Ястребок

Перезагрузка.

К концу стандартного земного месяца в контролируемых Империей секторах Галактики было объявлено, что барон Янис Озолиньш, самый молодой из командиров эскадрилий имперских боевых кораблей, подал в отставку по состоянию здоровья. Его флагман, величественный «Громовержец», остался служить Империи под командованием другого капитана.

Для всех на Тортуге-5, кроме Горислава Романова и экипажа «Ястребка», эта новость прошла незамеченной. Эка невидаль, один имперец сменил другого.

Ещё через две земные недели Горислав торчал в главной рубке, оттачивая новые параметры управления кораблём. Вместе с Фёдором Петровичем, точно так же торчавшим в техническом отсеке.

Старик распетрушилсистему безопасности по распоряжению Горислава. Чтобы впредь не повторялись такие оказии, как со сбежавшими к имперцам предателями-кибермеханиками.

Петрович был счастлив и горд тем, что его опыт пригодился, а остальные ребята обращались с ним крайне почтительно, внимательно слушали байки, которые он травил в кают-компании и по приказу Горислава потихоньку сливали в гальюн его нычки со спиртным. Старый механик не шибко возгудал — ему было чем заняться. Он только признавался Гориславу, что скучает по Янке. То есть по барону Янису Озолиньшу, само собой.

— Янка славный. Но это не сразу разглядишь, потому как он прячется под своей бронёй, — заявил старик.

Горислав про броню Озолиньша знал предостаточно и надеялся, что Янис прятаться перестанет. И вообще появится на Тортуге-5 в самое ближайшее время, как и обещал, потому что весь этот официальный трёп про состояние здоровья уже начинал Горислава беспокоить. Хотя Лора уверила его по спецсвязи, что барон ушёл от неё вполне себе бодрым и выздоравливающим. А потом прислал подарок — браслет из драгоценных камней-кабошонов с Эллювия-1 и какой-то редкий кустик с малиновыми цветочками для её сада с Малагасиллы-3. «В знак благодарности и восхищения вашей красотой и талантом врача», — так и написал в сопроводительной записке, дамский угодник. Чем Лора гордо и похвасталась.

По правде говоря, во время последнего визита к ней кусты в её саду Гориславу решительно не понравились.

А Янис Озолиньш таки появился возле «Ястребка» в солнечный тортугский полдень, когда над разогретым пластобетоном космодрома дрожало знойное марево. Цивильные пассажирские лайнеры на пиратскую планету не опускались, но всегда можно было найти какого-нибудь маргинала-контрабандиста и заплатить ему, чтобы сюда попасть.

Вопреки расхожим пугающим байкам, коренное население Тортуги-5 было весьма миролюбивым — в благодатном климате, под лучами жаркого, но не свирепого солнца, согревающего обитателей суши и трёх тёплых, тоже вовсе не яростных океанов. Ну, а гостеприимство, испокон веку оказываемое ими пиратам и контрабандистам всех галактических рас, зиждилось на простой выгоде и непреложном законе: на Тортуге — никаких дрязг и свар. Поэтому даже мелких преступлений здесь совершалось на порядок меньше, чем в других обитаемых мирах. Самыми распространёнными были кражи и карточное жульничество, за которое шулерам просто били морды. Кроме того, Тортуга-5 никогда не находилась под властью Империи, входя в Лигу вольных планет, сохранявших нейтралитет даже в эпоху межгалактических войн.

…Старпом Сашок, нёсший вахту, поднял чуть ли не боевую тревогу при виде бывшего капитана «Громовержца», и Горислав вылетел из рубки, не зная, что и думать.

— Сашок, ё-пэ-рэ-сэ-тэ! — гаркнул он, с неимоверным облегчением увидев Озолиньша возле входного люка «Ястребка». — Чего раззвонился, звонарь хренов? Думаешь, он сейчас нашу посудину захватит?

— А вдруг? — серьёзно предположил Янис. В его синих глазах прыгали смешинки, светлые волосы трепал налетевший ветерок. У его ног бодро вертелась косматая псина о шести лапах, похожая на грязную швабру, и Янис всё время деликатно от неё отодвигался, чтобы не испачкаться. Был он уже не в мундире, а в штатском, но не в какой-то затрапезе, а в тёмном строгом костюме, похожем на концертный фрак.

— Тебе не хватает скрипки, ну, — с ухмылкой объявил Горислав, демонстративно оглядев его с головы до ног. — Привет, родственничек.

— Могу где-нибудь поискать, — Янис изогнул бровь. — Привет. Впустишь?

Вместо ответа Горислав сбросил трап, и Озолиньш проворно вскарабкался по нему наверх — туда, где когда-то на полу засыхала его кровь.

— Янка! — радостно прогудел Петрович, появляясь из недр корабля, как Гефест — чумазый и в огромном защитном фартуке. — То есть господин барон!

Янис крепко обнял старика, от волнения затоптавшегося на месте.

— Я боялся, что вас уже не застану, — признался он, поворачиваясь к Гориславу. — Боялся, что вы… хм… опять помогаете цирцеанской руде изменить направление полёта.

Он невинно улыбнулся, искоса наблюдая за реакцией Горислава.

— Обязательно поможем, — невозмутимо заверил тот. — Мы же такие, всем помогаем по широте душевной, ну. Вот только кое-что подшаманить надо.

— Могу присоединиться, — негромко предложил Янис. — Я не про руду, я про подшаманить. Мне нравится этот корабль. Удивительно, как ты удержался и не разукрасил его новой… хм… настенной росписью.

Глаза его снова смеялись. После своей судьбоносной отставки барон Озолиньш стал куда веселее. Но так же ехиден, как до неё.

Горислав театрально вздохнул. С появлением барона сразу начались их обычные пикировки. Но он был рад его видеть. Чертовски рад.

— Я же обещал, что не будет росписей, ну, — проворчал он. — И обещал, что подзадержусь тут. Сымай свой шикарный лапсердак, если хочешь помочь… родственничек.

— Почему родственничек-то? — не выдержал Сашок, просунув в рубку взлохмаченную рыжую башку.

За Горислава ответил Янис, не спеша снимая свой фрак, под которым обнаружилась кипенно-белая рубашка:

— Ваш капитан отдал мне свою кровь. В ходе состоявшейся в полевых условиях хирургической операции, — он чуть усмехнулся. — Полтора месяца назад. Так что мы с ним теперь и правда кровные родственники.

Сашок с Петровичем уставились на Горислава во все глаза, а тот смущённо кашлянул, почесал в затылке и выпалил:

— Хотел сделать из этого киборга человека. Кажись, получилось. Вон уже собачка его ищет, а собачки — они же всегда тянутся к хорошему.

Он широко ухмыльнулся, когда Янис демонстративно закатил глаза при виде пегой шестилапой «швабры», юркнувшей из-под ног Сашка прямиком в рубку.

Блох натрясёт немерено, весело подумал Горислав. Но видно, что умна, стерва. И шустра. Надо же, по трапу залезла. И к Озолиньшу как приклеилась.

— А вообще мне нужен штурман, — уже серьёзно сообщил он, испытующе глядя Янису в глаза. — Подумай. Я знаю, ты скажешь, что, мол, Империи присягал. Так ведь и я присягал. Но мы не воюем с Империей. Мы… просто восстанавливаем справедливость там, где её нет.

— Я подумаю, — так же серьёзно ответил Янис и засучил рукава рубашки. — Давай, показывай, что тут где.

Вдвоём они какое-то время молча проверяли схему за схемой, модуль за модулем, сверяясь с Петровичем, выводившим свои данные на экран прямо из технического отсека. Потом Горислав проговорил:

— Имперцы дудели, что ты подал в отставку по состоянию здоровья, — и вопросительно покосился на сосредоточенно уставившегося в экран Яниса.

— Угу, здоровое у меня состояние, — подтвердил тот с лёгкой улыбкой. — Кстати, госпожа Лора заштопала мне почку и часть печени так виртуозно, что и пересадка не понадобилась… а то, чем чёрт не шутит, ты бы мне и тут свои услуги предложил.

— Чёрт — он такой, он шутник, ну, — согласился Горислав, не спуская с Яниса глаз. Тот вроде не врал, и на душе у капитана разом полегчало. — А с ногой у тебя что? Я ж ещё раньше видел, что ты хромаешь.

— Я думал, это незаметно, — Янис потёр переносицу. — Колено. Из бластера зацепили в одной заварушке, давно, сразу после Академии. А тебя, я так понимаю, частенько дырявили, — он не спрашивал, а утверждал.

— Я же пират, ну, — Горислав растянул губы в беспечной усмешке. — Наше дело такое — на абордаж, и погнали. Лора и меня латала пару раз.

— Ну да, она рассказывала, как ты ей потом двуглавого павлина привозил.

— Он обосрал ей ковёр, — фыркнув, вставил Горислав, но Янис лишь чуть улыбнулся и строго сказал, сдвинув брови:

— Каждую операцию необходимо планировать так, чтобы свести риск к минимуму, если ты не адреналинозависимый.

Ну надо же! Горислав мгновенно почувствовал себя нерадивым учеником перед придирчивым учителем.

— Я видел, как всё планируешь ты, — отозвался он спокойно. — Просчитываешь максимум вариантов и выбираешь оптимальный по риску и потерям. У меня тоже так получается… иной раз. Но чаще всего… — он запнулся.

— Я тоже видел тебя в деле, не забывай. Чаще всего ты полагаешься только на свою госпожу Удачу, — так же спокойно резюмировал Янис, и Гориславу ничего не оставалось, кроме как неохотно кивнуть в знак подтверждения. — А если ситуация обостряется до крайней точки, ты бросаешься в бой первым, ты же капитан, — закончил он со вздохом.

— Если жопа подступает, ну, — хмыкнул Горислав, переводя на человеческий язык «обостряющуюся до крайней точки ситуацию».

— Эх ты, Горе, — негромко вымолвил Янис. Глаза его стали тревожными.

— Да брось, я… Чёрт! — Горислав в смятении запустил пятерню в свои вихры. От этого «Горя» у него переворачивалось сердце. — Озолиньш, я не адреналинозависимый, как Бог свят! Просто иногда такой расклад случается, когда без стычки никак… но мне это нравится, ну, — покаянно вырвалось у него, а Янис рассмеялся, качая головой:

— И я об этом же.

— Вот чёрт, — буркнул Горислав, сам не в силах удержаться от смеха, и только махнул рукой. — Ладно, понял тебя. Не люблю осторожничать, но постараюсь, ей-Богу. Ребят не хочу подставлять. Будешь у нас штурманом, присмотришь за нами, болванами грешными, — хмыкнул он, внезапно поняв, до чего же ему этого хочется на самом-то деле. — Слушай, Озолиньш, — выпалил он вдруг. — А почему мы с тобой так люто собачились в Академии? Ну, сперва-то понятно, малые дураки были. Ты весь из себя такой правильный, воспитанный, голубая кровь, а я кто? Побродяжник безродный, по квоте принятый. Так?

Янис неловко кивнул, на миг отведя глаза.

— Ну а потом? — настойчиво продолжал Горислав. Ему и правда необходимо было в этом разобраться. — Мы ведь могли подружиться! Почему мы ума не набрались, оба? Только из-за того, что я тебя всё время где-нибудь, да обходил? Я, по правде, иногда думал, что ты злуешь из-за девчонки какой-нибудь. У нас на курсе достойные крали были. Я с Санди миловался. Может, и ты на неё глаз положил, а я не знал?

Он пытливо уставился на Яниса, который в полном замешательстве кашлянул, и его острые скулы окрасились румянцем.

— Ну что ты городишь, Романов, — досадливой скороговоркой пробормотал он и наклонился, чтобы почесать грязное брюхо неимоверно этому обрадовавшейся шестилапой псины. Та распростёрлась у его ног и счастливо вывалила длинный голубой язык. — Какая ещё Санди? Рыжая, что ли? Зачем она мне? Я в Академию учиться пришёл, а не… не с*******я.

Горислав невольно рассмеялся.

— Одно другому не помешало бы. Мне же не мешало. Шучу, — спохватился он, заметив, что Янис покраснел ещё пуще. Вот уж где цветочек полевой! — Выходит, я тебе только из-за отца поперёк горла встал? Из-за того, что я тебя опережал, а тебе перед ним стыдно было?

— Выходит, так, — Янис поднял потемневшие глаза. — Извини. Это полное… скотство.

— Слов-то каких набрался, — неловко хмыкнул Горислав. Замешательство Яниса передавалось и ему. — Это Петрович тебя научил, старый шаромыжник? Забей. Не виноват ты ни в чём, — теперь он сам перевёл взгляд на восторженно поскуливавшую псину. — Как назовём эту шестиногую красотку? Швабра?

— Отличное имя, — тут же согласился Янис, и Гориславу показалось, что он с облегчением перевёл дух. — Звучное. И такое… романтическое.

— Жрать тебе надо побольше, — вдруг проворчал Горислав, придирчиво рассматривая его. — Мешок с костями, да и только.

— А, так я, оказывается, в данный момент прохожу медицинское освидетельствование? — Янис, явно забавляясь, высоко вскинул брови. — Я и не знал.

Горислав, не поддержав шутки, поднялся на ноги, глядя на него всё так же испытующе, и тогда Янис тоже встал.

— Так ты останешься у нас, Озолиньш? Можем мы на тебя рассчитывать?

— Да, — отозвался тот уже без всяких раздумий и крепко сжал протянутую ладонь Горислава.

— Чёрт, я рад, — проговорил тот просто и хлопнул барона по плечу. — Учти, я тебя заезжу, Озолиньш, работы валом.

— Но миска-то похлёбки найдётся? — невозмутимо уточнил тот. — Мне и моей Швабре? Хотя бы раз в день? Если уж ты решил меня откормить.

Горислав лишь улыбнулся, наклоняясь к коммуникатору:

— Петрович, перерыв. И вы, банда, тоже. Всем оправиться, перекурить и идти жрать. В кают-компании через десять минут чтоб все были, как штыки. Представлю вам нового штурмана, оглоеды.

* * *

Как Горислав и ожидал, парни робели и хмурились, косясь на этого самого нового штурмана исподлобья, пока Сашок Калинка наконец не задал вопрос, очевидно, мучивший всех:

— А он нас гвардейцам своим не сдаст, этот фон-барон?

Горислав уже собрался было рассказать, как Янис, сперва захватив «Ястребок» в плен, сам же потом их всех и выпустил, фактически подставившись под пулю, но Озолиньш опередил его, поднимаясь из-за стола, прямой и строгий

— С твоего позволения, — он сперва глянул на Горислава, а потом обвёл буйную ватагу «Ястребка» спокойным взглядом синих глаз. — Ваш капитан мне свою кровь дал, а я ему — своё слово. А оно у меня одно. Ясно?

Прозвучало это так, что Горислав ошеломлённо подумал: чёрт, знает же, чем пронять русскую душу. И ещё — Озолиньш не врёт.

Несколько мгновений в кают-компании висела настороженная давящая тишина, взорвавшаяся потом одобрительным гулом, и Янис поочерёдно и торжественно ответил на тринадцать рукопожатий. В том числе и Петровича, радостно протянувшего ему свою мозолистую, широкую, как лопата, ладонь.

— Янка нас нипочём не сдаст, — величественно провозгласил старик.

— С таким умником, как ты, господин барон, лучше по одну сторону быть, — пробасил Сашок, снова выражая общее мнение, а Горислав неторопливо пояснил:

— Мы же вместе в Академии учились.

Этим объяснением он решил и ограничиться.

— А-а, ну тогда и правда всё ясно! — жизнерадостно возвестил чернявый и шустрый Мотя Хват, принимаясь за свою сублимированную кашу с овощами. — Чёрт, кэп, когда же мы в кабак к Ваське завеемся? Нормальной жрачки навернуть да новому штурману пяточки обмыть.

Он заржал первым, за ним грохнули все остальные, уставившись на вытянувшееся от недоумения лицо Яниса.

Горислав ободряюще похлопал того по плечу:

— Не дрейфь, Янка, — он подмигнул ему и, обернувшись к остальным, весело добавил: — Сегодня вечерком к Ваське и наведаемся, ну, — он вскинул руку, упреждая новый взрыв восторженного гомона. — Но сперва…

— Само собой, кэп, — за всех протянул Калинка. — Дневную норму сперва надо добить.

…— Пошли, каюту покажу, — бросил Янису Горислав, первым встав из-за стола. — Шмотки твои вообще где?

Пегая Швабра в кают-компании, где её все тискали и наложили полную миску еды, как ни странно, не осталась, смирно шла вслед за Янисом по коридору.

—

— На мне, — пожал плечами Янис. — И в сумке — я её в рубке оставил.

Горислав остановился, удивлённо воззрившись на него:

— Э-эй, а где же всё твоё, любимое?

Это ему нечего было увезти с погибшего, разорённого Нового Российска, но чтобы барон Озолиньш, явившись туда, где он предполагал остаться (а в этом Горислав почему-то ни секунды не сомневался), взял с собою только смену исподнего?! Видел он ту сумку — туда бы больше и не влезло.

Янис прислонился к переборке и коротко сказал:

— Говорят же: и много — мало, и мало — хватит. Я забрал с базы на Балтии только книги и цветы… и знаешь что? — он чуть улыбнулся, и глаза его просветлели. — Отправил всё это обратно в наш замок на Старой Земле. Я перерос отцовский кабинет. И перерос свою идиосинкразию на собственный дом. Я буду наведываться туда время от времени. Взял сюда только пару книг. И фотографии. Здесь же боевой корабль, а не пансион.

— Рад за тебя, — немного помолчав, неловко пробормотал Горислав. — Мне-то хранить вообще нечего.

— Твой дом был разрушен? Сожжён? Совсем? — тихо спросил Янис.

— В пыль, — кратко отозвался Горислав. — Теперь мой дом только здесь. Хотя многие из наших, когда мы возвращаемся на Тортугу, предпочитают кораблю пансион. Надоедают стальные стены и весь этот… аскетизм, ну.

— А тебе — нет? — быстро спросил Янис.

— Мне — нет, — Горислав толкнул в сторону дверь ближайшей каюты. — Вон там — моя, там — Калинки, дальше — Петровича. Настроишь замок на свои отпечатки и голос, если хочешь.

— Пара вопросов, — медленно проговорил Янис, заходя вслед за капитаном в узкое помещение, где тут же зажёгся свет — по сигналу датчика движения. Здесь бы запросто могла развиться клаустрофобия — у тех, кто ей подвержен. Спасал лишь высокий потолок, очевидно, переборки были специально раздвинуты. — Что случилось с предыдущим штурманом? Убит?

— Забеременел, — весело сообщил Горислав и бухнулся на откинутую, довольно широкую койку. — Сядь, Озолиньш, а то ещё упадёшь. Гаммисом его звали, отличный был парень, но драконианин, если тебе это о чём-то говорит. Решил исполнить свой долг перед семьёй и родить младенца. Тебе такая участь, надеюсь, не угрожает, — он с хохотом попытался увернуться от карающего тычка вспыхнувшего до ушей Яниса, что ему, впрочем, не удалось. — Ну извини, извини. Дурак я, и шутки у меня такие же, сам знаешь.

— Не извиню, — сердито буркнул тот. — И правда дурак ты, Романов. Нашёл, чем шутить.

— Очень бы не хотелось тебя лишиться, — прибавил Горислав уже серьёзно.

— А почему? — Янис искоса на него глянул, рассеянно вертя в руках бронзовую фигурку какого-то диковинного существа, забытую, видимо, на полке над таким же откидным, как койка, столом. — Считай это вторым вопросом. Почему ты позвал меня сюда и не хочешь лишиться?

— Ты мне нужен, — искренне и без колебаний ответил Горислав. — Я думаю, многие преподы в Академии хотели бы, чтобы мы с тобой составили один экипаж. Каждый из нас дополняет другого. Как части мозаики.

— Мозаики, значит, — Янис в задумчивости присел на койку, с которой только что поднялся капитан. — И всё?

— Хочу наконец с тобой подружиться, — честно признался Горислав, взъерошив свои вихры. — Чёрт, да это надо было сделать давным-давно. Мы оба — те ещё идиоты. Может быть, если бы нам это удалось двенадцать лет назад, наши судьбы вообще сложились бы по-другому.

Янис кивнул, будто экзаменатор, принимая ответ и продолжая пристально смотреть на Горислава снизу вверх.

— Тогда позволь последний вопрос. Я не был внутри «Ястребка», когда мы взяли его в плен. Но я вижу, что ты уже переоборудовал его… и продолжаешь. Он перестал быть просто боевой единицей, машиной для уничтожения. Что ещё ты хочешь с ним сделать? Что мы с тобой сейчас делали в рубке, Петрович — в техотсеке, а остальные, я так понимаю, по всему периметру?

— Мы ставим новую нейроматрицу. Модифицированную, — кратко и как-то неопределённо произнёс Горислав. — Чтобы обеспечить всем нам и кораблю максимальную защиту и безопасность. Я потом тебе всё разом объясню, когда видна будет полная картина. А пока давай вернёмся к Петровичу, старикан там и правда уже запарился один, бедолага, куковать. Ну а вечером — к Ваське в кабак закатимся. Если не хочешь, не ходи. Ты же к выпивке не особо.

— Ну, ты и сказанул, Романов, не ходи, — Янис поднялся и чуть поморщился, уже не пытаясь скрыть свою хромоту. — Я же устанавливаю дружеские взаимоотношения со своей новой командой. А перепить, учти, могу любого.

— Так-таки и любого? — Горислав по-разбойничьи прищурился. — Что ж, посмотрим.

* * *

Васька, Василиса Прекрасная, она же Василиса Прохорова, была здоровенной бабищей весом пудов этак в шесть. В драке она легко могла уложить пару совсем не хилых мужиков, что проделывала неоднократно. И держала в ежовых рукавицах свою харчевню «Чёртова дюжина» с пансионом наверху, а также форменный гарем из десятка хахалей. Хахалей было столько, потому что мало кто мог сполна и в одиночку удовлетворить Васькины аппетиты.

Всё это наперебой излагали побагровевшему штурману парни с «Ястребка», весело вышагивая по направлению к «Чёртовой дюжине». Добил Яниса Мотя Хват, невинно предложивший:

— А ты рискни, попробуй к ней подкатить. Вдруг угодишь. Кэп — тот почему-то не рискнул, — он лукаво ткнул Горислава локтем в бок. — Сдрейфил.

— Сам рискуй, рисковый, — проворчал тот, покосившись на него. — Негоже корабль без командования оставлять. Всё, хорош зубы мыть, пришли. Васька за такие разговорчики мигом ноги вырвет и спички вставит, если услышит.

Васька оказалась красавицей гренадёрского роста, с голубыми глазами-озёрами, с румянцем во всю щёку, с перекинутой на пышную грудь золотистой косой. Янис завороженно смотрел на неё, оттиснутый в самый угол буйной Гориславолвой ватагой. Пил он, не отнекиваясь, вровень со всеми, чем и заслужил одобрительные похлопывания по плечам.

— Молодец! Мужик! — басом провозгласил Калинка, когда Янис лихо опрокинул очередную стопку.

Стаканчик для водки, догадался вдруг тот, потому и называется стопкой, что может застопорить любого. Он хотел поделиться с Гориславом ценным лингвистическим открытием, но капитан «Ястребка» уже сорвался с места, выйдя плясать на самую середину зала сразу с двумя развесёлыми девицами, беленькой и рыженькой, повисшими у него на плечах. Девицы эти атаковали его ещё на входе, прижимались, тёрлись щеками, как кошечки, надувая пухлые губки. Горислав лишь посмеивался, сунув каждой за корсаж по паре золотых монет. Но наверх с ними не поднялся.

Такие же красотки мгновенно прилипли к другим ребятам с «Ястребка». Только к новому штурману не подходили, хоть и окидывали его пытливыми взорами ярко накрашенных глаз, и перешёптывались, озорно прыская в ладошки. Осторожничали. А потом полезли на коленки к более понятным и знакомым парням.

По-другому повёл себя единственный в этой стайке бабочек юнец, тонкий и гибкий, как хлыст, одетый едва ли не ярче девиц: винно-красные штаны в облипочку, распахнутая на смуглой груди белая сорочка в пене рюшей, алый, расшитый золотом жилет. Парень скользнул по Янису оценивающим взглядом тёмно-вишнёвых, нахальных и весёлых глаз. Прижмурил правый (Янис пригляделся — свежий синяк вокруг него был тщательно заштукатурен слоем косметики), показал кивком на лестницу, ведущую наверх, в комнаты. Янис, неловко усмехнувшись, отрицательно качнул головой, на что этот шут гороховый картинно развёл руками, сделал вид, что утирает набежавшую слезу, и белозубо оскалился.

— Грачик, отцепись от моего штурманца, — под общие смешки гаркнул Горислав, от которого не укрылась вся эта пантомима. — Он не по этой части!

И ещё что-то спросил, уже серьёзно и негромко, положив руку на плечо парня. По тому, как тот машинально дотронулся до своего фингала, Янис тут же сообразил, о чём именно спросил Горислав — кто? Лицо у него при этом стало темнее тучи.

Парень беззаботно отмахнулся, тряхнув иссиня-чёрной гривой кудрей, и что-то ляпнул, явно похабное, потому что Горислав, снова рассмеявшись, отвесил ему лёгкий подзатыльник.

А потом Грачик будто улетучился, растаял в кухонном чаду — Янис даже не понял, куда тот делся.

Теперь на нового штурмана никто не обращал внимания, и он с облегчением перевёл дух.

Горислав же был тут как рыба в воде. Он то трепал по макушке какую-нибудь красотку, как трепал бы ребёнка, то осушал очередную стопку, то брался за гитару, и тогда остальные вмиг умолкали.

— Ваше благородие, госпожа Разлука,

Мы с тобой родня давно, вот какая штука…

Серые глаза его сверкали, но не от хмеля, а от радости. Он был своим в этой буйной круговерти, а Янис сидел в стороне.

Чья-то лёгкая рука почти невесомо опустилась на его плечо. Тонкие длинные пальцы, унизанные кольцами, узкая ладонь.

Он вскинул глаза и машинально поднялся с места.

— Присядьте, барон Озолиньш, — тихонько рассмеялась женщина, неслышно подошедшая к нему. Впрочем, он ничьих шагов не расслышал бы в царящем вокруг гвалте, но она казалась почти бесплотной: хрупкая, с огромными тёмными глазами и волосами, уложенными в затейливую высокую причёску, изысканно одетая в светлое платье, напоминавшее сари женщин с Марракеша-2.

— Мы знакомы? — спросил Янис, глядя в эти глаза-омуты. — Нас представляли друг другу? Вряд ли. Я бы на всю жизнь это запомнил.

Он сразу понял, что перед ним — аристократка.

Женщина снова рассмеялась — будто колокольчик прозвенел, и присела рядом на освободившийся стул.

— Вы льстите мне, господин барон. Я вас удивлю. Нас действительно представляли друг другу, но мы тогда были слишком малы, чтобы осознать это. Когда-то я была виконтессой Руадис, и моя матушка близко приятельствовала с вашей.

В её пленительной улыбке сквозила неизъяснимая печаль.

— Подождите, — пробормотал Янис, ошеломлённо заморгав. — Были виконтессой Руадис? Но почему — были?

— Потому что теперь я просто — Элиа Дис, эскортесса, — буднично разъяснила она. — Моя семья от меня отреклась, поняв, какой образ жизни я веду, — она легко пожала плечами. — Вы-то, я надеюсь, не убежите от меня в ужасе, господин барон? Я подошла к вам не потому, что ищу знакомства, как эти… дамы, — она кивнула в сторону весёлых девиц. — Просто я узнала вас. Вы — копия своей матушки, а я храню фотографию, где она стоит рядом с моей матерью в нашем яблоневом саду — там, на Старой Земле. Возможно, и вы его вспомните, наш сад в пору цветения. Ну и, разумеется, я знала, что вы — барон Озолиньш и новый штурман «Ястребка». Слухи здесь разносятся быстро.

— Боже, я рад вас видеть, очень рад, — неловко вымолвил Янис, осторожно коснувшись её хрупких пальцев, лежащих на заляпанной красным вином скатерти.

Он не знал, что ещё сказать. Но знал, кто такие эскортессы — дорогие, очень дорогие шлюхи, стоявшие на несколько ступенек выше тех, что сейчас обвивались вокруг пиратов с «Ястребка». Не каждый мог позволить себе купить такую женщину, и обычно они находили клиентов через Всегалактическую Сеть.

— Как же это получилось? — запнувшись, спросил он, и тут же прикусил язык. Вопрос был вопиюще бестактным, но виконтесса Руадис — Элиа Дис — снова лишь тихо засмеялась:

— Я была влюблена, смертельно, как оказалось… потому что и вправду умерла, вновь родившись той, кем сейчас являюсь, — загадочно произнесла она. — Надеюсь, вы не станете предлагать мне помощь, чтобы я покинула стезю порока?

Её обаятельная улыбка вдруг превратилась в жёсткую усмешку.

— Нет, — подумав, качнул головой Янис. — Вы, несомненно, умны, и, если бы захотели покинуть стезю порока, как вы её назвали, то просто покинули бы — без посторонней помощи.

— Верно, — Элиа облокотилась на стол, не брезгуя грязной скатертью. — Я не бросаю это занятие, потому что оно не только приносит немалые деньги, но и нравится мне. Мужчин так много… и они такие разные. Всегда разные. Это меня… развлекает, иначе я бы давно умерла от скуки. А так… — она кивнула в сторону ребят с «Ястребка» и их азартно отплясывавшего капитана. — Тут не заскучаешь.

— От тоски, — негромко поправил Янис, и Элиа внимательно посмотрела на него. — Не от скуки. От тоски по несбыточному.

— Да вы поэт, — после паузы мягко заметила она, и глубокие глаза её вдруг вспыхнули.

Неожиданная мысль пришла Янису в голову.

— Вы были влюблены в Романова? — выпалил он, уверенный, что прав. — В Горислава? Это он разбил вам сердце?

— О Боже, — Элиа с усмешкой возвела взор к прокопчённому потолку харчевни. — Вы всё-таки поэт. Как это прекрасно, — она погладила Яниса по руке. — Не тушуйтесь и не воображайте лишнего. Нет, я не в Горислава была влюблена, а в одного… высокопоставленного подонка. Не хочу даже вспоминать его имя.

Взяв со стола чей-то бокал с вином, она отпила глоток и облизнула губы.

— Но я предлагала Горьке себя, вы почти угадали. Мне очень его хотелось. Я знаю его пять лет, с тех самых пор, как он привёл «Ястребок» сюда, на Тортугу. Я сама здесь всегда останавливаюсь, мне нравится атмосфера этого места, — она мечтательно опустила длинные ресницы, допивая вино.

Но Янису было не до обсуждения красот пиратской планеты.

— Предложили ему себя… и что же? — нетерпеливо осведомился он. Господи, да она же была красива, как видение, эта женщина! Как самый сладкий сон озабоченного юнца!

— Он мне так прелестно отказал. Горислав. Он сказал… — она возвела взгляд к потолку, как бы припоминая: — Эль, ты мой друг, ас друзьями не спят.

Она от души рассмеялась.

— Вот как? — выдохнул Янис, обретя дар речи.

О да, это было похоже на Горислава Романова, ещё как!

С тёплой и грустной улыбкой Элиа встала со своего места, повинуясь тихому писку браслета-коммуникатора на запястье:

 — Мне пора. За мной прибыл корабль из… неважно, — она тряхнула головой, прямо посмотрев в лицо поднявшемуся Янису. — Мы, надеюсь, ещё поговорим… позже.

Янис так и стоял, провожая взглядом торопящуюся к выходу Элию. Перед нею все почтительно расступались, как перед королевой.

Она и была некоронованной королевой этого места, подумал он. Королевой Тортуги-5. И ему было смертельно жаль её.