Меркурий. Собери мой разум воедино

Густая тишина затопила весь город. Из окна Оле виден кусочек двора с фонарем, под которым стоит лавочка. Позади нее, за невысоким деревянным заборчиком, лежит большое колесо из-под камаза, полное песка. Немного дальше расположилась маленькая железная горка. Сейчас все скрыто мраком, но девушка точно знает, что они там, спят, как и положено ночью детским качелям.   За 22 года Оля выучила здесь все, и может обойти весь дом и двор с закрытыми глазами — ведь она выросла здесь.   Поддавшись порыву, девушка открывает окно и вдыхает прохладный весенний воздух. Пахнет цветущей вишней и жасмином. Порывистый ветер качает качели, от чего они скрипят, ругаясь, что им не дают покоя.   Оля напряженно вглядываться в темноту, словно силясь рассмотреть что-то. Холодок пробегает по сердцу, когда тьма возле горки кажется немного гуще, чем везде. Но вдруг майский жук с размаху шмякается девушке в нос. Она дергает головой и со стуком закрывает окно. Хватит, насмотрелась. А густая тьма, пошевелилась, отделилась от дерева с бутонами каштана, которые скоро расцветут, и потопала в сторону выхода. Но Оля этого уже не видит.   Утро следующего дня приносит новые волнения. Высокая стройная блондинка подводит стрелки и наносит тушь. Светлая блузка с небольшим v-образным вырезом, юбка-карандаш и черные туфли-лодочки.   Оля накидывает пальто и последний раз придирчиво окидывает взглядом себя в большое, во весь рост, зеркало. Хорошо.   Замок удается закрыть не сразу: от мандража подрагивают руки. Сегодня Оля идет проходить интернатуру в местный психдиспансер. Работа опасная, но благородная — лечить израненные души, склеивать поломанных людей, давать им надежду на будущее.   Стать психиатром Оля не мечтала. Но любила слушать людей и видеть в них хорошее. Если просмотреть историю браузера, можно увидеть список всевозможных психологических триллеров и документальных фильмов по психологии. Подавала документы 5 лет назад девушка сразу в нескольких направлениях, на удачу. Она назвала это "Олиной рулеткой" — куда получится пройти, пусть укажет Судьба.   Сегодня же юный интерн наконец приступает ко второму этапу в достижении цели. Практика.   Прозрачные евродвери разъезжаются перед Олей, стоит ей подойти. Девушка не была здесь раньше. Об этом месте договаривался папа, позже поставив ее перед известностью. Но дочь не фыкала — девушка понимала, как это трудно, ведь группа почти вся уехала в Николаев, а ей повезло остаться в Кривом Роге.   Около входа Оля оставила куртку в гардеробе, получив взамен халат, брюки и балетки. Вся униформа голубого цвета. На голову интерну милая девушка-гардеробщица Аня вручила колпак в тон форме.   Ровно в восемь Оля уже стоит в холле на втором этаже возле кабинета главврача. Рядом с ней еще два таких же будущих мозгоправа. Один из них Никита — высокий, как и она, метра два роста. Худой, в очках с круглой оправой. И с россыпью веснушек на носу. Карие глаза лучаться смешинками.   Вторая — Лена. С рыжими кудрями, белоснежной кожей и серыми глазами. Руки зябко прячет в карманы, подпрыгивая на носочках от нетерпения. Она ниже Оли и Никиты на целую голову.   — Всем привет. Парочка вяло отозвалась, продолжая втыкать в открытое окно, откуда дул холодный, не по сезону, ветер.   Дверь распахнулась и вышел маленький круглый седой доктор в белом халате и белом высоком колпаке.   — Все собрались? — он окинул внимательно ребят. — Ну и отлично, начнем. Меня зовут Роман Георгиевич, я буду проводить у вас интернатуру. Со мной, если не сбежите раньше, вы проведение два года, после чего самого достойного, если таков будет, я назначу на свою должность, так как я ухожу на пенсию. Остальным предоставлю рекомендации и направления в хорошие места.   Работать будем в следующем графике. Первые полгода каждый день будем проводить все вместе с восьми утра до восьми вечера с понедельника по пятницу. Штрафники выходят и по выходным. Вторые полгода я вас разделю и вы будете работать по сменам день-ночь. То есть, днем со мной, ночью с дежурной медсестрой. Третье полугодие у каждого будет по три своих пациента, и я смогу составлять рекомендации и смотреть на ваши успехи.   Последние 6 месяцев я буду лишь наблюдать, а все пациенты будут в вашем распоряжении.   На этой распечатке, — доктор протянул каждому по файлу, — правила безопасности и договора, которые вы должны внимательно прочесть и подписать. Всем все ясно?   — А доступ к лекарствам когда будет? — блеснул зубами Никита.   — А тебе уже прямо сейчас нужно? — Роман Георгиевич ответил в тон ему.   — Ну, почему же, можно завтра.   — Ребята, с лекарствами я вас познакомлю, но самостоятельный доступ будет только через год, когда у вас появятся свои пациенты. А сейчас пройдите, я познакомлю вас с Аней, вы ее уже видели, она проведет для вас экскурсию по больнице.   — А где сейчас все больные? — робко поинтересовалась Лена.   — Сейчас они завтракают.   Группа интернов во главе с Аней поплелись по двухэтажному зданию смотреть будущее место работы.   Второй этаж делиться на два крыла. В левом лежат буйные, он защищен решеткой и каждая палата закрыта железной дверью. В глубине коридора располагаеться карцер, куда помещают непослушных, чтобы наказать. Там холодно, пусто, и все стены и пол обиты мягким покрытием. Сейчас он пуст.   В правом крыле — тихие. Здесь атмосфера подружелюбнее. Пациентов не закрывают на замок. Да и дверь деревянная.   В глубине коридора — комната отдыха. Сейчас она пустая, но уборщица поливает цветы и протирает пыль. Все вазоны стоят высоко. Оля про себя отметила, что ее любимых кактусов нет. Справа от входа висит большой экран. Напротив него стоят стулья в два ряда. Позади них, слева от входа, вмонтирован в стену закрытый аквариум. Возле него — два дивана с креслами. Возле огромного панорамного окна, напротив входа, стоит стеллаж с полками. На них разные поделки, видимо, работы пациентов.   — Когда больные отдыхают, здесь всегда дежурит медсестра, — рассказывает Аня. — Оставлять их одних опасно.   —Так они же тихие? — удивилась Лена.   Аня хмыкнула.   — Ага, тихие. Но могут вазон съесть. Или поламать выставку других пациентов. Кстати, свои работы больные часто дарят клинике, иногда это приносит неплохой доход на аукционе.   — Аукционе? — у Никиты загорелись глаза.   — Да. Вот часто здесь бывают люди искусства. В глубокой депрессии, вызванной творческим кризисом. Или на лечении от разного вида зависимостей. Здесь они снова приходят в себя, и их снова посещает муза. Мы им предоставляем материалы, а они дарят нам работы. Этим часто оплачивают пребывание здесь. Подход к таким пациентам у доктора индивидуальный.   Столовая располагается около выхода из левого крыла. Аня объяснила, что буйным носят обеды в палаты, чтобы не провоцировать приступы у тихих.   — А как же ванная, туалет? Где они? — спросила Оля.   — Каждая палата имеет свою туалетную комнату. Но ванных нет, только душевые. Чтоб не утонули, — объясняет Аня. Группа понимающе загудела.   В это время Оля встретилась глазами с молодым парнем, лицо которого кажется смутно знакомым. У него черные, как смола, волосы до подбородка и такие же темные глаза. Прямой нос и пухлые губы с дырочкой от пирсинга. Простая бобка и джинсы не скрывают натренированное тело. Его можно назвать красавчиком, вот только взгляд... Холодный, колючий, презрительный.   — Кто это? — вопрос слетает раньше, чем девушка успевает подумать. Никита пошло ухмыльнулся, а Лена сделала вид, будто тот красавчик ее не заинтересовал.   — Это Меркурий. Он здесь частый гость.   — Кто?   — Да ладно! Он до сих пор в топе, не слышали?   Аня напела известную песню, которую несколько недель крутят по всем радиостанциям.   — Да ладно?! Не может... Это, он от  наркоты здесь, или депрессуха? — Никита снова попытался выведать полезную для себя информацию.   — Хочу напомнить о неразглашении. Вы не имеете права ни с кем обсуждать все и всех, что увидите или услышите в этих стенах. В противном случае, будете платить неустойку. Там сумма с пятью нулями в долларах, не советую.   Все замолчали, а Оля повела плечами, пытаясь согнать мурашек со спины. Оглянувшись, девушка успела увидеть мелькнувший капюшон в глубине коридора.