Неистовый квартет. Часть 4. Финал

Глава 1. Часть 5

— А черт! — Если Фриц использовал запретное слово, значит, произошло что-то и вправду скверное. — Надо затащить этого дурка под барьер! Живо!

Дора бы бросилась Карлу на выручку, но не сомневалась: ноги просто откажутся идти. К тому же она понимала, что если отпустит плечо Фрица, то не будет уже никакого барьера.

— Откройте мне проход! — бросила Бланка незнакомым низким и властным голосом.

Фриц подчинился, и Дора ощутила, как появляется разрыв в поле их общей силы. Бланка бросилась туда и, подскочив к Карлу, принялась тянуть его. Но куда ей было сдвинуть подобную тушу?

— Не успеет… — то ли вздохнул, то ли всхлипнул Фриц.

Дора не понимала, с чего такая срочность. То, что Карл некоторое время побудет в Коконе Смерти без защиты не страшно для такого здоровяка. К тому же фиолетовая стена начала постепенно таять, в просветах уже виднелось голубое небо. Победа!

Но когда Дора бросила взгляд на труп колдуна, до нее дошло, почему Фриц беспокоится. Тело медленно раздувалось, как жабий пузырь. Лопнула ткань на рукавах, обнажая покрытую старческими пятнами желтую кожу.

«Вся сила, которую успел поглотить колдун, теперь не сдерживается его разумом и просто взорвется!», — сообразила Дора.

Нужно встать и помочь Бланке, которая все же смогла немного сдвинуть Карла. Или расширить барьер? Нет, тогда он станет слишком тонким…

Мимо пронеслась темная фигура, ныряя в проход. Следом еще одна. Дора широко раскрыла глаза, узнав Пепе и парня-смутьяна. Подбежав к Карлу, они подхватили его с двух сторон за плечи и ноги. Затем поспешили назад изо всех сил — Бланка держалась позади, как будто надеялась, что сможет как-то защитить всех от взрыва.

Они успели в последний момент.

Едва Дора и Фриц закрыли проход, как тело колдуна лопнуло, точно переспелая ягода. Вместе с брызгами крови и ошметками внутренностей в барьер ударил такой поток силы, что Доре показалось, будто это ее собственное тело перемололо в труху.

Возможно, действительно открылось пресловутое второе дыхание, но она все же нашла где-то, чем смогла бы поделиться с Фрицем.

В миг, когда напор на барьер стал просто чудовищным, они двое стали единым существом, сотканным из магии. Краем сознания, где еще сохранилась способность здраво мыслить, Дора поняла, что несмотря на царящий вокруг хаос даже чувствует… удовольствие? Как будто обрела недостающую часть себя, которую давно искала. И со стороны Фрица исходили те же волны наслаждения и радости.

Но ощущение полной гармонии с собой и миром длилось лишь секунду, затем Дора просто растворилась в магии, уже не в силах думать ни о чем…

Разлепив будто бы склеившиеся веки, Дора тут же снова прищурилась. Сперва пробивавшийся сквозь щели в ставнях золотисто-розовый закатный свет показался ей чудовищно ярким. Постепенно глаза привыкли, и Дора осмотрелась.

В маленькой комнатушке не было никакой мебели, кроме сундука да узкой кровати, на которой лежала сама Дора и Фриц. Глубоко спящий он дышал размеренно и спокойно. Пусть он все еще оставался бледным, но уже не выглядел так, будто вот-вот умрет.

«Вечно ты себя загоняешь, дурачок», — с нежностью подумала Дора и хотела убрать с его лба прилипшие пряди челки, однако рука не подчинилась приказу разума.

На полу лежал Карл со свежими повязками на плече и ноге. Возле кровати, прислонившись спиной к рейке, сидела Бланка, которая тут же вскочила, когда Дора попыталась пошевелиться.

— Как хорошо, что ты очнулась! Вы уже почти двое суток лежите пластом, я волноваться начала… Сейчас принесу попить. Что-нибудь еще нужно?

Слегка повернув голову, Дора благодарно улыбнулась.

Подхватив стоящую на полу деревянную кружку, Бланка зачерпнула воды из ведра, которое обнаружилось за сундуком. Дора с наслаждением выпила прохладной жидкости, ощущая, как та смягчает пересохшее горло.

— Как… ребята? — прохрипела она, когда вода в кружке закончилась.

— Все отлично! — Бланка горделиво подбоченилась. — Я сама перевязала Карлито, его раны и так уже затягиваются. А тебе и Фрици играла целебные песни, когда мне стало получше.

— Селяне?..

— Разошлись по домам. Конечно, грустят из-за погибшей скотины, но и радуются, что хоть сами живы остались. — Бланка вдруг слегка нахмурилась. — Одна бабушка все же… умерла. Она была старенькой, мерзкий Кокон вытянул из нее последние силы. Я пыталась помочь, но сама тогда еле на ногах держалась.

— Не вини себя, — со всей доступной в ее состоянии твердостью сказала Дора. — То, что погибли всего двое — наша победа, ведь деревня могла стать одним из тех мертвых селений, которые люди обходят десятой дорогой, безостановочно крестясь.

— Ты права, конечно, вот и дядюшка Тони, то есть староста, все благодарит меня да благодарит. Кстати, это его дом.

Дора чуть приподняла брови: если староста живет так скромно, то в какой же нищете прозябают остальные селяне? Мысли о бедности, напомнили ей о семействе оборванцев.

— Что с дочкой Пепе?

Бланка улыбнулась.

— Когда Кокон исчез, ей сразу стало лучше — помогли твои порошки.

— Потом надо будет перед ним извиниться. Все-таки я жестко поступила…

— Я все объяснила Пепе, он не держит зла, даже благодарен, — поделилась Бланка. — Сказал, мы с ним и семьей еще мягко обошлись, церковники бы просто убили заподозренного в колдовстве на месте. И побыть немного птицей ему даже понравилось.

— Рада слышать. — У Дора отлегло от сердца, пусть она и поступила так лишь ради защиты друзей и жителей деревни, все же причинять вред ущербным, тем, кто не в состоянии защититься — низко и подло.

Пепе еще раз доказал истину: великодушие часто обитает в доме бедняка и носит лохмотья, а высокомерие и жестокость обряжаются в шелка.

— Когда станет легче, обязательно осмотрю всю семью, — решила Дора. — Наверняка у них еще всякие болячки есть.

Бланка принесла еду: бобовую похлебку с черным хлебом. Трапеза была бы совсем скудной, если бы не корзинка медово-сладких абрикосов. Чем хороши были путешествия по южным землям так это возможностью лакомиться фруктами. Правда, за плодоносность природы приходилось расплачиваться удушающей жарой летними днями, но когда зубы погружаются в сочную мякоть, а по губам течет сок, все мысли о трудностях растворяются.

Запах пищи разбудил Карла, тут же набросившегося на похлебку. Несколько минут — и объемная плошка опустела, а от каравая хлеба не осталось и следа.

— Еще, — потребовал Карл, вытирая бороду и усы.

Бланка с умильной улыбкой упорхнула за добавкой.

— Чтоб этого колдуна в Аду черти как следует поджарили, — проворчал Карл. — Столько силы из меня его дебильный Кокон выпил, теперь надо долго отъедаться.

— Поэтому ты даже самостоятельно вышел из состояния берсерка? — с любопытством спросила Дора.

— Угу, сам удивился, когда необузданная мощь ушла, а сознание прояснилось. Хорошо, что успел у***ь колдуна до того, как свалился.

— Отчаянный ты у нас. — Дора хмыкнула. — Благодари Пепе и того горластого парня — они тебя под барьер затащили, не то получились бы жареные кусочки берсерка под хрустящей корочкой.

Карл смачно заржал, оценив шутку, потом сказал уже серьезно:

— Ну, тогда иначе было нельзя, но все равно мне потом еще достанется от Солнышка за то, что заставил ее беспокоиться.

Дора бы не отказалась посмотреть на то, как Бланка будет отчитывать Карла, слабо верилось, что такое вообще возможно.

Фриц проснулся уже под вечер и, узнав, что все обошлось малой кровью, вознес благодарственную молитву вместе с друзьями.

— Я же говорил, Господь привел нас сюда и даровал силу — мы были его орудиями.

— Это, конечно, хорошо, но если будет происходить слишком часто, орудия сломаются, — заметила Дора, разминая плечи.

— Ух, ты, готовишься к акту моего наказания? — Фриц красноречиво подвигал бровями. — Жду не дождусь.

— Вот, лови. — Дора со смешком ткнула его кулаком в бок. — И хватит с тебя.

— Ох, а угрожала-то, угрожала! — с нарочитым разочарованием протянул Фриц.

— Да тебя скорее награждать надо, герой.

— Тогда как насчет поцелуя? — Фриц даже слегка подскочил на кровати и вытянул губы трубочкой.

— С ложкой лучше целуйся. — Дора сунула ему в руку плошку с похлебкой.

— Ну, тогда хотя бы покорми меня, — заныл Фриц. — Вон как Бланка с Карлом воркует, я тоже так хочу.

Означенная парочка как раз ужинала, и Бланка действительно пыталась покормить Карла сама, но тот, красный как вареный рак, всеми силами отбивался.

— Все бы тебе дурачиться, — беззлобно пожурила Фрица Дора. — Неудивительно, что за тобой столько церковников гоняется, чтобы наконец-то посадить в клетку и смыть позор с чести рясы.

С видом великого мученика Фриц зачерпнул ложку и, проглотив похлебку, сказал уже серьезно:

— Вот сейчас подкреплюсь и помолимся как следует за упокой душ всех погибших.

— Думаешь, душа той старухи все-таки попала в иной мир? — Голос Доры слегка дрогнул от запоздалого осознания, что их всех могла постигнуть судьба страшнее смерти.

— Господь милостив, так что, возможно, у нее еще есть шанс. — Фриц пожал плечами. — К тому же мы слишком мало знаем о мироздании, что однозначно судить.

Стрельнув на Дору взглядом, он начал разламывать абрикос. Закономерно перепачкал пальцы в соке и заявил с подозрительно невинным видом:

— Ой, какой я неаккуратный, руки все еще дрожат. Поможешь вытереть?

Прекрасно поняв намек, Дора тем не менее демонстративно достала из кармана на юбке платок и сунула Фрицу, чтобы вытирал все сам. Пусть и была благодарна за попытку отвлечь от мрачных мыслей.

— Вообще за Роберто, возможно, и не стоит молиться, — все же заметила Дора. — Они с Винченцо сюда вовсе не с благородной целью явились, а зазывать колдуна на службу Филиппу.

— Чернокнижник мог и соврать, — прожевав кусочек абрикоса, сказал Фриц. — Стоит попробовать что-нибудь вытянуть из Винченцо. Кстати, о птичках, где наш брат-поджигатель? Что-то давно не слышно его воплей праведного негодования.

Дора, которая как раз в этот момент подносила ко рту абрикос, так и застыла. За все время с момента пробуждения она ни разу не вспомнила о Винченцо. Ядрена кочерыжка!

— Бланка, где тот придурок инквизитор? Ты ведь была все время на ногах…

— Ой. — Та захлопала глазами и приоткрыла губки.

Больше она могла ничего не говорить и так все стало понятно по этому выражению лица, которое появлялось всегда, когда Бланка понимала, что напортачила.

— Простите, я совсем про него забыла, столько навалилось, — принялась сбивчиво оправдываться она. — Последний раз я видела его на площади, он вроде бы даже мог встать…

— Сбежал под шумок, выродок Идлинга, — подвел итог Карл.

— И это большая проблема, дорогие дамы и господа, — сумрачно объявил Фриц…

Друзья покинули деревню утром следующего дня, несмотря на то, что Дора, Фриц и даже железный Карл все еще чувствовали слабость. Однако нужно было спешить, Инквизиция не будет ждать, пока они поправятся.

На прощание староста попытался всучить им ворох разномастных монет, явно собранных с миру по нитке, а также хлеба и фруктов. От денег друзья отказались, зато пищу взяли и даже выложили за нее опешившему старосте три золотых.

Сама Дора также дала небольшой кошель Пепе в качестве извинений за все, в том числе и за то, что толком не успела заняться лечением его семьи. Пепе не стал ломаться — спокойно взял деньги и сказал, как перевела Бланка:

— Твой дар не пропадет, добрая синьорина. Я теперича пить брошу и детишками-то займусь. Раз Господь спас нас твоими руками, грешно разбрасываться дарованной жизнью.

Доре оставалось надеяться, что он исполнит обещание.

Старший ребенок Пепе — парнишка, вечно ковыряющийся в носу, в кои-то веки вытащил оттуда палец и, порывшись за пазухой, что-то протянул Доре. Та опасалась, что козявка, но увидела красивую гальку, отточенную до ровной овальной формы с дырочкой посередине. Дора с благодарностью приняла детский подарок.

Парень-буян же до самого ухода друзей доставал Карла просьбами рассказать, как тот раскидал деревенских силачей. Карл не жадничал, терпеливо объяснил приемы, но туповатый верзила ничего не понял и упрашивал показать еще раз.

Изучив свою карту, Фриц прикинул, где находится ближайшее отделение Инквизиции, куда отправился Винченцо. Как назло, оно располагалось недалеко от той дороги, по которой квартет планировал направиться в сторону Сейнта. Предстояло сделать изрядный круг, обходя опасную область, но отказываться от своей цели друзья не собирались.

— Чтобы найти нас, им придется поднапрячься, — рассуждал Фриц. — Пока они будут рыскать вокруг деревни, мы уже будем далеко…