Ангел за левым плечом

Глава 3.2 Продолжение

- Прости меня, со мной бог знает что творится... Собаку обидела, - она оглянулась на времянку, - Петра Трофимовича расстроила, там свет горит еще.

- Все хорошо, успокойся, - сказал он, целуя Лену, - все закончилось, я здесь.

- Мы не сможем уехать, Вадим, - вдруг шепотом сказала она, - я дура. Автобусы уже не ходят.

- А машины? - также едва слышно спросил Вадим.

- Сколько у нас денег?

Она зажгла спичку и взглянула на купюры, которые Вадим выскреб из узкого кармана джинсов.

- С моими хватит! Ты ключи взял?

- Нет!

- И я свои оставила в домике. Мы и Андрея Сергеевича перепутаем насмерть. А Трофимович спать уже ложится. Свет погас!

Лена коротко засмеялась.

- Что будем делать?

- Ну, во-первых, успокоимся. А дальше... Будем ночевать здесь, под грушей.

- Мы же закоченеем к утру!

- Быть того не может. Не дрожи, возьми свитер, - отодвинувшись, он стал стягивать с себя одежду. - Я костер разведу.

- Постой, не уходи, - сказала Лена. - Никуда и никогда больше не уходи. К черту этот свитер, брось его на землю, мне не холодно, к черту эти тряпки, что за штаны у тебя ужасные, о господи боже ты мой, - кажется, молния сломалась, да не уходи же я так тебя ждала!..

Потом, в серой предутренней мгле, они, дрожа от сырого холода, бежали босые к пристройке мимо дыбившегося Фундамента отцовского дома, по строительному мусору и щебню...

Трофимович будто поджидал их, всю ночь не отходя от двери. Он и чайник согрел уже, кутал Лену одеялами, лил ей в чашку коньяк пополам с крепким, почти черным, чаем. Она отпила и на лету, сияя разом похудевшим лицом, заснула, не успев добраться до подушки.

Петр Трофимович степенно разлил остатки влаги, коснулся донцем края стакана Вадима, махнул одним глотком, натянул ватник и вышел, осторожно прикрыв дверь. Вадим присел на лежанку, прислонился к голой стене и так, держа в перепачканной землею правой руке стакан, заснул. Левая же, с узким обручальным кольцом, все еще сжимала ленину куртку. Секунда - и та с мягким шелестом, которого уже никто не слышал, соскользнула на пол.

Пес чутко пошевелил нежным лохматым ухом, продолжая смотреть свои собачьи сны.

* * *

Осенью, когда начались занятия в институте, Вадим решил было пойти работать, перевестись на заочный, но на семейном совете его решение признали неразумным. В самом деле - через полтора года институт будет позади, и затягивать это удовольствие совершенно незачем.

- С голоду не умрем, - сказал тогда Андрей Сергеевич, - а что касается остального, уже простите, стройка все съедает.

Лето они провели чудесно. Месяц - дома, еще месяц у лениной мамы, которая отбыла в санаторий, с наездами к строящемуся дому, чтобы послоняться там, позагорать, побродить по лесу. В августе две недели они провели у моря, в Коктебеле.

К концу сентября Вадим, наконец, очнулся. Лена работать не собиралась, учеба и любая иная осмысленная деятельность вызывали у нее отвращение. Она путалась под ногами у Клавочки, рылась в домашней библиотеке и выходила из дому лишь к матери да по каким-то своим финансовым делам. Денег им с Вадимом катастрофически не хватало.

Их комната приобрела еще более затрапезный облик, когда Вадим извлек на свет божий справочники, схемы, инструменты, раздвинул рабочий стол и снова погрузился в прикладную электронику. Лена ставила пластинку на проигрыватель и из-за спины что-то толковала ему о некоем гениальном Джимми.

-Ты работаешь на музыкантов, а ничего о музыке знать не хочешь. У вас в доме вообще к музыке относятся поразительно равнодушно, пианино пылится, пластинки тридцатилетней давности, ты сам обрастаешь мхом и молчишь сутками, - говорила она Вадиму.

- А ты болтаешь вздор, как и твой слабоумный приятель Семен, - беззлобно отвечал Вадим. - Не мешай мне, бога ради.

- Деньги делать надо вдохновенно! А не так скучно, как ты. - провозглашала Лена,

- Их надо тратить вдохновенно, Леля, но для этого необходимо, чтобы их было достаточно.

- А их уже достаточно! Давай купим машину!

- Зачем?

- Затем, чтобы ездить по свету, или хотя бы в поселок, колымага твоего отца разаливается на ходу.

- Будет тебе машина, а пока все-таки не мешай мне.

Однако того, что Вадим время от времени зарабатывал, едва хватало на новую одежду. Лена любила красивые вещи,

любила праздники, любила покупать необыкновенную еду - чтобы угостить всех, и в первую очередь Вадима, который не замечал ее хлопот, был занят институтом и работою.

Дела у него пошли успешнее, потому что он постепенно стал известен в городе и к нему обращались все чаще. Вадима изнуряла эта допотопная возня у себя в углу, отсутствие деталей, спекулянты на рынке, невозможность сделать то, что он уже мог. Досаждали звонки и он начал ненавидеть свое кустарное производство. Решив никуда летом не ехать и экономить, к осени семьдесят пятого они купили «жигули». Помог отец, продав свою веткую машину, он же отдал им гараж. Лена пошла на водительские курсы, Вадим оформил доверенность на отца, потому что возить всех подряд «на стройку», как он говорил ему было не с руки...

Сразу после Нового года, когда Лена сообщила ему, что ждет ребенка, Вадим запретил ей садиться за руль и, получив права, приостановил на время свою лихорадочную деятельность.

Восьмого марта они возвращались от лениной мамы. Было тепло и пустынно на улицах, Лена болтала о пустяках - о детской кроватке, которую ей уже сейчас привезут из Москвы, о том, как они отремонтируют комнату, выкинут старый шкаф, а Вадиму отгородят как бы небольшую мастерскую.

У подъезда их поджидали трое. Одного Вадим узнал сразу. Невдалеке стояла машина, где сидел четвертый и курил, глядя прямо перед собой.

Крепко сколоченный и как бы за то время, что Вадим его не встречал, раздавшийся и осевший парень приблизился к Вадиму и небрежно бросил:

- Привет! Можно пару минут из вашего драгоценного времени?

- Здравствуйте, Толик, - сказал Вадим, а двое других тем временем оттеснили Лену к стене дома.

- Что же ты не отвечаешь на звонки? Так старые друзья не поступают.

- Чего вы хотите? - сказал Вадим, - конкретно, без блатной трепотни.

- В прошлом мы, по-моему, неплохо ладили. Мне нравится работать с тобой - ты неглупый мужик. Твой бизнес - я навел справки - дает неплохие деньги. Но тебе наверняка нужна помощь. Материал, сбыт, охрана семьи и машины, еще кое-что...

- Чего вы хотите? - повторил Вадим.

- Сорок процентов и никаких заказов на стороне.

Вадим оглянулся на Лену. Она была спокойна, но, зная ее характер и видя, что она внимательно прислушивается к разговору, он понял, что еще немного - и пружина у нее внутри сработает.

- Хорошо, позвоните мне через два часа, громко произнес он, - а теперь дайте мне и моей жене пройти.

Троица лениво отступила, Вадим взял Лену под руку и на секунду задержался, взглянув на отъезжающую машину.

Номерного знака сзади не было видно. Они поднялись в квартиру, и Вадим сразу провел Лену в их комнату.

- Ложись, отдохни, на звонки не отвечай, я пойду к отцу. Из дому без меня не выходи.

Андрея Сергеевича в кабинете не было, и он постучал в дверь рядом. За столом сидела раскрасневшаяся Клавочка и потупив глаза, теребила косынку. Петр Трофимович улыбался, и по тому, как он опирался рукою о стол, пытаясь держать в равновесии свое заметное уже брюшко, было понятно, что он изрядно навеселе. Отец также, к удивлению Вадима, не казался трезвым. Вся разудалая компания смотрела на него с веселым удивлением.

- Нашего полку прибыло! - только и смог пролепетать Петр Трофимович.

- Вот, значит, дела какие, Вадим, - сказал Андрей Сергеевич, - Петя, знаешь ли, сделал предложение Клавдии Степановне, так она, представь себе, отказала ему. А он и не обиделся. Заходи, я хочу сказать тебе, о чем думал сейчас. Вот живем мы, страдаем, бьемся ради женщины, идеи, дела, а в результате оказывается, что жизнь прожита, и не известно, зачем. Не то говорю, - он помолчал немного. - Все самое главное прячется далеко-далеко, за тридевять земель, в молодости ты думаешь, что оно рядом и ты его держишь в руках или пытаешься удержать, но когда становишься стар, то оказывается, что только теперь ты докопался до сути, а молодость-то, фьють - нету ее... Ты что-нибудь понял?

- Не совсем, - улыбнулся Вадим. - Ладно, я пойду к Лене. Вы уж тут без меня.

Он вернулся к жене. Лена спала на боку, лицом уткнувшись в спинку дивана. Через час с небольшим, когда позвонили, Вадим сказал - нет.

А через день его принесли соседи поздно вечером. Он был без сознания. Те, кто его били, не тронули рук и головы, профессионально не оставив следов, однако какой-то псих - как сказал Вадим - все-таки полоснул его лезвием по скуле, решив «подпортить фейс».

Это Вадим рассказал позже под нажимом отцу и Петру Трофимовичу, а сейчас, только прийдя в себя, стоял на коленях перед тазом с водою и, морщась от боли, смывал кровь, бормоча, что просто упал на темной лестнице и поранился, какая, к черту, больница.

Лена все это время смотрела на него, не мигая, и молчала до тех пор, пока не захлопнулась дверь за Андреем Сергеевичем, который наконец-то в кармане грязной, разорванной в клочья куртки сына нашарил ключи от машины и поехал за врачом.

- Врет он все, - сказала она тогда, обращаясь к Петру Трофимовичу, - это те самые подонки. Они не оставят его в покое до тех пор, пока их не уничтожат. Всех. Как бешеных псов. И если вы не сделаете этого, я их сама поубиваю...

- Леночка, деточка, успокойтесь, - зашептала Клава, - нельзя волноваться, не надо кричать, видите он живой, сейчас врач приедет...

Но Лене было так плохо, что никакой шепот не помогал, и приехавший врач, который давно пользовал всю семью, прежде всего увел ее в комнату и уговорил принять успокоительное.

Ночью, в кабинете, когда Вадим спал на кровати Георгиева-старшего, Петр Трофимович сказал адвокату

- Это, конечно, шпана. В чем-то он им поперек пошел. Судя по тому, как били и что говорили, работала мелюзга, о которую даже и рук марать не след. Но сделать так, чтобы Вадима оставили в покое, необходимо.

- Ну и сделай. Позвони Руслану.

- С Русланом я могу и так встретиться. Но дело в том, что эти щенки - другого помета. Все изменилось, Андрюша, за эти годы. Я могу их тебе найти, а дальше ты уж действуй через свою клиентуру.

- Мне бы не хотелось просить. Таких людей просить нельзя, тем более ради собственного спокойствия. Однако посмотрим, - добавил Георгиев. - Но ему, - он кивнул в сторону спящего сына, - ему ты ничего не говори.

Лена до родов переехала к матери, Петр Трофимович и Клавочка затеяли в городской квартире нечто, именовавшееся «косметическим ремонтом». Досадное недоразумение, как определил происшедшее Вадим, забылось бы, если бы уже накануне защиты диплома он не обнаружил, что остался практически без работы. Заказчиков из музыкальной среды словно ветром сдуло - кто автостопом отправился в Прибалтику, кто в преддверии летних отпусков сидел на мели приятели Лены также куда-то отхлынули.

Вадиму оставалось только воспользоваться предложением НИИ приборостроения и вместе со стройной шеренгой выпускников его курса определиться на государственную службу.

Тогда же он впервые заметил и свою неуклюжую «охранy» - в течение месяца его сопровождал с работы и на работу дюжий патлатый молодец на обшарпанной «яве». Вадим посмеялся и попросил Петра Трофимовича избавить его от подобной опеки.

«Кому я нужен, - сказал он тогда. - Я так похож на всех своих сослуживцев, что на твоего команча обращают внимания больше, чем на меня. Куда больше, чем следовало бы.»

Мысль о том, что пришла-таки пора начинать собственное дело, не покидала его и тогда, когда родился сын, и тогда, когда сделав над собой усилие, Вадим с отвращением защитил кандидатскую, - и, пожалуй, еще сильнее окрепла в нем, когда Вадим Андреевич Георгиев прочно вошёл в местную научную среду, уважаемую и имеющую стабильный средний достаток. Кроме всего прочего, он и там не переставал чувствовать себя чужаком...

Если нравиться читать - напиши свой отзыв в комментариях и подпишись!

Впереди много интересного, не пропусти!