Под клиньевой юбкой

Как шедевр кинематографа.

— Чёрт, — прошипел Юнги, ударяя себя ладонью по лбу вот уже пятый или шестой раз. Пожалуй, через парочку часов вылезет шишка, которую можно будет почувствовать, прикоснувшись к коже.

Телефон, отброшенный на стеклянный кофейный столик, будто горел синими языками пламени. На него было больно смотреть. У Юнги вдруг возникло такое ощущение, будто со дня на день ему нужно сдать сложнейший экзамен, а телефон — конверт с ответами. Откроешь — всю оставшуюся жизнь будешь проживать под угнетением совести. По идее у Юнги совесть есть, просто она… Довольно избирательна. Не откроешь конверт — провалишь экзамен. Ну, а вообще, Мин любит себя. Ни разу за всю жизнь не случалось, чтобы он себя так глобально ненавидел, свои недурственные данные, местами симпатичное лицо, унылые взгляды и тотальный реализм. Его это вполне устраивает. Но сейчас он, кажется, впервые за долгое время себя ненавидел.

Себя, свою тупость и нетерпеливость. Местами даже пугливость.

— Так, ладно, — прошептал он себе под нос, делая спасительный вдох-выдох и пытаясь обрубить стыд, который румянцем прокрадывался по щекам.

Хотелось одного — закурить. Кажется, это единственное, что могло спасти его от сгорания на костре смущения и неловкости. Но где-то на задворках незатуманенным мозгом Юнги помнил, что, к сожалению, начав курить, он вряд ли сможет снова бросить. Ещё в школе он впервые начал баловаться курением и сам не заметил, насколько быстро дошёл до одной пачки в день. Решив бросить, Юнги использовал тот же метод, который использовал его отец, когда бросал. Он всегда носил в кармане пиджака сигарету и, когда его тянуло закурить, доставал и спрашивал у неё: «Кто сильнее? Ты или я?». И всегда заключал: «Я сильнее». Сигарета возвращалась в карман до следующего приступа. Так и сам Юнги бросил. Проходить через этот непростой квест снова совсем не комильфо.

Когда телефон завибрировал, то мысли в голове Юнги рассеялись, как туман, и он вздрогнул. Неожиданно захотелось съесть чего-нибудь сладкого, чтобы засахарить этот стресс. Потянувшись к телефону, Мин снова вдохнул и снял блокировку. Сообщение в одном из чатов класса почему-то заставило его с облегчением выдохнуть, но лишь отсрочило приговор.

Диалог с одинокой, по-прежнему не проверенной фотографией пустовал. Юнги засмотрелся на приятный бежевый фон чата, снова неконтролируемо краснея и думая, каким образом оправдать себя. Он не сразу заметил, что сообщение ознаменовалось пометкой, как прочитанное. А когда заметил — сердцебиение необъяснимо ускорилось. Когда на экране появился пишущий карандаш (или что это вообще за хрень), Юнги инстинктивно зажмурился, будто ждал удара по лицу.

0081_43

полагаю, я должен ответить тем же?

Мин прочёл текст, приоткрыв один глаз, словно подглядывал за переодевающейся девушкой. Но, стоит признать, содержимое сообщения заставило его усмехнуться. Юнги попытался оградить себя от мысли, что он может войти во вкус со всем этим. Потому что сегодня (чего уж греха таить) Мин понял, что этот парень показался ему намного привлекательнее, чем ранее. Он не мог оторвать глаз от его шеи, за что даёт себе победный (точно десятый) удар ладонью по лбу. Но как совпало-то! Фотография отправилась именно Пак Чимину. Юнги не то чтобы заядлый фаталист*, но таким шуткам судьбы всё же удивляется.

min.yoonji09

это случайность

Юнги некоторое время смотрит на сообщение, а потом стирает. Пытается сформировать в мыслях что-то остроумное, но кроме «привет-я-люблю-хлеб» ничего в голову не лезет. Тем временем его случайный вечерний собеседник не скупится на слова.

0081_43

но у меня нет таких… колготок?

min.yoonji09

чулок

Мин не успевает остановить свой большой палец и жмёт на треугольник, отправляя сообщение. Первое, что хочется сделать — схватить подушку и запищать в неё. Когда он ощущает это непреодолимое желание, то смотрит вниз, чтобы убедиться, что в его боксерах всё ещё есть член. И, о чудо, он на месте. Тогда почему Юнги ощущает себя какой-то тупой малолетней девчонкой? Об этом история умалчивает.

0081_43

в этих чулках когда угодно можно играть в крестики-нолики, они как большой лист в клетку

Прикусив нижнюю губу, Юнги пялится на диалог некоторое время, всеми возможными силами удерживая свои руки, которые так и норовят напечатать и отослать какую-то необдуманную чушь. Он прикидывает, что бы вообще сам ответил, если бы ни с того ни с сего ему пришла подобная фотография от едва знакомого человека. Наверное, покрутил бы пальцем у виска и даже не ответил.

Не то чтобы Мин имеет какие-то гомофобные наклонности и не увлекается парнями — очень даже увлекается. Но при этом всегда сохраняет голову на плечах, стараясь брать как можно больше физически, а чувства сдерживать или вовсе отметать в сторону как с девушками, так и с парнями. Но что же в этом Пак Чимине такого особенного, что заставляет его отбросить это привычное хладнокровие и ринуться прямиком в водоворот из смущения и влечения? Юнги уже и не помнит, когда в последний раз смущался до такой степени.

На самом деле, даже если просто подумать, не только Юнги, а всех людей (без исключения) тянет к тайнам с целью их разгадки. Поэтому даже самым ярым скептикам (коим и является Юнги) интересны те же дебильные шоу про экстрасенсов, а любителям мелодрам присущ тот же метод дедукции. Потому что просто-напросто никто не будет смотреть фильм, где весь сюжет заранее понятен без анализа и обдумывания, кроме тех случаев, когда нужно у***ь время. Вот и Пак Чимин напомнил Юнги один из шедевров кинематографа, который хотелось досмотреть до конца и понять сюжет полностью. А что уж говорить об исследовании его умопомрачительной шеи, плеч, мокрых ключиц и…

Юнги покачал головой, надеясь, что мысли из неё просто выпадут. Нельзя. Нельзя!

Мину отношения с кем-то напоминают устройство с шестерёнками. Со временем они теряют первоначальный блеск и порядком изнашиваются, а в большинстве случаев вовсе ломаются. За ними нужно ухаживать и брать на себя ответственность, у Юнги на это нет ни времени, ни даже малейшего желания.

— Для меня это всё равно, что читать одну и ту же книгу, чувак, — ответил он как-то Намджуну, когда тот за очередной попойкой попытался упрекнуть его за неразборчивые связи на одну ночь и посоветовал найти себе кого-нибудь для постоянных отношений. — Или как если бы я знал в мире только одну страну. Я не могу всё время есть только рамен. Всё время пить одно и то же пиво. В аналогичном случае мои суждения о некоторых вещах оказались бы слишком ограниченными, как думаешь?

Тогда подвыпивший Намджун в ответ лишь икнул и пожал плечами, опрокидывая в себя очередную рюмку соджу. Эти пьяные разговоры казались бессмысленными, но в последнее время даже секс перестал приносить Мину наслаждение. Вероятно, сперва Юнги думал, что стареет, но всё же Намджун был в чём-то прав: он так одинок, что секс перестал доставлять ему удовольствие. Парни и девушки с охотой отвечают ему взаимностью, с флиртом и заинтересованностью откликаясь на его взгляд или улыбку. Но вереница лёгких, мимолётных, как дуновение летнего ветерка, интрижек научила Юнги тому, что даже в самом интимном переплетении телами с человеком можно остаться по-прежнему одиноким и никому не нужным. Ещё более одиноким, чем в пустой квартире перед телевизором. В какой-то момент, который Юнги сейчас уже даже не вспомнит, он (к необъяснимой радости Намджуна) полностью отказался от «знакомств» на одну ночь. Он понял, что ему не надо спать с кем-то, чтобы лишний раз убедиться в своей нужности. Сейчас ему куда интереснее разговаривать с человеком, а не тащить сразу в постель.

Да, наверное, он всё же стареет. Но вместе с тем живёт одним днём, спит до полудня, вечерами болтается на спортивной площадке, а по ночам пьёт и танцует.

min.yoonji09

почему у тебя нет вопросов?

Сжав губы в узкую полоску, Юнги перед тем, как отправить сообщение, убирает вопросительный знак, чтобы выразить свою растерянность чуточку больше. Он бьёт указательным пальцем по углу телефона, тем самым не скрывая нервного напряжения, пока собеседник набирает ответ.

0081_43

а они нужны?

Вздохнув, Мин ищет ответ на дне своего подсознания, а когда это затягивается на несколько минут, ему приходит фотография. Сложенные вытянутые ноги на фоне жёлто-чёрного кафеля обтянуты светлыми, драными в районе коленей джинсами. Юнги отмечает, что у парня, видимо, неплохой повседневный стиль, потому что на ступнях красуются пусть изношенные, но довольно неплохие на вид чёрные ботинки. Будь Юнги младше на пару-тройку лет, тоже бы такие носил.

0081_43

почему у тебя нет вопросов

Прочитав очередное сообщение, Юнги снова усмехается, потому что парень, видимо, просто глумится над бедной девушкой. Пусть даже в какой-то степени безобидно.

После этого сообщения значок «онлайн» пропал, и Мин подумал, что лучше оставить всё в этом самом виде. Но всё же перфекционизм взял верх, и Юнги не сдержался, отправив пожелание доброй ночи как завершение диалога.

Не самый плохой исход.

Этот Пак Чимин вовсе не глупый озабоченный школьник и сразу понял, что фотография предназначалась не для него. Он загладил неловкую ситуацию довольно неплохим способом, и даже если бы Юнги на самом деле был Юнджи, то всё равно отпустил бы неловкость. Его вдруг окутала приятная волна спокойствия, и ночь перед пятницей он проспал, как младенец.

***

— Пора уже валить по домам, — уставившись в телефон, пробурчал Чимин. — Где Тэхён?

— Играет в этих тупых обезьян, — цокнул языком Чонгук, подпирая щёку ладонью, и обхватил губами трубочку от стакана с колой, делая пару глотков и издавая характерный звук. — Они так противно орут, когда выпадает три банана. Как по мне — дебилизм полный.

— Ты что?! Тэхён и обезьяны — это классика жанра. Неделимо, как текила и лайм, — покачал Пак головой, не отрывая взгляда от экрана телефона.

— А как же бананы? — с подковыркой захихикал Чонгук, в ответ получая такой же противненький смешок от Чимина.

Зал игровых автоматов, в который они порядком зачастили, к вечеру довольно-таки опустел, но так даже лучше. Чонгуку нравится находиться здесь небольшой компанией в будние дни. В такие моменты кажется, что заведение полностью принадлежит ему и его друзьям. Нет стометровых очередей на ту или иную игру, шума и надоедливых сопливых детей, орущих злосчастное «ма-а-а-а» на всё заведение.

Сейчас — полная идиллия.

Чонгук нахмурился, когда увидел, как Чимин отодвинулся на мягком кожаном кресле от стола и вытянул ноги.

— Ты чего? — спросил Чон, делая очередной глоток приятного сладкого напитка, от которого ненавязчиво щекотало горло.

— Надо сходить за Тэхёном, — пропустив вопрос друга мимо ушей, Чимин пододвинулся обратно к столику, снова что-то печатая в телефоне.

— Ты сходи, я пока вызову такси. Ты поедешь? — Чонгук начал шарить по карманам джинсов, выискивая телефон.

— Не, я на метро, — покачал светловолосый головой, поднимаясь из-за стола и попутно одёргивая тёмно-зелёную футболку.

— Чёрт, сел, — выругался Чонгук, когда гаджет не отреагировал на нажатие кнопки, а чёрный экран по-прежнему отражал его лицо с ярко-выраженной на нём досадой. — Дашь с твоего вызвать?

Чимин в ответ лишь обыденно качнул головой и протянул телефон другу, попутно снимая со спинки кресла свою клетчатую рубашку. Чонгук прикинул, сколько Паку понадобится времени, чтобы отскрести Тэхёна от его любимого автомата, и пришёл к выводу, что такси уже стоит вызывать. Ему самому требовалось почти полчаса, но у Чимина это выходило за считанные минуты. Чонгуку неведомо, какими сверхъестественными силами обладает Пак, но он не против научиться такому трюку.

Чонгук снял незапароленную блокировку с экрана и уже начал было отыскивать в меню значок приложения для вызова такси, когда сверху выскочило уведомление о сообщении. В иной ситуации он скрыл бы его одним движением большого пальца, если бы не никнейм пользователя, который будто лезвием резанул по сетчатке глаза.

Какого чёрта?

Прежде чем прочесть содержимое сообщения, парень попытался затолкать в свою голову слово «личное». Но оно упрямо не поддавалось и просто не умещалось в его сознании, поэтому, вздрогнув, Чонгук открыл диалог, совершенно не думая о последствиях.

min.yoonji09

доброй ночи

Вытаращив глаза, Чонгук сглотнул, ощущая в глотке сухость. Кажется, его глаза вовсе повыпадали из орбит и укатились под кресло, когда он, уже даже не пытаясь бороться с совестью, пролистал диалог в самое начало. Фотография красивых стройных ног, обтянутых чёрной сеткой, что смотрела на него с экрана смартфона Чимина, отпечаталась раскалённым клеймом на мозгах.

Неприятная дрожь пробрала кожу. К горлу подкатило чувство, от которого захотелось блевать и, возможно, ударить Чимина. Когда он пролистал короткий диалог, то это желание увеличилось десятикратно. Чонгук не мог сказать конкретно, что он испытывал. Стрелка колебалась между двумя делениями с пометками «ревность» и «зависть». Конечно, эта девушка даже на долю секунды не была для него близкой, у него нет на неё никаких прав, чтобы ревновать. И нет, Чонгук не втюрился, как какой-то сопляк, чтобы завидовать. Но Чимин прекрасно знал, что его симпатия к этой девушке растёт, как на дрожжах. И Чон даже не мог определиться, от чего конкретно ему было обиднее. Но факт остаётся фактом — обида была.

— Мне ведь осталось всего чуть-чуть, — ныл Тэхён, плетясь за Чимином, как обиженный ребёнок за матерью, волоча ноги по разноцветному кафелю. — Время ведь ещё детское.

— Твоё детское время кончилось ещё в восемь вечера, — покачал Чимин головой, завязывая рукава клетчатой рубашки на бёдрах, попутно обращаясь к Чонгуку: — Вызвал?

— Ну ты и ублюдок, — прошипел брюнет, откидывая чиминов телефон на стол. — Вообще здорово.

— Чего? — не понял Чимин, недоумевающе нахмурившись, а Тэхён от неожиданности замер, так же озираясь от одного друга к другому и вообще не понимая, что происходит.

— Круто, наверное, называть себя другом, попутно кадря девчонку, которая мне нравится, — поднимая глаза, переполненные злостью и раздражением, прошипел парень.

— О чём ты вооб… — Чимин, всё ещё хмурясь, замолчал, когда перевёл взгляд на отброшенный Чонгуком телефон. — Ах, вот оно что.

— Вы о чём? — вмешался невольно Тэхён, оправившись от лёгкого ступора и снимая с близстоящей вешалки свой кардиган.

— Просто Чонгука не учили, что значит «частная жизнь», — прищурился Чимин, опуская руки в карманы светлых джинсов. — Да, Чонгук?

— Такого дерьма я от тебя не ожидал, — произнёс парень, а голос звучал настолько подавленно, что Чимин решил закончить игру, хоть он только и начал входить во вкус.

— Ты что, совсем идиот? — выгнул Пак бровь, сдаваясь и устало выдыхая. — С чего ты вообще взял, что я её «кадрю»? Единственное, что мне в ней может нравиться, так это то, что она молчит. Но даже это временно.

— Ну конечно, — Чонгук, показывая всем своим видом, что не верит ни единому слову друга, сощурил глаза и попытался натянуть на себя вид оскорблённого и униженного человека. — «Полагаю, я должен ответить тем же?» Или что там ещё было?

С издёвкой цитируя сообщение, брюнет словил, но проигнорировал по-прежнему недоумевающий взгляд Тэхёна. Чимин же высокомерно усмехнулся и покачал головой в ответ.

— Да нихуя там больше и не было, — буркнул Чимин, показательно повышая громкость голоса на тон выше, чтобы обозначить, что он начинает терять всякое терпение. — Ты чего за эти несколько минут успел напридумывать в своей голове?

— Это самый убогий вид флирта, который я видел, — ядовито прошипел Чонгук.

— Да ты что? — Чимина, видимо, эта ситуация начинала порядком раздражать, потому что его голос, который прежде был мягок, огрубел. — Ты серьёзно сейчас наезжаешь на меня из-за девушки, которая мне даже не нравится? У тебя мозги окончательно в яйца перетекли?

— Да что тут, мать вашу, происходит? — Тэхён практически махал руками, находясь меж двух огней, которые грозились вот-вот вспыхнуть бесконтрольным пламенем.

— Ничего, Тэхён-а. Просто Мистер Я-Ебал-Вашу-Дружбу не умеет быть другом, — холодно ответил Чонгук, а тяжесть сказанных слов ускользала от него, потому что всё нутро заполонила неконтролируемая злость, которая всегда делала Чонгука слепым на произносимые слова. — Тебе, вроде, нравился тот парень с занятий по садоводству? Будь осторожнее, Тэхён, а то оглянуться не успеешь, как твой так называемый «друг» уже и его закадрит. Или он уже Чимину минеты, наверное, органические делает, со вкусом свежей мяты.

— Ты вообще сам слышишь, что несёшь? — практически пища от абсурда, Тэхён яро жестикулировал руками и смотрел на Чонгука так, будто тот задул свечи на праздничном торте у слепого ребёнка.

— Знаешь, в чём разница между ревностью и завистью, Чонгук-и? — сощурился Чимин, будто читая чонгуковы мысли, а Тэхён по его виду и голосу сразу понял, что загорелась красная лампочка, и уже открыл рот, чтобы попытаться предотвратить надвигающуюся бурю, но Пак продолжил говорить. — Ревность — это когда у кого-то есть то, что нужно тебе, и ты должен усердно трудиться, чтобы получить это. А вот зависть — это когда у кого-то есть то, чего у тебя никогда не будет, как ни старайся, Чонгук-и. Напряги свою одинокую извилину и реши, что же сейчас преобладает?

— Да катись ты к чёрту, — прошипел Чонгук, подскакивая и хватая со спинки кресла свою джинсовку.

— Ну брось, Гуки, — из последних сил Тэхён пытался сгладить ситуацию и склеить осколки разбитой приятной атмосферы этого вечера, хоть и не понимал до конца, в чём же дело. — Хватит вам обоим фигнёй страдать. Из-за какой-то ерунды.

— Ты ведёшь себя, как капризный ребёнок. Повзрослей уже, научись принимать отказы и тот факт, что ты не можешь нравиться всем вокруг, — добавил Чимин, забирая свой телефон со стола. — И подумай головой, а не задницей, прежде чем совать свой нос в чужие переписки.

— Пошёл нахер, Чимин, — просовывая руку в рукав джинсовой лёгкой куртки, брюнет изо всех сил стиснул зубы, чтобы подавить в себе огромное желание врезать своему другу по его искрящейся дерзостью физиономии.

— Был там, советую. Увеличивает болевой порог, — усмехнулся Пак, плюхаясь в кресло.

Скорчив гримасу, которая в полной мере выражала всё отвращение и неприязнь, Чонгук, ничего не отвечая, отправился к выходу, так и не вызвав такси. Ему было стыдно игнорировать оклики Тэхёна, и он обязательно извинится перед ним завтра, но сейчас обида, пожирающая все его органы изнутри, не давала даже адекватно мыслить.

Ещё пара мгновений рядом с Чимином — и он бы точно вмазал ему, а потом со стопроцентной вероятностью жалел бы об этом. Потому что, в общем-то, Чонгук по натуре своей не такой агрессивный человек. Он за всю жизнь дрался-то всего два раза. Первый — когда одноклассник в младшей школе обидел девчонку, которая ему нравилась. Второй — когда Тэхён нажрался в щи и пытался стянуть с него штаны.

Свежий воздух улицы отрезвил, но не избавил от раздражительного чувства, что разрасталось где-то в районе солнечного сплетения и посылало липкую отвратную дрожь. Чонгук сам не заметил, как добрался до станции метро, которая находилась не так уж и близко. Что это вообще такое было? Для Чонгука зависть — низшая, да и вообще самая глупая из эмоций. По его мнению, она присуща людям с заниженной самооценкой и комплексом неполноценности. Чонгук с полной уверенностью может заявить, что никогда прежде не испытывал такую всепоглощающую зависть.

Пока он едет до нужной станции, целые эшелоны мыслей проносятся в голове. И если трезво оценивать всю ситуацию — он правда вспылил и перегнул палку. Он действительно выглядел ребёнком, потому что ничего такого Чимин в самом-то деле ей не написал. Может он и хотел показаться Юнджи таким прямо загадочным и забавным, но потом до Чонгука дошло, что на самом деле Чимин и есть такой. Он никем не притворялся, потому что он по натуре и является таким человеком.

Вернувшись домой, Чонгук всё ещё не мог отделаться от липких мыслей, отправляясь в душ и пытаясь их смыть. И навязчивое соображение о том, что надо бы извиниться перед другом, спазмом сдавливает где-то в мозгах. Он это сделает, но чуть позже. Потому что сейчас, вытирая после душа угольно-чёрные волосы, он плюхается в кресло и вбивает в поисковик один из круглосуточных цветочных салонов. Потом долго не может дозвониться старосте, но с помощью упрямства и щепотки терпения делает это. Наспех состряпанная ложь о том, что в совете его попросили заполнить чёрт знает какие списки, идёт на «ура» и позволяет ему получить нужный адрес. Он не скупится, заказывая самый дорогой букет и утреннюю доставку.

Чонгук не из тех людей, которые вот так просто сдаются. И пусть Чимин называет это, как хочет. Ещё чуть позже, завершив все дела, с ощущением какого-то триумфального успеха он отправляется в постель. В один момент перед глазами, словно оглушительный раскат грома, проносится фотография стройных ног, обтянутых сеткой.

Ладно, Чонгук со стыдом и красными щеками признаёт, что увиденная случайным образом фотография становится недурственным поводом подрочить.

«Собирался ведь сублимировать», — проносится в голове мысль за несколько секунд до того, как он с гортанным рыком изливается в собственный кулак, второй рукой сжимая одеяло. Когда Чонгук засыпает, перед глазами, которые застилает темнота, по-прежнему стоит картинка с изящными ногами, будто ему вставили диапозитивы с этой чёртовой фотографией.

Всю ночь ему снятся кошмары, в которых его душат чёрной сеткой.