Ворон и радуга. Книга 1. Книга 2

И я поднимаюсь с колен, И опять надо мною небо. И я не могу иначе – Я снова иду за светом! стихи автора ЧАСТЬ 1 «ВОРОН» 1 В огне Из таких не выходят супруги, Послушные тихие жены… Я вхожу в неё, как в Аид, Каждым вздохом её Обожжённый... Пола Шибеева   – Просто поверь! – снова шепнула она. – Иди ко мне! Дай мне руку! Она протянула ладонь, ждала. А он всё не мог решиться... Как страшно! Провалиться в Лидонское ущелье, как же страшно! Трусом он не был никогда, но сейчас… – Пойдём со мной! Верь мне! Верить хотелось. У неё были такие красивые, чистые глаза, что в искренности настойчивого зова невозможно было усомниться. Она не могла ему желать зла, но она звала за собой… Звала за собой в огонь! Шагнуть в ревущую жуткую стену пламени за её спиной. Верная гибель. Поверить ей? Значит, себе самому перестать верить. Ведь он видит ясно – впереди смерть. Если он доверится, он сгорит. И она, наверное, тоже. Огненная стена. Он чувствовал раскалённый жар и безумный животный ужас зверя, на которого надвигается лесной пожар. Ждать больше нельзя – надо решать. Ведь огонь не только впереди, не только там, куда она зовёт. Он повсюду: окружает, надвигается, нависает над головой, ревёт за спиной, и вот уже земля под ногами трескается от жара. Огонь всё ближе, и гибель неизбежна. Стоять на месте опасно и бессмысленно. Он зажмурился и шагнул к ней, вцепился в хрупкую нежную ладонь, как утопающий в обломки утлой лодочки. – Идём! Держи меня за руку! – в её голосе звенела радость, искрящаяся, как брызги на солнце. – Держи и не отпускай! Невыносимый жар. Боль, пронзающая насквозь. Чёрная горечь, пеплом оседает в душе. Мёртвая холодная тоска, от которой хочется выть. Всё это навалилось разом. Но её руки обвили мягко и осторожно. Он уткнулся в её плечо, чувствуя, как лихорадит всё тело. – Я с тобой, родной мой! Тише! Я с тобой! Слышишь? От неё пахло свежестью дождя и мягким теплом весеннего солнца. И он чувствовал щекой гладкий шёлк её волос – локоны цвета закатного солнца, цвета меди, цвета зарева, через которое они прошли вместе миг назад. А вот её лицо расплывалось туманным светлым пятном из-за слёз, застилавших глаза, и лишь тихий нежный голос отзывался гулким эхом прямо в сердце. И было в его звучании что-то такое непостижимое, отчего губы сами собой расползались в улыбке. Он прижимал её к себе, как самое драгоценное сокровище мира, и думал о том, что никогда прежде не был так счастлив и так несчастлив одновременно. Он внезапно ясно осознал, что всё это лишь сон – ибо в жизни реальной невозможно чувствовать такое безбрежное счастье и такое безграничное единение. И мысль о том, что всё это лишь ночное видение, что сейчас он проснётся, навсегда потеряв это ощущение и эту женщину, опалила душу не слабее того самого безжалостного огня. – Я с тобой, родной мой! Навсегда, – снова заверила она. И эхо её голоса ещё долго звенело в памяти, даже когда время безжалостно стёрло этот дивный образ из сна. *** – Эй, ты уходишь? Тусклый луч, падавший из окна, осветил удивлённое лицо, соблазнительное плечико в пенных оборках кружевной сорочки. – Нет, ещё нет, – успокоил Эливерт, обернувшись на оклик. – Спи, голубка моя! Сходка у меня сегодня. Но я уйду позже. Ещё только светать начинает… – А чего тогда подхватился так рано? – она откинулась назад, разметав длинные волосы по белоснежным подушкам. Он присел на край постели, помолчал задумчиво. – Сон мне приснился… – Сон? – сквозь дрёму уточнила она. – Да. Странный сон. – Страшный? – она, кажется, передумала снова засыпать. – Страшный, – он покосился на неё, ласково провёл рукой по выглядывающей из-под одеяла коленке. – Мне снился огонь. Пожар. Молчание в ответ. – Жуткое пламя. Я не мог выбраться. Думал – сгорю заживо. Я бы и сгорел. Но… Она меня вывела. – Она? Женщина? – лукаво усмехнулась белокурая красотка. – Девушка, – кивнул он, не заметив насмешку. – Красивая? – Очень… – Эл ещё слышал эхо голоса, звенящего внутри, и это было как наваждение. – Как я? – она игриво накручивала на пальчик курчавый локон. – Нет, непохожа на тебя, – он качнул головой, припоминая. – Волосы как языки пламени. Я никогда таких ярких не видел! Удивительная… Она насупилась сердито, но он уже и сам понял, что заболтался. – Не такая как ты – ведь таких больше нет, и быть не может! – он улыбнулся восхищённо и подмигнул. – С тобой никто не сравнится, Аллонда, никто и нигде! Даже во сне… – Давай-ка, Ворон, забирайся обратно в гнёздышко! – она заманчиво откинула в сторону край одеяла. – Может, я и не огненная ведьма, но я знаю верный способ уберечь тебя от дурных снов – я просто не дам тебе уснуть… Это прозвучало многообещающе, и он, смеясь, завалился сверху, целуя её, сопротивляющуюся для вида, всюду, куда успевал дотянуться, тиская, пока желание не накрыло так, что стало не до смеха. *** – А возьми меня с собой! – Аллонда игриво обняла за плечи. – Что тебе там делать? Мужские разговоры… Это будет скучно. – А может ты просто собрался не к своим дружкам, а к девкам в «Эсендарские сады», а? Поэтому меня не берёшь, хоть я прошу уже столько раз, – когда она так смешно выпячивала губки, то становилась невообразимо хороша (и ведь наверняка знала об этом, и пользовалась умело!). – Пошли бы вместе… Но ты всякий раз бросаешь меня скучать тут одну. – Красота моя, зачем эти упрёки? – хмыкнул Эл. – Ты знаешь прекрасно, что я любой твой каприз исполню даже раньше, чем попросишь. Но есть законы, по которым негласно живёт вольница. И тебе там не место… – Ах, вот как? Мне там не место? – фыркнула белокурая, оттолкнув его льнущие руки. – Ну, прости меня! – Эл сгрёб её в охапку. – Я не то ляпнул. Я просто хочу тебя уберечь от всего этого. Голубка моя, зачем тебе всё это знать? – Я люблю тебя и хочу знать всё о своём любимом, – невинно парировала она. – И я тебя люблю! И это главное, что тебе надо знать. Я тебя люблю, и это всегда будет так! – Ворон поцеловал её в нос. – А мои воровские дела… Радость моя, не забивай свою светлую голову всякой дрянью! Ну, потерпи ещё немного, прошу тебя! К осени у меня будет достаточно денег, чтобы мы могли уехать отсюда навсегда. И тебе больше не придётся скучать в одиночестве. Мы с тобой купим шикарный дом где-нибудь в Эстиу, где меня ни одна собака не знает. И дни напролёт будем проводить в постели. Я ведь тебе обещал… Подожди совсем немного, просто подожди! – Так ты точно не к другой? – исподлобья заглянула она в его светлые глаза, снова выпятив сочные алые губки. – Скажи мне, кто захочет пить прокисшее рину, когда перед ним кубок с «Жемчужной лозой»? – усмехнулся он, и холодные серые глаза сейчас лучились теплом. – Ой, не знаю, не знаю… Хорошее вино способен оценить лишь тот, у кого хороший вкус, – насмешливо бросила красотка. – По-твоему, у меня вкуса нет? – хмыкнул Эливерт. – Как же я тогда выбрал тебя из всех других? Пожалуй, я знаю, как тебе доказать, что вкус у меня есть… – Как? – мурлыкнула она, обнимая за шею. – Я тебе приглядел новое жемчужное ожерелье… Вот и оценишь! – Как же я люблю тебя, Ворон! – она прижалась к нему, окутывая сладким облаком цветочного аромата. – Ты скоро? – К полудню вернусь… А вечером пойдём ужинать в «Золотой кубок». Хочешь? – Беру свои слова обратно – у тебя замечательный вкус, – она послала ему вслед воздушный поцелуй. – Да такого вкуса нет даже у благородных милордов! Удачи, атаман! Я тебя жду…