так вы — представитель правопорядка? А я — законопослушный гражданин, к суду не привлекалась, живу честно и ни о какой статье 158, к счастью, не слышала.

«Это кража, то есть тайное хищение чужого имущества, — наказывается штрафом в размере до восьмидесяти тысяч рублей или в размере заработной платы», — кричит из-за дверей Аллочка. Да, надо бы в моём кабинете улучшить звукоизоляцию, двери что ли поменять? Нет не буду, благодаря моей любопытной помощнице, у меня есть пара секунд на осмысление творящегося абсурда. Какое, Белозёрова, хищение????????!!!!!!!! Я включаю мозги на полную мощность, думаю, думаю. Кроме того, что могла заболеть на нервной почве из-за работы в магазине и в журнале параллельно-одновременно лунатизмом, в голову ничего не приходит. Я НИЧЕГО НЕ ПОХИЩАЛА, клянусь своими новыми туфлями Rubeus Milano. Но амбал со мной в корне не согласен и почему-то уверен, что я причастна...виновна...в хищении чужого имущества.

— Какие у вас юридически грамотные специалисты. — страж правопорядка снова оголяет свои сверкающие виниры, хоть солнцезащитные очки одевай, так и слепят.

— Нет, они просто умеют оперативно анализировать и обрабатывать полученную информацию.

Теперь мыслительный процесс отображается на лице амбала. И почему именно этот следователь? Не могли прислать кого-то посимпатичнее. Он больше на бандита похож, ему только цепочки с крестом на шее не хватает да татухи «МАМА» на четыре пальца, чтобы удар кулаком с этой «МАМОЙ» был ощутимее. Бандит-следователь явно о чём-то думает, наверное, гадает, не прикидываюсь ли я дурой, не увиливаю ли от правосудия. Илона, какое правосудие?!

— Вам знакома Хорькина Ирма Данияровна? — выходит из мыслительного ступора амбал, передавая мне эстафету размышлений и внутренних разговоров с самой собой. А у нас неплохо получается, то он думает, то я, авось, до чего-нибудь и додумаемся с ним.

Ирма, Ирма, Ирма. Ирма?!

— Я знаю только одну Ирму, не в курсе на счет фамилии и отчества, свечку перед её паспортом не держала.

— Ирма Данияровна засвидетельствовала побои, которые вы ей нанесли, когда пытались выкрасть туфли известного бренда стоимостью.

— Как я могу к вам обращаться, — перебиваю следователя, догадавшись...наконец-то, о чём идёт речь.

— Для вас Юлий Парамонович. — амбал стеснительно улыбается и гладит свою блестящую лысину.

Какой очаровательный...Юлий Парамонович. Интересно, это у них семейное — называть мужчин в семье чудными именами. Впрочем, что мне до его имени?! Илона Белозёрова, как тебе не стыдно?! Большая тётя тридцати четырёх лет, а бьёшь других девочек, туфельки у них берёшь без спроса, ай-ай-яй, надо тебя выпороть ремнём, как следует. Почему-то при мысли о порке вспомнила Костю, а внизу живота предательски разлилось тепло. Кышь, наваждение. Мы тут серьёзными делами занимаемся. И при чём здесь шеф? Он меня как мужчина вовсе не привлекает, совершенно не мой тип. Или мой? Илона, вернись к заяве, что на тебя накатали.

Хорькина Ирма Данияровна, значит. А я всегда думала, что хорьки милые зверюшки, поэтому и шубки никогда не носила, думала, что так как бы спасаю хорёчков от неминуемой гибели. А имя Ирма, между прочим, означает «справедливая». И где ваша справедливость и честность, мисс Ирма Данияровна?! Сама же мне туфли отдала. Сучка! Я ей оргазмы, а она мне статью 158 УК РФ?!

— Юлий Парамонович, — я улыбаюсь следователю своей самой обворожительной улыбкой и чуть отодвигаю ноги в лакированных чёрных лодочках на шпильках из-за стола, чтобы ему было виднее, — я понимаю, о каких туфлях идёт речь. Но дело в том, что Ирма Данияровна подарила мне их вчера, сама лично вручила в руки коробку с туфлями. И уж тем более я не поднимала на неё руку, у нас и повода с Ирмой конфликтовать не было, а, чтобы дошло до драки...

— Повод как раз имелся.

— Не темните, не будем ходить вокруг да около, излагайте, что там вам Хорькина наговорила?

— Не наговорила, а написала на вас заявление.