Кошачьи хроники

Пума. Ч.1

— Нильс, я хотел бы поговорить о твоем поведении, — начал Вальтер, застукав сына у входной двери дома — тот явно собирался улизнуть.

— О чем именно? — осклабился парень, уже понимая, что разговора ему не избежать. — В любом случае, у меня смягчающие обстоятельства.

— Например? — спросил отец и поджал губы в ожидании ответа.

— Мои родители — альфы, — сказал Нильс и уставился в упор на него.

— Нильс, тебе через месяц двадцать один, ты только заметил? — подняв одну бровь, устало произнес Вальтер. — И чем же этот факт тебя оправдывает?

— Как же, мне нужно доказывать, что мне нравятся омеги. Активно.

— Хочешь сказать, что переспал со всеми омегами училища, а по второму кругу пойти не получилось? — ухмыльнулся отец.

— Ты проявляешь нетерпимость к моей ориентации, — с победным чувством сказал Нильс. — Традиционной, между прочим.

— Нильс, мне всё равно, с кем ты спишь, пока при этом думаешь верхней головой. Я хотел поговорить о том, что ты не имел права пользоваться положением родителей для достижения своих целей. Один раз мы тебе это спустили. Не жди, что получится во второй раз.

Да, Вальтер прав — план Нильса был практически безупречен: вместо армейской пятилетки пойти учиться на гражданского пилота, где обучение всего три года, а потом с необходимыми сертификатами обратиться в вербовочный пункт. Кто откажет сыну самого министра обороны? Плюсов данная многоходовка имела множество: во-первых, экономия двух лет жизни, во-вторых, гораздо более свободная дисциплина на гражданке и, в-третьих, что близко ко второму пункту, в училище были омеги. Почти треть курсантов — кто говорил, что пилотирование — не омежья профессия? Это было огромное преимущество, которым Нильс активно пользовался. Зацикливаться на одной попке больше месяца не получалось, потому скоро у него уже была репутация ловеласа и отъявленной сволочи. Хотя, конечно, ходили слухи и про то, что таким образом он скрывает своё влечение к альфам, как у родителей.

У него действительно было два отца — Фред и Вальтер. Нильс являлся биологическим сыном Вальтера, а его брат Даглас, который был на четыре месяца младше, — Фреда. На свет они появились с помощью сурпап. Нильс — очень похож на отца: светлые волосы, яркие голубые глаза. Хотя заносчивостью он совсем не напоминал тактичного Вальтера, как и не разделял его сексуальные предпочтения. Даглас тоже был копией Фреда — такой же яркий и улыбчивый рыжик, но глаза у него были голубого цвета. Характер, правда, отличался от отцовского — гораздо более гибкий и уступчивый. А вот кажущийся мягким с близкими Альфред Торнтон на службе был очень принципиальным и жестким. За это одни люди его ненавидели, а другие — уважали.

Родители Нильса и Дагласа познакомились во время службы на Космофлоте на станции TR-603, а потом уже Фред перевелся начальником на крупную военную базу на PD-040. Тогда же альфы начали жить вместе и перестали скрывать свои отношения. А когда вышел закон, позволяющий однополые браки альфам и омегам (бетам было можно и ранее), то поженились.

И именно на «Сороковку» Нильс отправил свои документы. Но не из сентиментальных соображений — станция была крупной и располагалась на развязке многих маршрутов, а потому служба там несла много плюсов. Прежде всего, это перспективы — очень многие космофлотовцы сделали свою карьеру там. Вальтер Магнуссон — не исключение. Помимо военных, там располагались и гражданские объекты, а еще: лифт до Нарси — самой развитой терраформированной планеты в этом секторе. Двадцать минут — и на твердой земле без искусственной гравитации: магазины, развлечения, свободные омеги… Да и до столицы всего шесть часов на экспрессе.

Нильса зачислили в личный состав станции, сходу присвоив звание сержанта. И уже через три дня после неприятного разговора с отцом он отправился к месту службы. Глава авиагруппы базы — капитан Беннет — встретил его лично. Оглядев сына высшего военного чиновника несколько презрительным взглядом, он выдал:

— К Локсли в эскадрилью, он таких любит.

Как Нильс уже после выяснил, авиагруппа «Сороковки» состояла из четырех эскадрилий, одну из которых возглавлял лейтенант Локсли. Омега. Рассмотреть такое чудо посреди, как выяснилось, вполне военной обстановки сначала не удалось: у эскадрильи лейтенанта был боевой вылет.

«Сороковка» попала в эпицентр межрасового конфликта. Тахаи и бурты вступили в Таможенный союз, и каждая из этих рас фактически являлась союзником Космофлота, но это не помешало им начать открытую войну друг с другом. Единой резолюции по этому столкновению правительство не выпустило, в прессе ситуация не освещалась. Нильс понял, что, скорее всего, его родители были в курсе того, что происходит на PD-040, но останавливать его не стали из воспитательных соображений. А что, может, реальная боевая среда поможет сыну начать ценить то, что у него есть?

Силы Космофлота на станции сейчас активно тратились на борьбу с набегами на мирное население со стороны обеих воюющих цивилизаций: и тахаи, и бурты не чурались заняться откровенным грабежом и нападали на гражданские корабли. А еще в секторе активизировались пираты и мародеры, которые рассчитывали на лакомый кусок в условиях военного конфликта. В общем, обстановка на станции была далека от спокойной — гибели пилотов за полгода конфликта не произошло, а вот боевые машины теряли регулярно.

Нильса сразу же заняли обычной рутиной: оформление документов, проверка показателей здоровья в медблоке. Даже пробный полёт на симуляторе — видимо, к сыну министра все относились с опаской и подозрением. Вдруг выпускник гражданского училища вообще летать не умеет. Разобьется — им отвечай.

Сразу стало ясно, что мало кто рад его присутствию на базе — что руководство, что рядовые сослуживцы. Разговоры стихали, когда он подходил. Большинство военных отвечало на его вопросы сухо и без подробностей. Нильс, который скорее привык к заискивающему вниманию, был несколько озадачен — как вообще вести себя с сослуживцами? В итоге победила простая до гениальности идея: решать проблемы по мере их поступления. Потому Нильс с особым рвением выяснял подробности о своей службе и готовился выполнять её как можно лучше. Несмотря на высокопоставленных родителей, в училище он никогда не игнорировал слова преподавателей и занимался достаточно неплохо.

Итак, эскадрилья лейтенанта Локсли, позывной — Пума, состояла из трех звеньев истребителей — вайперов — и пары рапторов — более крупных военных кораблей. В каждом звене было по три машины. Нильс не знал, куда его определят — теоретически, он после училища проходил курсы переподготовки и умел управлять военными машинами, но это были тренировки — опыта участия в боевых вылетах у него не было.

Наконец эскадрилья вернулась на базу, и он смог увидеть ближе своего командира — ростом со среднестатистического омегу, худенький, темноволосый, но с ослепительно бледной кожей и большими голубыми глазами. Можно было сказать, что это обычный омежка лет двадцати пяти-семи от роду, если бы не сосредоточенное выражение глаз и лоб, на котором то и дело залегали морщины. «Настоящий ас, — характеризовали его сослуживцы и добавляли еще: — Псих». Еще Нильс узнал, что гениальный пилот очень любит внимание альф. Всех разом — то есть не останавливается на отдельно взятом партнере, а спит со всеми своими подчиненными. И не только с ними. «Тебе тоже перепадет, — хмыкнул сержант О’Нил. — Он же омега, им такие стрессы не положены. Вот и успокаивает нервы, как может».

Нильс, который в своём жизненном опыте был привычен к диаметрально противоположной ситуации, был озадачен — обычно альфы гуляли направо и налево, а омеги были более сдержанны. Фактом, что омега может быть талантливым пилотом, его не удивишь: его дедушка Эрик вообще до генерала дослужился, а кузен-омега Алистер, прославившийся ранее как блестящий летчик, по итогу сейчас возглавлял штурмовую группу. Но ни тот, ни другой не отличались разгульным поведением, всё свободное время посвящая мужьям и детям. Что за зверь эта Пума? В ангаре он подошел к своему командиру.

— Какой красаве-е-ец, — гнусаво протянул Кевин Локсли, разглядывая снизу вверх нового члена команды. — Что ж с тобой делать-то?

Вокруг раздались сдержанные смешки — пилоты эскадрильи были в среднем лет на пять старше Нильса, и даже несмотря на внушительные габариты, он всё равно ощущал себя среди них щенком.

— На второй раптор штурманом, — наконец-то придумал Пума, хотя, судя по реакции команды, они считали, что его рассуждения были о совсем другом.

— Но я пилот, — сдержанно возмутился Нильс.

— Ага, поди максимум на атмосферном пассажирнике летал, — скривился Локсли. — Смотри, ты мне вообще тут нахрен не нужен, но я не хочу, чтоб ты бездарно подох в первую неделю — совесть будет мучить. Да и от родни твоей дражайшей влетит. Позывной у тебя какой?

— Викинг.

— Ну-у-у это ты себе льстишь, — произнес Локсли, бросив на него презрительный взгляд.

Эскадрилья заржала в голос, а Нильс молился всем богам, чтобы в этот момент у него не покраснело лицо, выдавая всю гамму эмоций от знакомства с новым начальником. Да, конечно, он не ожидал радушного приема, но унижение от омеги… Тем более, омеги, жизненные ценности которого ему претили. Одно дело — быть хорошим пилотом, а другое — последней блядью.

Раптор — военный корабль общего назначения малого класса. На его борту, кроме экипажа из трех человек (два пилота и штурман), могли находиться без потери ходовых качеств двенадцать военных — состав штурмовой группы. Можно было взять и больше, но тогда и без того неповоротливая машина теряла в скорости и маневренности. Корабль также мог входить в воздушную атмосферу и даже делать небольшие прыжки в гиперпространство. Правда, пользовались этим довольно редко. Члены экипажа работали в обычных летных комбинезонах — не требовалось дополнительной защиты ни от среды, ни от перегрузок.

По-хорошему, рапторы на «Сороковке» не нуждались в штурманах — все вылеты были в пределах сектора, маршруты прописаны в бортовом ИскИне, но Локсли надо было куда-то деть новенького, вот он и распорядился ввести новую должность на вторую машину.

Нильс, оставшись в одиночестве, закатил глаза и выдохнул — нужно было взять себя в руки: никто не обещал, что будет легко. Еще и с таким командиром — Локсли был действительно привлекательным омегой, несмотря на разницу в возрасте. Но от мысли, что его имеют по очереди все его подчиненные, начинало мутить. Если даже он и удосужится получить предложение от командира, то откажется. Нахер. В мире достаточно нормальных омег, чтобы не опускаться до такого и не трахать за компанию с десятком альф одну шлюху. Опять же на Нарси явно есть омеги… Правда, Нильс уже понял, что без увольнительной смотаться на планету не получится — слишком уж жестким был его распорядок дня.

Весь состав эскадрильи жил в казармах с четырьмя двухъярусными кроватями — никакого уединения. Впрочем, в первый же вечер на базе после возвращения сослуживцев он много узнал об уединении в стиле Локсли — чтобы потрахаться, достаточно было просто подвесить над нижней кроватью простынь. Не стеснялся омега заниматься сексом и в душе — он был общим в жилом блоке эскадрильи. Нильс старательно пытался не смотреть, когда один из пилотов вайпера размеренно вбивался в зад командира. Остальные вели себя так, будто ничего необычного не происходит. Слухи были правдивы — спал он со всеми своими подчиненными в хаотичной последовательности, кроме новичка Нильса. «Что за стресс-то такой, — подумал он, — что круглосуточной еблей лечится».

Ответ на вопрос он получил буквально через пару недель, когда звено вайперов вернулось не в полном составе.

— Блядь, Беркут, как ты мог оставить Ацтека?! — орал на весь ангар Локсли — его голос срывался на визг. — Почему он не катапультировался?!

Сержант Филлипс, Беркут, стоял, опустив голову, держась за шлем, как будто это была последняя соломинка. Все понимали, что сделать ничего нельзя — Ацтек погиб прямо в истребителе.

Вайперы — изящнее и легче рапторов: на борту мог находиться только один человек, на него же и был рассчитан весь запас жизнеобеспечения. Костюм пилота больше походил на броню штурмовиков внешне — но защищал не от оружия, а от перегрузок и холода. Поддержание атмосферы, пригодной для дыхания, тоже не было в составе опций легкого и маневренного вайпера — все пилоты летали в шлемах. Истребители имели ограничения и по дальности вылетов, кроме того, прыгать в гипер они не умели. А посадка и взлёт их на станции проходили через специальные коридоры — чтобы погасить скорость или, наоборот, набрать. Рапторы же садились в посадочные доки — вертикально, как и большинство современных коскаров.

Нильс не раз уже наблюдал за посадкой вайперов: для того, чтобы не ободрать фюзеляж машины о стенки коридора, нужно было ювелирное мастерство. В своих силах он не был уверен, особенно когда наблюдал за посадкой более опытного пилота, беты Хэла Майерса. Хотя со временем в его опыте Нильс начал совершенно справедливо сомневаться.

— Блядь, Молния, еще раз так посадишь, я тебя резиновым хуем сам выебу! — разорялся Локсли, встречая в коридоре Майерса.

Но сегодня даже его по обыкновению фееричная посадка, нанесшая серьезный урон одному крылу истребителя, не вызвала никаких эмоций — все скорбели о погибшем товарище. Нильс некоторое время еще ожидал от Пумы омежьей истерики, но тот, поорав немного, быстро взял себя в руки и начал отдавать приказы.

— Мальчики, готовьте птичек! Оба звена на вылет! — крикнул Локсли. — Инфинити, Ганимед, Викинг — на раптор, Ганимед и Викинг, скафандры наденьте, а то жопы в открытом заморозите!

Итак, почти вся эскадрилья отправилась забирать то, что осталось от вайпера и самого Ацтека. При приближении к месту схватки данные радаров показали, что враги уже покинули квадрант. Останки боевой машины они нашли по маячку.

— Ганимед, готовь силовой захват, — скомандовал сержант Барнаби с позывным Инфинити.

Нильс слышал о таком в теории, на практике же ни разу не видел стыковки кораблей малого класса друг к другу — сейчас Барнаби, отчаянно маневрируя, пытался подобраться к брюху поверженного вайпера и осуществить захват, а потом — отбуксировать его на базу. Чтобы надежно пристыковать вайпер и раптор днищами, пилоту потребовалось минут десять в ручном режиме. От напряжения у Инфинити по вискам тёк пот.

— Ганимед, Викинг, в грузовой отсек! — скомандовал первый пилот после завершения стыковки.

Через минуту второй пилот и штурман оказались в небольшом трюме корабля и загерметизировали отсек.

— Инфинити, шлюз! — гаркнул Джексон по связи, которая была в шлеме его скафандра.

Раптор послушно растворил свою заднюю часть, выпуская альф в открытый космос — цепляясь специальными захватами к обшивке кораблей, они подобрались к полуразрушенной кабине вайпера, с помощью лазера вскрыли его кабину и начали доставать тело Ацтека. Нильс раньше думал, что он не из робкого десятка, но от вида изуродованного боевого товарища на секунду потемнело в глазах. Его наполовину оплавленный труп они извлекли из кабины и перенесли в грузовой отсек раптора, поместив в заранее заготовленный мешок. Уже после этого Барнаби разблокировал дверь.

До станции летели в тишине. Нильс, который до этого уже понял, что попал на реальную войну, не спасовал перед этим обстоятельством — всё-таки его родители изначально были боевыми офицерами. Фред — так и вовсе героем одного из конфликтов, о котором писали в школьных учебниках. Нет, он не нервничал, но к нему пришло осознание, что смерть ходит рядом, она осязаема и готова протянуть к любому на станции свои холодные пальцы.

Капитан Беннет официально разрешил всей эскадрилье расслабиться этим скорбным вечером и хорошенько выпить. Все сидели в столовой общего блока их казармы и вспоминали про Райтли-Ацтека. Нильс был с ним едва знаком — за неполный месяц службы они успели перекинуться только парой фраз, но ему впервые было комфортно среди сослуживцев: никто не смотрел на него с опаской или пренебрежением. Возможно, завтра это отношение и вернется — когда скорбь о погибшем товарище отступит. Но именно сейчас Нильс ощущал себя частью команды. Пить он никогда особо не любил, просто сидел за угловым столом, перекатывая в стакане виски и наблюдая, как Пума в изрядном подпитии пытается оседлать бедра Инфинити. Барнаби, похоже, выпил меньше своего командира: после очередной его попытки расстегнуть альфе форменные штаны подхватил омегу на руки и унёс в сторону казарм.

Неужели нельзя расслабляться нормальным способом? Почему Локсли так кочевряжит? И в чем для альфы удовольствие заниматься сексом с полуживым телом, пусть и довольно привлекательным? Нильс возвращался к этим вопросам раз за разом. Нет, желания спать с Локсли не возникало, да и вообще, о сексе в такой стрессовой ситуации не думалось, но омега вызывал восхищение совсем по другим причинам — наблюдая за его вайпером, Нильс буквально замирал. Именно там была настоящая свобода, дерзость, даже злость. Только почему, оказавшись на станции, Пума как с цепи срывался, подставляя свой зад каждому желающему? Правда, до сего момента Нильс предложения так и не получал. Несмотря на то, что он бы всё равно ответил отказом, это немного его злило. Чем он хуже других? Или же, наоборот, лучше? Альфа не раз замечал на себе взгляды Локсли — но истолковать их не мог.

— Вот развезло же его, — хмыкнул Майерс-Молния.

Он был единственным бетой эскадрильи, на вид чуть больше тридцати. Судя по постоянным смешкам со стороны сослуживцев и неизменным повреждениям его вайпера в посадочном коридоре, высококлассным пилотом он не был. Но откровенно Молнию никто не гнобил — относились добродушно. Совсем не как к Нильсу.

— Я думал, такое поведение командира у вас обычное дело, — пожал плечами Нильс.

— Нет, ты что, он обычно норму свою знает. Райтли жалко. Ты поди труп впервые увидел.

— Ага, но это же война. Пусть и без официального объявления.

— То есть, Викинг, тебе не страшно? — прищурился Майерс.

Нильс понял теперь, что его собеседник тоже неплохо набрался — слишком болтливым стал.

— Страшно, когда уже ничего нельзя сделать, — ответил он, наконец пригубливая бокал. — А до этого мы не должны сдаваться.

— Философ хренов, — заржал бета.

— Станешь с вами тут философом, — улыбнулся Нильс, искренне радуясь, что ему впервые удалось хоть с кем-то поговорить. — Один вот стресс сексом снимает, а я в философию подался.

— Кстати, — протянул Майерс, — я удивлен, что Пума твой член в первый же вечер не объездил. Наоборот, как сорвался, с другими трахается целыми днями, раньше поумереннее был, только на течку отрывался.

— Непорядок, — заржал Нильс — алкоголь играл в крови, ему почему-то хотелось просто посмеяться: над собой, над ебанутым на всю голову командиром, над глупым конфликтом двух примитивных рас, из-за которого гибли хорошие ребята.

— Магнуссон, слушай, трахни меня, а? — понизив голос, вдруг попросил бета.

— Чего? — от шока Нильс чуть не свалился со стула.

— Да ты сам подумай, кому бета нужен, если омега всем даёт? — начал оправдываться Майерс. — Только тебе и не даёт. Давай друг другу поможем.

— Не, я сегодня пас, перебрал.

— Давай хоть отсосу, — не унимался тот.

Нет, никаких предрассудков перед сексом с бетами у Нильса не было, просто Майерс не был похож, скажем, на Локсли. Потому мыслей о том, чтобы потрахаться для облегчения душевных страданий, у него не возникало. Да и конкретно Майерс не вызывал у него никаких теплых чувств — весь такой бесцветный, вечно косячащий и нервничающий по этому поводу. Просто комок из нервов. Хотя нет, было чувство — жалость. Но трахать кого-то из жалости…

— Я спать, — Нильс резко стукнул стаканом о поверхность стола, поднялся на ноги и, имитируя пьяную походку, пошел в сторону казарм.

Молния последовал за ним тенью. Сначала Нильс думал, что тот идёт в свою комнату, но при подходе к нужной двери бета внезапно для Нильса прижал его к стене. Майерс был достаточно сильным для беты — одной рукой он придерживал его, второй — расстегивал брюки. Потом опустился на колени и начал сосать еще не вставший член. Нильс даже не собирался сопротивляться — откинул голову на стену: в его мозгу гуляли алкогольные пары, а тело безвольно подчинилось ласкам, и уже через минуту Молния удовлетворенно урчал, заглатывая практически целиком большой альфий стояк.

— Развлекаетесь, мальчики? — мимо проходил на удивление свежий и неожиданно трезвый Локсли.

— Не отстаём от руководства, — ответил Нильс, приоткрывая глаза.

Его ладонь лежала на затылке Майерса, потому, даже если бы тот захотел поднять голову, у него бы не вышло. Нильс поймал на себе взгляд Пумы — отчего-то в нем он увидел разочарование или даже злость, но отводить глаза не собирался — смотрел в упор, как будто между ними было всего полметра, а не в десять раз больше. Локсли сдался первым — развернулся на каблуках и направился в сторону кают-компании. Ощутил ли Нильс стыд? Или, наоборот, удовлетворение от того факта, что Локсли его застал за интересным занятием? И хотя он раньше не отличался постоянством в личной жизни, гендерные стереотипы внезапно стали для него неактуальными — что для альфы, что для омеги это было не самым правильным вариантом.

Наутро сонные пилоты с явными признаками похмелья сначала собрались в душе, а потом — в столовой. Нильс не совсем понимал состояния легкого возбуждения Барнаби, но когда в зал зашел Локсли, то ситуация прояснилась.

— Беннет даст вайпер, Инфинити, ты в звене с Беркутом и Молнией, — сообщил командир.

— Мужи-и-ик!

— Круто!

Эскадрилья практически в полном составе обступила новоявленного пилота истребителя и поздравляла его с повышением. Да, Нильс тоже не отказался бы управлять вайпером. Собственно управлять он бы хотел хотя бы раптором, не до хорошего, но был всего лишь штурманом без допуска к пилотской консоли.

— Викинг, радуйся, ты теперь второй пилот, — ехидно сказал Локсли.

Точно! Теперь экипаж их раптора лишился первого пилота, потому Нильса тоже автоматически ожидало повышение. Он улыбнулся одними уголками губ и кивнул начальнику, раздумывая, как он будет ладить с непростым по характеру Ганимедом. Совершенно незаметно к нему подкрался и сел рядом Майерс.

— Привет! Ты рад? — кивнул он в сторону Пумы, очевидно, намекая на то, что Нильс наконец-то будет допущен к креслу пилота.

— Лейтенант его выбрал потому, что они вчера… — вопросительно поднял одну бровь вверх он.

— Нет, ты чего. Пума никогда не делает поблажек. Точнее, кому делать, если спит со всеми подряд? — ухмыльнулся бета. — Барнаби хороший пилот, вчера же он стыковал вайпер вручную?

— Да, он. Очень сложно, — кивнул Нильс.

«Почему тебе поблажки делаются?» — чуть не вырвалось у него. Но обижать единственного человека эскадрильи, который с ним разговаривает (про минет лучше и не вспоминать), ставя под вопрос его квалификацию, Нильс не хотел. Совершенно случайно он уловил взгляд Локсли в свою сторону — командира волнует, что он общается с Майерсом? С чего бы? В свою очередь, у Нильса тоже возникло несколько вопросов к Локсли, но он знал, что они останутся неотвеченными — Пума опять закроется целым ворохом колкостей, неизменно поддевая его достоинство.

Да, он охотно верил, что Локсли не делает поблажек для своих любовников, как не имеет особых преференций, когда выбирает партнера для следующего перепиха. Он не раз замечал его блуждающий взгляд на других. На себе — никогда. Как будто Локсли боялся, что его ошпарит кипятком. Нильс же, наоборот, со спокойствием хищника наблюдал в этот момент за ним. Он начинал догадываться, что, отдавая тело в полное пользование альфам, Пума тем самым оберегает от других самое дорогое — свою душу. Потому, возможно самонадеянно, он решил для себя, что если их близость и произойдет, то только в полном комплекте — по частям Локсли был не интересен. Поэтому, возможно, и у самого Нильса к Майерсу было теперь несколько брезгливое отношение — тот получил его член, но сам Нильс был отстранён.

Ганимед первые пару дней разговаривал с Нильсом через губу, но потом разрешил ему вести посадку в доках станции. И пусть ИскИн вел процесс на семьдесят процентов, Нильс всё равно радовался тому, что наконец-то занимается своим делом. Убедившись, что новоявленный пилот отлично с этим справляется, все оставшиеся короткие вылеты он просто вполглаза наблюдал за действиями второго пилота.

Одно из заданий запомнилось Нильсу больше всего — они перевозили беженцев-тахайцев. Эти сухонькие, мелкие существа нелепо бормотали своими высокими голосами. У некоторых из них был округлый живот, совсем как у беременных омег. Неужели такие инорасники способны мародерствовать и отстреливать гражданские суда?

— Самки, — многозначительно произнес Джексон. — У тахаи нет альф, омег и бет. Только самки и самцы. Самки такие мелкие, а самцы в полтора раза выше нас с тобой и злые очень.

— Тогда понятно, — усмехнулся Нильс. — А то я понять не мог, как тахайцы могут войну вести.