И жили они врозь

Глава 1.3

Отец окинул меня неуверенным взглядом. Не заметив никаких иных признаков, Костя вытер остатки соуса салфеткой с лица и продолжил.

— Понимаешь, раньше с приёмным отцом Ника мы были неплохими приятелями. На рыбалку ездили, в институте вместе учились. Всякое было. Много хорошего, — Костя покривился, давая понять, что было в отношениях и скверное. — Ты, наверное, не знаешь, но Николай — один из нас. Образно, конечно. Он не может обращаться, как и многие другие. Не всем в семье передаёт ген. У каждого клана проклятье срабатывает по-разному.

Я внимательно слушала отца. Не знаю, какая из новостей удивила меня больше.

— То есть, оборотничество не дар?

Костя неоднозначно покивал из стороны в сторону, как бы взвешивая все плюсы и минусы. Вскоре отец с досадой ухмыльнулся:

— Проклятье кажется уместнее. Впрочем, твоя бабка со мной бы не согласилась. Уж она-то считала наше положение преисполненным миссией.

— Но не ты?

— Но не я, — отец жестом указал на упаковку с роллами, а затем на меня: — Ешь. Тебе нужно набираться сил.

Я послушно потянулась за небольшим роллом с тунцом, обёрнутом в нори. Обмакнула край в соевый соус и отправила в рот.

— Видишь ли, и мы и вампиры — создания, сотворённые ведьмами во время их, так называемой, гражданской войны. Клан вставал против клана, дочь против матери. На одно заклятие у соседа появлялось нейтрализующее и, чем дольше длилось противостояние, тем бессмысленнее становилось продолжение. Уже не осталось на свете потомков, кто помнил, с чего вообще всё началось. Я вот до сих пор не знаю, из-за чего был сыр-бор. На исходе пятого года, когда все средства уже давно оказались испробованы, а ведьмовские поселения — разгромлены, верховная Пелагея встала посреди пепла над бездыханным телом старшей дочери, достала загоровенный кинжал и пустила себе кровь, взывая к тёмным началам магии. И тьма отозвалась, будто старый друг.

Неизвестная сила вдохнула жизнь в холодное тело дочери Пелагии, но лишь на мгновение. На её глазах молодая ведьма принялась биться о землю в агонии. Болезненный хрип вырвался у девушки из груди, а лицо принялось меняться. Знакомые черты заострялись, а раны, одна за другой, принялись затягиваться.

Верховная припала на колени, не веря своим глазам. Осторожно, она притянула собственное дитя к груди, не веря счастью: ни у кого ранее не удавалось вернуть переправившийся на ту сторону дух обратно, в тело. Но Пелагии удалось. Слёзы крупными градинами скатывались по щекам верховной. Жадно она вдыхала аромат волос дочери, всё плотнее прижимая ту к груди и успокоительно покачивалась, точно убаюкивала дитя. Вот только, чем дольше Пелагия держала в объятиях дитя, тем быстрее ускользала её собственная сила. Сквозь бурю внутренних чувств верховная не заметила, как дочь присосалась губами к её ключице и с жадностью вытягивала из ведьмы кровь.

Так, по легенде, и был сотворён первый вампир. Безупречное орудие, обладающее неподвластной ведьмам физической силой и скоростью. Прокрадываясь в ночи, потомок Пелагии, умерщвляла один враждебный клан за другим, обращая некоторых в созданий по своему подобию — в вампиров.

Армия Василисы росла. Не прошло и десяти дней, как противоборствующая сторона была повержена. В живых остались только последователи Пелагии. Хрупкий мир был восстановлен, а война прекращена. Казалось, наступило время для праздного затишья и отстройки разрушенного. Но никто не задумывался о цене существования нового соседа.

Вместе с войной исчез и источник утоления жажды. Вампиры восполняли всё, что требовалось, в бою, лишая жизни противника, но где в мирное время клыкастым найти кровь? Ведьмы считали, что смогут обуздать жажду сестёр. Сотворить новое заклятие и забыть о проблеме, как о страшном сне.

Если бы только магия работала так просто. Лишь ведьма, чьё предназначение выше других, могла обладать даром сотворения, подчинив себе сперва четыре стихийных элемента и договорившись с миром духов. Вместе с верховной Пелагией ковен лишился возможности творить, а наследница, что готовилась в будущей сесть на костяной трон, вместе с обретением вампиризма лишилась связи с духами. Природу оскорбило вмешательство в устоявшийся порядок, и она предпочла взамен помощи преподнести ведьмам урок, оставшись в стороне.

Невозможность сотворить новое чудо, пока в ковене не родится следующая верховная, ведьмы терпеливо ждали. Тогда они ещё не знали, сколько отведено на существование новому виду, и наблюдали, втайне надеясь, что всё решится само собой, с лёгкой подачи духов.

Но этого так и не произошло. За промедление пришлось заплатить высокую цену чужими жизнями. Численности в поселении едва хватало, чтобы без вреда утолить жажду трети вампиров. Чем дольше клыкастые жили в ковене, тем сильнее становился зов крови. Обладая вполне человеческим сознанием и моралью, творения ночи старались держаться избранного пути. Но не у всех воля оказалась так сильна, как у предводительницы Василисы.

В людских поселениях вблизи ковена стали пропадать люди. Чаще это были дети крестьян, что оставались без пристального присмотра в сезон возделки земли. Пропажа одного человека в скромном поселении уже считалась тревожным событием, а когда число перевалило за три, поползли слухи — в лесу поселился злой и могущественный дух.

Староста деревни явился к ведьмам от бессилия, прихватив с собой вознаграждение. Умолял отогнать от поселения злую напасть, даже не надеясь вернуть пропавших. Деньги пришлись ведьмам как нельзя кстати. Предстояло многое восстановить, отстроить заново. Женщины ковена легко откликнулись на мольбу, посчитав, что, должно быть, распоясался леший или ещё какая тварь, требующая особого уважения от поселенцев к своей территории.

Стоило ведьмам начать разбираться, как по найденным обескровленным телам в глубине чащи, стал очевиден источник зла: кто-то из вампиров пошёл вопреки воли первородной Василисы и принялся наведываться в ближайшую деревню.

Однако вычислить мятежника внутри клана было непросто. Вампиры уходили на охоту и возвращались, перебиваясь в том числе и кровью животных, но кто нарушал запрет, оставалось загадкой, даже когда кровопийц стали разбивать на мелкие дружины перед вылазками и приставлять втайне ведьма за присмотром. Очень скоро слежка стала явной: навыки вампиров день ото дня крепли, и уловить аромат от благовоний, что плотным флёром окутали одежды колдуний, стало несложно, не говоря уже о недостаточно лёгкой поступи преследователей. Петля вокруг шеи кровопийц медленно принялась затягиваться. Они ощущали это и не приходили в восторг, постепенно ставя под сомнение потребность продолжать жизнь с колдуньями единым кланом. Семя раздора было посеяно и стремительно давало всходы.

Время шло, а число жертв лишь возрастало. Ведьмам всё чаще приходилось создавать видимую деятельность в деревне, распуская слухи о неведомом сильном духе, что не то чтобы неподвластен могуществу колдуний – так можно было и на себя накликать беду – но скорее безупречно обладает навыками скрытность, контратакуя на призыв. Старейшина неохотно верил байкам и начал внимательнее присматриваться к ведьмам, подозревая, что они сами крали селян. Собрав небольшую группу, деревенщины принялись следить не только за каждым шагом пришлых ведьм, но и за кланом. Недалёкие, несведущие в магии люди, приносили в дом вести, интерпретируя события кто с налётом страха, желая подчеркнуть собственную бесстрастность, а кто искал злой умысел и дьявольскую руку в том, как колдуньи грели воду для мытья.

И если подобные вести лишь поражали сказания и слухи, на потеху местным жителям, то описание, как бледнокожая женщина заострённым концом ногтя вспарывает кожу на теле одной из ведьм и принимается с наслаждением пить кровь, на глазах приобретая живой румянец, по-настоящему встревожило жителей деревни. Староста, услышав о произошедшем, хотел было помедлить: уж больно опасным казался сосед для вражды, а потому отправился для начала убедить собственными глазами.

К несчастью ведьм, староста пробрался сквозь лесную чащу и засел в зарослях в неподходящее время и неподходящем месте. Он стал свидетелем полномасштабной кормёжки вампиров младшими послушниками, что решили втайне от главных спасти жителей, предложив кровь раньше положенного срока. Благими намерениями юные ведьмы и колдуны выложили себя дорогу в ад. Кормление перешло в настоящий бунт. Вампиры принялись убивать бывших сестёр и братьев, топя в крови землю и обличая истинную сущность. Увидя безобразную картину, староста пришёл в ужас и отправил за всеми мужиками, что были в деревне.

Василиса билась на стороне сестёр, но оказалась не в силах справиться с порождениями собственной крови. Она ослабла, давно не кормившись, и была одинока на стороне ведьм. Противостояние превратилось в настоящую бойню, не оставляя чародейкам шанса. Стоило им хотя немного преуспеть, как регенерация сытых вампиров тотчас лишала ведьм преимущества.

Ведьм осталось чуть больше десяти, когда с вилами подоспели деревенские мужики. Шипя, вампиры захватили оставшихся в живых колдуний в узкое кольцо, упиваясь ражем охоты. Лучших и сильнейших ведьм в иерархии они, казалось, оставили на десерт и вот-вот занесут ложку, чтобы зачерпнуть самый сладостный и воздушный крем.

Отважные и глупые, мужики кинулись в гущу событий с криками, не разбирая своих и чужих. Они сцепились с вампирами, а те, заливисто хохоча, забавлялись, неторопясь покончить с селянами, не насладившись моментом вдоволь. Обезумевшие, кровопийцы были убеждены в собственном превосходстве и не заметили, как, воспользовавшись случаем, все ведьмы взялись за руки, а Василиса принялась громко нараспев читать проклятие. Лишённая сама теперь способностям к ведьмовству, первородная позволяла чужой силе струится сквозь неё, как через проводника. Колдуньи вторили песне Василисы и медленно группу принялось охвачивать бледно-голубое свечение. Казалось, оно исходило прямо из-под кожи колдуний, становясь с каждой произнесённой строкой всё ярче. Мгновение, и все женщины, как одна, вскинули головы к небу и закричали. Земля принялась трястись под их ногами, а к стройной симфонии боли присоединился хор из мужских голосов. Полная луна вышла из-за облаков и осветила безумную сцену, холодно смотря на происходящее с высока небесного свода. Стоило лучам света коснуться деревенских мужчин, как тела их начали менять форму, забирая всё человеческое. Длинный мех пробивался из-под кожи, а ноги и руки истончались на глазах, заставляя мужчин опустить на четыре опоры. Раскрытые от крика рты демонстрировали нечеловеческого размера клыки. Челюсть подалась вперёд и вытянулась, будто волчья.

Когда с обращением было покончено, ладони ведьм расцепились, а обессиленные тела растворились в мерцающую серебром пыль и исчезли, вместе с поднявшимся из ниоткуда потоком ветра.

Так, по легенде, что в нашей семье передавали из уст в уста и появились первые вампиры с оборотнями.

— Выходит, ведьмы тоже существуют? — я давно перестала жевать, заслушавшись рассказом Кости.

— Не было бы их, не было бы нас. И кровопийц тоже. Впрочем, именно из-за кровопийц ведьм до сих пор «раз-два и обчёлся». Я за всю жизнь встретил не больше трёх. Чародейки, знаешь ли, стараются держаться подальше от ошибок своего рода. Ковен, что породил магию обращения и нарушил тем самое равновесие природы, сгинул. Никто не знает текст заклятия, что был произнесено, а значит и отменить, насколько я понял, не под силу. Когда ты только родилась, мы с Марией искали кого-нибудь, кто мог бы уберечь тебя от моей участи. Но, сделанного не воротишь…

Говоря это, отец осунулся. Печать вины застыла на его лице.