Сердце на льду

Всего хорошего, мисс Золотова

Курт.

Открываю дверь кабинета и пропускаю Зефирку внутрь. Если нас сейчас кто-нибудь увидит, мы никогда не сможем оправдаться. Вдвоём. Ночью. В пустом кабинете. Она полуголая сидит на кушетке передо мной, пока я бесстыдно касаюсь её тела под видом врачебного осмотра. Тем более я не могу с уверенностью сказать, что между нами нет никакой химии. К сожалению, мною сейчас движет не только клятва Гиппократа, но и совершенно неуместное желание находиться рядом с этой девушкой как можно дольше.

— Знаешь, почему так произошло? — спрашиваю я, аккуратно обрабатывая её содранный локоть.

— Да уж, знаю. Я впечаталась в лёд. Представляешь? Ах да, ты ведь был там, не так ли? — она закатывает глаза с саркастичной усмешкой, пытаясь скрыть боль за напускной дерзостью.

— Я имею в виду, понимаешь ли ты, почему не смогла приземлиться мягко или хотя бы правильно сгруппироваться?

— Что за глупый вопрос? — Сена фыркает, раздражённо пожимая плечами. — Неправильно вошла в прыжок, наверное.

— Ты должна осознать свою ошибку. Это основа. Если поймёшь, из-за чего можешь упасть, то будешь готова к любому исходу. — Я наклеиваю пластырь на её локоть и достаю холодный компресс.

— Ох, серьёзно? И как я раньше жила без ваших ценных советов, Док?

— Ладно, — поднимаю руки в жесте капитуляции, стараясь не поддаться на провокацию. — Делай как знаешь. Но если я ещё раз увижу тебя ночью на льду, сразу пойду к охране и сдам тебя. Поняла?

— Делайте что хотите, доктор Максвелл! — бросает она с вызовом, резко приближая своё лицо к моему.

Уже второй раз за день мы готовы сжечь друг друга взглядами. Впервые встречаю такую упрямую девчонку: дерзкую, колючую и готовую спорить до хрипоты, лишь бы не принять помощь.

Я прикладываю компресс к её руке и пытаюсь пробить стену, которую она возводит между нами.

— Зачем ты пришла сюда? Тебе мало тренировок?

— Мало.

Её ответ звучит коротко, но в нём чувствуется напряжение.

— Ты понимаешь, что этой самодеятельностью можешь только навредить себе? Не просто так существует план подготовки спортсменов: всё рассчитано — ни больше, ни меньше.

— Они бесполезны.

— Почему ты так решила?

— Потому! — отрезает эта русская бестия и тут же добавляет: — Могу я идти?

— Нет! — твёрдо осаждаю её воинственность и обхватываю хрупкие плечи, заставляя встретиться со мной взглядом. — Я тебе не враг. Расскажи, что с тобой происходит.

— Ничего со мной не происходит!

— Я знаю, что ты врёшь. Ты ведь не новыми коньками ноги стёрла? Как ты получила эти мозоли?

— Не пытайтесь делать вид, что знаете больше остальных! Нет никакой тайны! — она резко отстраняется. — Я тупая курица, надела новые коньки без подготовки. Всё! Довольны?

Сена спрыгивает с кушетки и тянется за своей сумкой, но я успеваю перехватить её первым. Удерживая сумку за спиной, задаю следующий вопрос:

— Когда? Когда ты купила коньки?

— Какая разница?! — она снова делает попытку выхватить сумку из моих рук, но я не отпускаю.

— Просто скажи дату. Когда ты стерла ноги?

— Что за бред?! Зачем тебе это знать? Я уже не помню! У меня все дни одинаковые!

— Примерно скажи.

— Ладно! Позавчера! Да, я купила коньки, сходила на тренировку и утром пришла к тебе на осмотр. Всё? Доволен?!

Я смотрю на неё внимательно и спокойно произношу:

— Ты купила коньки перед утренней тренировкой.

Сена теряется и перестает тянуться за сумкой. Понимает: это был не вопрос, а утверждение. Её взгляд становится настороженным, но в нём мелькает искра испуга.

Кажется, Зефирка, я всё-таки знаю больше, чем ты думаешь.

— Я купила их вечером перед тренировкой... — голос Сены теряет прежнюю уверенность, как будто она сама не верит своим словам.

— Вечером? — я бросаю её сумку к ногам, не скрывая раздражения. — Коньки с этим серийным номером были куплены вчера утром. Прямо перед тем, как ты пришла на осмотр. Новые коньки здесь ни при чём.

Я тяжело выдыхаю, проводя ладонью по лицу и ерошу волосы. Усталость наваливается всей тяжестью. Спорить с ней больше нет сил.

— Сена, я не стану рассказывать о сегодняшнем инциденте. Но о мозолях я обязан сообщить тренеру и руководству. Если ты занимаешься чем-то незаконным или вынуждена зарабатывать себе на жизнь, тебе помогут...

— Нет! Я... я всё скажу! — дрожащим голосом сдается, начинает активно мотать головой из стороны в сторону. — Ничего такого! У меня есть деньги! Я просто...

— Просто? — повторяю, поднимая бровь.

Я замираю, ожидая, что вот-вот она сбросит на меня очередную бомбу, с которой мне придется разбираться. Чем можно так загубить ноги, если не тренировками на льду?

— Я участвую в уличных танцах! — выпаливает она наконец, будто освобождаясь от тяжёлого груза.

— Танцы? — я моргаю, не сразу понимая услышанное.

— Да, танцы... Просто надела неудобную обувь. Начался баттл, а уйти было нельзя — пришлось танцевать как есть. Знаю, это глупо, но я не могла подвести команду. Да и честно говоря, на адреналине даже не почувствовала боли.

— Что ж... Танцы — это... это не самое худшее, — выдыхаю я, чувствуя некоторое облегчение.

Её плечи расслабляются, напряжение спадает с лица. Я снова сокращаю расстояние между нами и осторожно беру её руку в свои ладони, прикладывая холодный компресс.

— Пожалуйста, прекрати так рисковать, — говорю тихо, почти шёпотом, не поднимая глаз. — Я не всегда смогу быть рядом. Ты ведь талантливая фигуристка! Будет обидно потерять тебя прямо перед Олимпиадой.

Я намеренно упоминаю Олимпиаду — знаю, что для спортсменов это как красная тряпка для быка. Болевая точка, на которую можно надавить ради их же блага. Но на самом деле я просто за неё переживаю.

— Я даже не в сборной пока... — её губы трогает лёгкая и застенчивая улыбка.

— Вот именно — пока...

Я решаюсь поднять голову и встречаю её взгляд. Пара сверкающих глаз смотрит на меня без прежней агрессии и упрямства. Сена больше не пытается вырваться или закрыться за колючими словами. Она отключила режим бойца и превратилась в обычную девчонку: юную, хрупкую в своей естественной красоте.

Её лицо всё ещё хранит подростковую мягкость: россыпь едва заметных веснушек на щеках, пухлые губы и непослушные русые волосы, собранные в растрёпанный пучок. Эта непринуждённая естественность удивительно притягивает. Она словно глоток свежего воздуха после заурядных стандартов красоты и фальшивой идеальности.

Смешно: если бы кто-то сказал мне раньше, что после бесконечных романов с роковыми женщинами меня потянет к такой вот юной упрямице с вечным беспорядком на голове, я бы рассмеялся ему в лицо. Но сейчас мне совсем не до смеха.

За окном ночь. Я взрослый мужчина, у которого уже давно не было секса. А передо мной стоит молодая девушка всего в нескольких сантиметрах от меня. Вся ситуация буквально кричит: «Поцелуй её! Возьми прямо здесь, на этой кушетке!»

Мысленно ругаюсь на самого себя за подобные мысли. Это станет отличной строкой в резюме: «Профессионально лечу и трахаю спортсменок. Закрываю все их физиологические потребности».

Идиот!

Я спешно отпускаю руку Зефирки и делаю шаг назад, чтобы не наделать глупостей.

— Всего хорошего, мисс Золотова, вам пора.

Её глаза слегка расширяются, как будто мои слова задели её или разочаровали. Неужели она ожидала чего-то другого? Но какие бы мысли ни роились в моей голове, я точно знаю одно: интрижка со спортсменкой поставит крест на моей карьере. Я не могу так рисковать ради минутного удовольствия.