Неистовый квартет. Часть 4. Финал

Глава 2. Часть 1

В семье все важные решения должен принимать

кто-то однА.

В иллирийской таверне было более шумно и многолюдно, чем во всех прочих, где успела побывать Дора. Жители самой солнечной страны обожали поговорить, и гвалт стоял неописуемый.

Дора порадовалась, что Бланка не отличается болтливостью своих сородичей или просто со временем научилась сдерживаться.

Сейчас Бланка играла, сидя у стены под ветвистыми рогами, часть толпы подпевала, а часть — мешала, продолжая болтать.

За несколько столиков от того, за которым расположились друзья, поссорилась влюбленная парочка и девушка, прежде чем гордо удалиться, надела на голову своему кавалеру плошку с едой. Любимые иллирийцами веревки из теста живописно свисали с ушей парня, красно-оранжевый соус испачкал рубашку.

— Какие страсти! — шутливо восхитился Фриц, поднимая голову от карты, которую изучал.

— Надо будет взять на заметку. — Дора отпила из кружки белое вино и тоже посмотрела на карту.

Рядом смачно жевал Карл: доедал жареного индюка с начинкой из яблок, тщательно обгладывая каждую косточку.

— Полагаю, мы уже достаточно забрали на юго-запад и пора немного сдвинуться к востоку, — рассуждал Фриц, водя по карте пальцем.

— По-моему, лишняя осторожность не помешает, — возразила Дора. — Ты что думаешь, Карл?

Тот, шумно проглотив кусок, сказал веско:

— Вот доем и буду думать.

Они помолчали, и тут до уха Доры долетели знакомые звуки. Среди переливчатого говора иллирийцев кеттнианская речь сразу привлекла внимание.

— …все-таки нехорошо это, ах, бедные детишки.

— Церкви виднее, кто бедный, а кто не бедный.

Покрутив головой, Дора увидела за соседним столом коренастых мужчину и женщину, которые, судя по обильно украшенным вышивкой жилетам, были выходцами из Хартобы или другой страны восточнее Монтрельских гор. Их черноволосый собеседник походил на иллирийца, но с таким же успехом мог оказаться элизарцем.

— Эти нищие вовсе и не дети, а сплошь воры да мошенники, которым лишь бы кошелек у честного человека срезать, — разглагольствовал хартобец. — Может, убивать их и перебор, зато посадить в каталажку так самое то.

— Тогда ихними делами не святой Трибунал должен заниматься, а стража, — возразила женщина, вполне возможно приходившаяся ему родственницей или женой. — Какие ж они бесовские слуги? Обычные оборванцы, таких пруд-пруди везде. Ежили каждый такой беспризорник — дитя Лукавого, то почему только сейчас об этом говорят?

— Потому что так решила святая Изабелла! — вступил в разговор иллириец, произнеся последнее имя с придыханием.

— Святая послала кому-то ведение? — озадачено спросил хартобец.

— Ее просто так называют. Синьорина Изабелла из Ордена елениток известна своими чудесами. — В голосе иллирийца зазвучал экстатический восторг. — Небеса говорят с ней посредством видений, и недавно к ней явился сам архангел Михаэль, объявив, где искать слуг зла.

— Уж так прям сам архангел? — осведомилась женщина тоном «знаем мы этих ваших монашек».

— Ты смеешь сомневаться в правдивости видений слуг Господа? — прошипел иллириец.

Представители его народа, как и элизарцы, отличались изрядной фанатичностью. Возможно, дело было в близости Сейнта и в том, что когда-то именно иллирийцы первыми обратились в истинную веру. Или от жары у них просто размягчались мозги.

— Ну-ну, Джованни, Марица, давайте не будем ссориться, — стал увещевать хартобец. — Как будто нам, старым друзьям, больше не о чем говорить, только обсуждать, кого там хочет сжечь Трибунал. Не наше это дело.

— И то верно, — согласилась Марица и взяла стоящую на столе бутылку, собираясь разлить содержимое по кружкам — нет лучшего способа замять назревающую ссору, чем глотнуть хмельного пойла.

Но тара оказалась пуста, и, не докричавшись служанки, Джованни пошел за выпивкой сам.

Фриц слегка толкнул Дору локтем и кивнул на оставшуюся за столом пару. Сам же натянул почти до подбородка капюшон рясы, который старался не снимать с момента прихода в Иллирию. Без слов поняв, что от нее требуется, Дора подвинулась на лавке, чтобы оказаться ближе к соседнему столику.

— Прошу прощения за беспокойство, но я так обрадовалась, услышав среди иллирийского свиста кеттнианскую речь, что невольно подслушала ваш разговор, — вежливо заговорила Дора, обращаясь в первую очередь к Марице, которая казалась сердобольной дамой.

Обернувшись, та посмотрела доброжелательно и даже улыбнулась, от чего ее круглое розовощекое лицо стало казаться еще круглее.

— Немудрено, милочка, я тоже иногда так устаю от иллирийцев да их дурацкого языка. Даром, что мы с мужем сюда каждый год торговать ездим.

Марица явно обрадовалась новому собеседнику, ее благоверный же предпочел уделить пристальное внимание рагу.

— Возможно, мне показалось, но я расслышала, что инквизиторы собираются казнить детей-попрошаек, — осторожно продолжала Дора. — Неужели такое возможно?

— Сама еще до конца не верю, душенька. — Марица тяжко вздохнула, и ее обширные телеса затряслись, как желе. — Но Джованни сказывал, что давеча герольды объявляли, мол, поймали инквизиторы бесовских слуг, детей-попрошаек, которые добрых клирикан с пути истинного сбивали. Всех казнят в Белонии, через пять дней.

— Какой ужас! — Доре даже не пришлось разыгрывать испуг и удивление.

Марица цокнула языком.

— Да, вот и я говорю, жалко детишек, их ведь наверняка еще можно на путь истинный вернуть. Молодые души перевоспитывать надо, покамест в грехе не увязли окончательно.

— Леща хорошего всыпать и все! — поддержал ее муж, но Марица, не удостоив его ответом, продолжила:

— Вроде как герольды сообщили, что будут убивать по одному из всей банды каждый день, пока не явится ихней предводитель, который, значится, беспризорников энтих всякому темному колдунству и научил. Коли он придет, то выживших пощадят. Ежели уничтожить самого злодея, то чары, что он на детей наложил, рассеются.

— Предводитель? — Дора насторожилась, уже догадываясь, что сейчас услышит.

— Еретик какой-то из херрнов, — охотно сообщила Марица, используя словечко, которым южане называли бруденландцев и вообще всех северян без разбору. — Еще приметы его описали: из себя такой высокий да ладный, глазища мол зеленые как у кота блудливого, а волосы серые, но не седые, потому как молодой он еще.

Внешность злодея она обрисовала с особым смаком, явно добавив что-то из своих собственных ночных фантазий. Мужу это явно не понравилось, и он громко откашлялся.

— Хорош лясы точить, Марица. Надоело одно и то же слушать, лучше расскажи синьорине, какую отличную шерсть мы на продажу привезли.

Дора насилу отбилась от попыток втюхать ей «лучшую шерсть, какую не сыщите по обе стороны гор» — ее спасло появление Джованни, который принес бутылку вина, и все внимание троицы сосредоточилось на бордовой жидкости.

Дора обменялась взглядами с друзьями: на лицо Фрица падала черная тень, делая его еще мрачнее, Карл прекратил есть и, сжав в кулаке кость, с хрустом сломал. Потом встал, направляясь к Бланке. Та как раз закончила песню и ловила летевшие в берет монеты.

Карл умыкнул певицу у восторженной публики, и друзья, оставив подбежавшей служанке деньги, вышли на улицу.

— Новое описание моей внешности, безусловно, очаровательно, — ядовито проговорил Фриц, — но на этом хорошие новости заканчиваются.

— Что случилось? — Бланка всполошилась.

Дора кратко пересказала услышанное от Марицы. Несколько секунд Бланка просто таращилась на друзей, пытаясь осознать всю жесткость плана Инквизиции.

— Да как они могут?! — Она задохнулась от возмущения.

— Возможно, никаких детей на самом деле убивать не собираются. — Попробовала остудить ее гнев Дора.

— Все это воняет ловушкой, — обронил Карл и покосился на Фрица. — Но ты ведь собираешься сунуть туда башку?

Фриц улыбнулся виновато, даже смущенно.

— По крайней мере, надо проверить, что история Марицы не вранье и не слухи. Если дети действительно в опасности, их надо спасти. Я не хочу, чтобы кто-то пострадал из-за меня.

— На это и расчет, — буркнула Дора.

— Вы же помните наше правило: каждый имеет свободу воли. Вы можете не ходить со мной. — Фриц говорил нарочито небрежно.

— Ну что за глупости ты несешь! — Бланка отмахнулась от его слов, как от назойливой мухи. — Очевидно же, мы не бросим тебя. И я не собираюсь стоять в сторонке, когда убивают детей!

Фриц покачал головой.

— Подумайте еще раз — это приключение может быть самым опасным из всех. Люди Филиппа, похоже, взялись за нас всерьез.

— Странно, что только сейчас, — обронила Дора. — Вряд ли тот камушек, который нам удалось добыть у одного из слуг Филиппа, так уж опасен для его репутации.

— Мы не знаем, что происходит в Сейнте. — Фриц скрестил руки на груди и постучал пальцем по локтю. — Если Повелитель занедужил, то сейчас для Филиппа наступил самый важный момент — и нужно уничтожить любую, даже малейшую возможность, что его очернят перед курией кардиналов.

— И его приспешники пошли на крайние меры, чтобы избавиться от нас, — закончил Карл. — Так что даже если мы не пойдем с тобой, думаю, нас не оставят в покое.

Друзья двигались быстро, но все же на путь до Белонии ушло почти четыре дня, отчасти пришлось вернуться назад и пройти те места, где они уже бывали. Все же инквизиторы не стали готовить ловушку в той же области, где находилась злополучная деревня, попавшая под Кокон Смерти. Через Белонию шла одна из дорог на Сейнт: лишнее доказательство того, что Филипп догадывается о планах своих врагов.

По пути Дора, приготовив краску, вычернила волосы себе, Фрицу и Карлу. С последним вышла осечка: еще и суток не прошло, как его буйная шевелюра приобрела естественный пшеничный цвет.

— Видимо, это из-за силы берсерка, — виновато пояснил Карл. — Мое тело просто возвращается к изначальному состоянию.

Что ж, оставалось смириться: капюшон скроет бросающийся в глаза цвет волос.

Как только квартет ступил на земли графства, называвшегося так же, как главный город Белония, сразу стали заметны перемены: будто друзья не просто повернули у путевого камня, а волшебным образом перенеслись в другой мир.

Все встреченные на дорогах люди выглядели бедно даже по меркам Иллирии, славящейся богатством своих купцов и нищетой крестьян. За несколько часов пути друзьям не встретилось ни одного ярко одетого человека или верхового: все шли пешком и сливались в безлико-серую массу.

Потом появились всадники в черных как смоль камзолах — разъезд блюстителей морали, которые вежливо, но твердо объяснили путешественникам правила поведения на землях, находящихся под покровительством великого и добродетельного кардинала Филиппа.

Никакой музыки и песен в общественных местах, менестрели сразу же отправляются в тюрьму. Хорошо, друзья уговорили Бланку заранее спрятать лютню в мешок.

Бурное выражение чувств также не приветствуется, разве что во время церковной службы.

Дозволена только скромная одежда темных цветов, блюстители даже нудно перечислили допустимую длину рукавов, а также юбок и вырезов рубах у женщин. Новостью для друзей эти требования не стали: все они перед тем, как отправиться в путь, сменили одежду. Фриц обрядился в мирской наряд, Карл обзавелся коротким плащом с капюшоном. Бланка надела скромное платье и повязала голову платком. Доре казалось, что она и так одевается неприметно, так что она просто не стала закатывать рукава блузы, как обычно.

Оказалось, следовало готовиться тщательнее. Блюстители придирчиво осмотрели Бланку и Дору, сделав последней замечание по поводу развязанной тесемки на вороте кофты, который открывал, о, ужас!, вид на ключицы.

— На сей раз прощаем, все-таки вы впервые в нашей местности, но если такое повторится, вам придется уплатить штраф. Третье нарушение карается исправительными работами либо десятью плетьми.

Особо много внимания блюстители уделили проверке «отношений» путешественников. Состоят ли мужчины и женщины в браке или приходятся друг другу родней. За совместным времяпрепровождением представителей противоположного пола Церковь тоже тщательно следила. Чтобы избежать всяких непристойностей.

О таких правилах в землях, находящихся под влиянием Филиппа, друзья не слышали. Пришлось сориентироваться на ходу.

Заявивших о своем супружестве Карла и Бланку долго пытали расспросами, но они понимали друг друга с полуслова, легко уходя от ловушек блюстителей.

В какой церкви венчались? Храме святого Луки в Петручиньо.

Какого числа? В двадцатого дня первого месяца лета прошлого года.

Кто свидетели? Присутствующая кузина Бланки и старший брат Карла.

И так далее.

Бланка врала с невиннейшими глазами ребенка, которому грех не поверить. Карл сделал морду кирпичом, его мыслей не смог бы сейчас разгадать даже матерый инквизитор-дознаватель.

После утомительного допроса последовало новое перечисление правил поведения, которые просто невозможно было запомнить с первого раза. Выходило так, что жители Белонии шагу не могли ступить без предварительного взвешивания возможных последствий. Дору так и подмывало попросить у блюстителей весь список, занесенный на вощеную дощечку — сдержаться стоило больших усилий. Удивительно, как сами служители закона не устали от всей этой галиматьи. Возможно, они даже получали своеобразное удовольствие, упиваясь властью. По их постным минам, приличествующим выполняющим неприятную обязанность святым, сложно было понять истинные чувства.

Наконец, спустя почти час нравоучений друзьям разрешили двигаться дальше. Как финальный аккорд блюстители взяли пошлину «на церковные нужды». Следовало признать, сумма оказалась значительно меньше той, которую драли с путешественников иные землевладельцы за проход по их дорогами и мостам.

Заплатив, квартет получил кругленький кусочек воска с печатью кардинала Филиппа, дающий право путешествовать по Белонии беспрепятственно и показывающий, что предъявители сего выслушали мудрые наставления.

Измученные друзья поплелись дальше. По пути к городу им еще раз пять встречались отряды блюстителей, которых, похоже, в маленьком графстве было больше, чем хлебопашцев. Кусок воска с печатью отрабатывал свои деньги — стоило его показать, как квартет без лишних вопросов пропускали дальше…