Улица свежего хлеба

Главный офис строительной компании «Дом» располагался на улице Щербанева, в центре Омска. С верхних этажей открывалась панорама, состоящая из старинных зданий, расположенных на излучине двух рек Иртыша и Оми. Далее за рекой виднелся левый берег с современными районами и проспектами. А в старой части города витал дух старины в воздухе улиц, оставляя историческое послевкусие. Алексей Скалов находил лежащее перед ним великолепие не более, чем пустой сентиментальностью в руинах. Мысленно он размышлял о предстоящей презентации. Они собирались привлечь инвесторов для нового парка развлечений. - Ты похож на терминатора, - сообщила Снежана, хорошенькая блондинка, которую новые сотрудники принимали часто за одну из любовниц братьев Скаловых. А затем удивлялись, когда им рассказывали о том, что невысокая хрупкая дамочка вовсе не любовница и не сестра, а глава охранной фирмы и, по совместительству, начальник безопасности компании «Дом». Она наблюдала, как стоящий у окна мужчина незаметно разрывается между желанием укатать исторический центр города в асфальт и бетон и сохранить все в первозданном виде. Братья Скаловы управляли собственной строительной империей твердой рукой. Старший ее создал, младший помог развивать. Оба прошедшие детские дома и жизнь на улицах, они состоялись независимо друг от друга в разных бизнесах. Снежана гордилась. Два роскошных, мужественных блондина с голубыми глазами. - Дружелюбие не мой конек. Алексей повернулся к Снежане, та села в приготовленное для нее кресло и положила на стол кожаную коричневую папку. Он выразительно остановил на ней взгляд. Папка означала одно. Есть новости об их третьем брате Нике Скалове. Как бы ни нарекли его в детском доме или приемные родители. - Ты смотришь так всегда, - усмехнулась она. – Сегодня же готов за окном снести все и построить новое. Алексей вздохнул и, распахнув привычным движением полы пиджака, сел во главе стола. Обычно люди читают его эмоции не так хорошо. Некоторые считали, что у него вообще таковых нет. Он с любопытством посмотрел на лежащую на столе папку. - Порадуешь? - Мои люди не нашли по проекту «Русская Зима» ничего, - сообщила она, проигнорировав папку. - Если имелось проникновение, то прошло неудачно. Утечка могла быть на техническом уровне данных, полагаю рассматривать инцидент, как неудачную хакерскую попытку взлома. Не считаю, что Гребенкин к этому причастен. Но, мои люди проверят еще раз. Усилят безопасность. Придраться официально не к чему. Если он не будет продолжать упорствовать по поводу прав, мы не будет доводить дело до суда. Алексей недовольно выдохнул, задумчиво резюмировав: - Меня не волнуют претензии этого сумасшедшего. Проект «Русская зима» возник неожиданно. Его создал один из старейших архитекторов города Волков, работающий в их компании. К сожалению, он поделился идеями с Гребенкиным, и тот заявил, что проект создал не Волков, а он. Доказать авторство не составило труда, но сложность заключалась в том, что Гребенкин тоже работал в их компании. Так что после того, как семья Волкова продала свои права компании «Дом» за солидное вознаграждение, Гребенкин начал борьбу. - Он опасен. Мы пока не решили все проблемы из-за данных, что он слил «Мостостроителю». Я не думаю, что он остановится, - заметила Снежана, вспоминая, как в прошлом году пресса подняла шум из-за старых деревянных домов в районе Новослободского форштадта. Пресса назвала компанию готовой ради наживы на все «убийцами наследия», нелюдьми, не ценящими культурного прошлого. - Ты все равно не одобряешь проект. Вы как будто сговорились, - произнес он, признавая, что его волнует сопротивление собственного брата, к чьему мнению он прислушивался. Алексей, повинуясь внутреннему чутью, мгновенно осознал, что проект способен принести миллионы. Даже на стадии задумки казалась замечательной. А у него в собственности имелось несколько участков в центре города, с которыми он не мог решить, что делать дальше. Так что он дал добро на разработку проекта «Русская зима» и обратился к независимым экспертам. - Я могу понять Владимира, но не тебя, - Снежана вздохнула. – Казачья слобода, дом. Глупо браться за проект только потому, что тебе хочется все снести к такой-то матери. Тем более этот. Он хорош, но мы не уверены, что все чисто. А вдруг он Гребенкина? - Если бы не рисковал, то не построил бы ничего. В зал пресс-конференций вошла делегация, состоящая из Владимира Скалова, двух инвесторов и их юристов. Люди поприветствовали друг руга, обменялись деловыми рукопожатиями, сели в кресла. Сегодня игрался последний аккорд в решении участи инвестиционных вложений от фондов. И первый в проекте «Русская зима». - Начнем. Нам осталось подписать бумаги. Давайте посмотрим промо-ролик и, если ни у кого не возникнет вопросов, подпишем договор, - произнес Алексей, обводя собравшихся недовольным взглядом. Зал погрузился в полумрак, на экран вывели мини-фильм о крупном в Сибири парке развлечений для детей и взрослых. Предполагалось, он даст приток туризма в город и, по мнению экспертов, увеличит его минимум в три раза. Город получит новый вектор развития и точку притяжения. Алексей думал о словах Снежаны, о том, что лежит в ее кожаной папке. Возможно, он найдет Ника, сейчас, когда он близок к тому, чтобы снести все на Казачьей слободе. Он возведет что-то новое на месте, полном страхов, кошмарных мучительных воспоминаний и обид. На месте, где не будет больше детских рыданий, а только смех и радость. Столько лет поисков, архивов, ложных встреч. И шанс. Шанс на воссоединение семьи. Ник молод, всего несколько лет, как закончил университет, если закончил. Возможно, у него есть дети. А возможно он, как Владимир, женится довольно поздно или вообще не женился, как Алексей. С Владимиром у них общие отцы, а с Ником нет. Оставалось скрестить пальцы и ожидать окончания встречи. Быстрее бы все прояснилось. Вспыхнул свет, возвращая его в зал. Присутствующие инвесторы открыли рекламные буклеты. - Подобного объекта нет ни на территории Сибири, ни на Урале, ни на Дальнем Востоке. Город привлечет дополнительные средства в бюджет, получит якорь для туризма, а наши капиталовложения будут возвращены по прогнозам в течение двенадцати лет. После этого парк целиком выйдет на стопроцентную окупаемость, - резюмировал Алексей, зная, что на самом верху решения приняты и осталось поставить подписи. - Известно, у вас окончательно не оформлены права на все земельные участки, которые указаны в презентации. Они являются культурным наследием города. Как вы обойдете препятствия? Слова принадлежали одному из директоров городского фонда развития строительства. Алексей раздраженно посмотрел на младшего брата. И кто бы мог подкинуть информацию инвесторам в последний момент? Тот, кто не хотел застройки в этом месте. - Так же, как обходили, когда строили метромост, - в его голосе появились стальные нотки. - Сколько у вас имеется в собственности? - Восемьдесят процентов. Некоторые собственники колеблются, не хотят продавать. Думаю, договоримся в течение месяца-двух. Казачья слобода – лакомый кусочек. Хотя это ближе к Новослободскому форштадту и к улицам Омской и Мичурина. Местные сети требуют реконструкции, мы уверены, город не откажется от такого вложения и сложностей там мы не предвидим. К тому же ветхие дома не подлежат реконструкции, - продолжил Алексей. – Вы ознакомились с отчетами оценщиков и экспертов по всем конструкциям. Их легче убрать, чем восстанавливать. Мужчины закивали, стали доставать дорогие ручки. Поставили подписи. По залу расплескалось ожидаемое снижение напряжения. После секретарь увела их в юридический отдел, оставив Скаловых и Снежану наедине. Много лет назад они жили в одном доме. Самые счастливые мгновения из детства, что мог припомнить Алексей. Год съема квартиры в обветшалой четырехэтажке, где напротив, по соседству жили военные, родители Снежаны, и ее бабушка. Алексей не знал до этого, что можно жить так. Что в мире есть семьи, где на ночь читают сказки. Детей ласкают, как котят. Детские воспоминания, смешанные со спокойствием чистого дома Снежаны и ее бабушка в самошитом переднике с оборками, они были самыми наилучшими и дорогими сердцу. - Не томи, - Владимир развалился в кресле и сверлил взглядом то Снежану, то папку. – Уже пять, темнеет. Я обещал быть дома вовремя. - Кейт ждет? Алексей завидовал счастью брата. - Тебя она тоже ждет, - улыбнулся тот. – Сегодня пятница, семейный ужин, не забыл? Алексей усмехнулся. - Не забыл, но меня не будет. Кейт ввела пятничные ужины в тот момент, как узнала о Елене. Чтобы познакомиться поближе с Леночкой, как называли ее все, кроме Кейт и Снежаны. Прекрасная девушка. Породистая, заботливая, покладистая, но на этом ее положительные качества в глазах невестки заканчивались, как только Кейт осознала, что Леночка очень хочет стать госпожой Скаловой и даже репетирует свадебную церемонию. А вот ее деверь не желает жениться, да и вообще обременять себя какими-либо обязанностями, помимо постельных. - Кейт как раз сегодня намерена рассказать о твоих шестерых оболтусах. Лицо Алексея вытянулось на секунду, а затем приобрело прежнее спокойное выражение. - Я не против. Владимир хохотнул. - Представляю, какой будет удар, когда она узнает. Ты многодетный отец! Хочешь, я запишу на видео? Выложим на ютуб. - Спасибо. Я потом тоже запишу, как ты подгузники меняешь. Узнают, какие стоны умеет издавать заместитель президента. - Сексуальные… Снежана смотрела на них и думала, какие они в душе мальчишки. - Ладно. Я, кажется, его нашла, - сообщила она с трепетным выдохом, мгновенно прервав обмен вежливостями. Оба брата подались вперед, наблюдая, как она открывает папку и достает фотографии. - Макс Гиванов. Уверена, это он. С фотографии на братьев смотрел приятный шатен с яркими глазами. Совсем молодой парень. - Из-за множества усыновлений он попал в нынешнюю семью только в четыре года. И не поверите, он пожил в Москве, Сочи, в Якутии и только потом осел. И где? Здесь, в Омске. - Лицо знакомое, - Владимир попытался вспомнить, где его видел. - Я его видел, - согласился Алексей, пытаясь найти что-то схожее между ними, но не находил. - Конечно, видели. Он работает на вас, - сообщила Снежана. – Поверить не могу, но в жизни бывает так. Он закончил университет в этом году. И работает с вами два месяца, на испытательном сроке. - Сразу не поступил? – Алексей взял в руки анкетные данные. - Семья с очень средним достатком. Родители живут в деревне. Мать доярка, отец комбайнер. Парень мог учиться только на бесплатном факультете. У него отличные характеристики. В деревнях с образованием не сильно. - Красный диплом, м-м-м. У меня синий, - Владимир отложил фотографию и довольный улыбнулся. - И техникума, - заметила, улыбнувшись, Снежана. - Туше. – Это точно он? – Думаю, он. Мы взяли образцы ДНК при медосмотре. Ждем результатов. - Что будем делать? - Присмотримся к нему, пусть привыкнет. А затем скажем, - предложил Алексей, не сводя глаз со снимка. – Как показал опыт, лучше такие новости сообщать после некоторого знакомства. И давайте его привлечем к проверке утечки данных по проекту. А там, глядишь, подружимся. Всем троим припомнилось, как Владимир воспринял новости о поисках Алексея. И если Макс ничего не помнил, ему был год, когда их всех отправили в детский дом, то Владимир не забыл. Помнил и не хотел встречаться. Требовалось время, чтобы принять такое. Требовались силы, чтобы заглянуть в глаза прошлому. Такому, где ты слаб, бессилен и от тебя ничего не зависит. А все, что ты можешь – чувствовать боль и горечь разочарования. - Раз затронули семейную историю, может обсудим Слободу? – предложил Владимир. Вопрос стоял уже несколько месяцев глухой стеной между ними. - Нет, - Алексей встал. – У меня дела. Тема Слободы не обсуждается. Он вышел, оставив их вдвоем. - Может быть, он и не сможет ее никогда простить. Может, стоит принять это его решение? - Снежана расстроенно вздохнула и безропотно посмотрела на Владимира. - Нет, - покачал тот головой. – Если он снесет Слободу, это сделает его несчастным до конца жизни. Нужно пробовать снова. И если нужно снова. Поэтому тормози все процессы. - Мы рискуем испортить отношения с ним, не находишь? Он нам этого не простит, - заметила она. - Рискуем. Но если снесет, он себя будет ненавидеть до конца жизни.