Ольгино море

Глава 12: Урок Самоценности

Шрам на запястье пульсировал в такт ударам волн о бретонский гранит. Ольга не стирала соль, прилипшую к коже. Пусть горит. Это был хороший огонь. Очищающий.

Она стояла на краю прибоя, шифоновая юбка хлестала по сапогам, ветер свистел в ушах, но внутри царила странная, кристальная тишина. Как после бури. Поток яростных, токсичных, ослепительных воспоминаний схлынул, оставив на берегу сознания не обломки, а… ясность. Горькую. Тяжелую. Бесценную.

«Это был урок, – подумала она, глядя на пену, разбегавшуюся по мокрому песку. – Горький. Кровавый. Но необходимый».

Слова складывались сами, будто их высекал на камне невидимый резец ее пережитого опыта:

«Урок в том, что нельзя делать другого человека солнцем своей вселенной. Растворяться в нем без остатка, как краска в скипидаре. Тушить свой свет, чтобы ярче горел его».

Образ Андрея встал перед глазами – не пьяным чудовищем на сухумском пляже, а титаном у мольберта, заворожившим ее своей яростью и талантом. Она отдала ему все: время, силы, деньги, душу. Стала тенью, подмастерьем, жилеткой, топливом для его костра. И чуть не сгорела дотла.

«Урок в том, что «спасение» другого – тщетно, если он не хочет спасаться. Не хочет завязывать с демонами. Не видит пропасти под ногами. Ты протягиваешь руку – он бьет по ней. Ты кричишь «берегись!» – он смеется и прыгает вниз, увлекая тебя за собой».

Она вспомнила свои бесконечные попытки вытащить его: спрятать бутылки, уговорить поесть, найти «нормальную» работу, угодить, успокоить, спасти. Сизифов труд. Его демоны были сильнее. Его пропасть – его выбор.

«И главное – урок в том, что нельзя забывать о себе. Никогда. Даже в огне самой безумной страсти. Даже когда кажется, что любовь – это сгореть дотла».

Она сжимала запястье, чувствуя под пальцами гладкий рубец. Теперь она понимала: сила, позволившая ей уйти тогда из мастерской, сбросить портрет в мусорный бак, захлопнуть калитку – та же самая сила, что держит ее сейчас на этом ветреном берегу, лицом к Атлантике. Та сила, что не дала сломаться после смерти Жерара. Эта сила родилась не вопреки Андрею, а благодаря ему. В горниле их безумной любви закалилась ее воля.

Отношения с ним научили ее ценить собственные границы – то, чего не было с наивным Сашей. Научили распознавать яд под сладкой маской страсти, ложь под криками «навсегда!», разрушение под видом «освобождения». Он был тиглем, в котором выплавилось ее умение говорить «нет». Ее право – быть первой для самой себя.

Она провела пальцем по шраму – нежно, без прежней боли. Теперь это был не символ унижения, а подтверждение пройденного пути. Карта с надписью: «Здесь я выжила. Здесь я выбрала себя».

Ольга подняла взгляд на бурлящее море. Оно не успокоилось. Волны все так же с грохотом бились о скалы, вздымая фонтаны белой пены. Но теперь она видела в этом не ярость, не угрозу. Она видела родственную стойкость. Море стояло на своем, непримиримое, верное своей природе. Как и она.

«Не вызов, – подумала она, и слабая, почти невидимая улыбка тронула ее губы. – Признание».

Они были из одного металла. Выкованы бурями. Испытаны на прочность. И научились выстаивать. Не благодаря кому-то. Вопреки.

Она отпустила запястье. Шрам скрылся под рукавом свитера, став невидимым, но не исчезнув. Он был внутри. Часть ее брони. Часть ее силы. Часть той самоценности, которую она выстрадала в огне любви к Андрею и оплатила шрамом на запястье и шрамом на душе.

Урок усвоен. Дорого. Навсегда.

Ольга вдохнула полной грудью колючий, соленый воздух Бретани. Ветер пытался сбить ее с ног, но она лишь крепче вжала каблуки сапог в песок. Она знала свою цену. И ничто – ни прошлое, ни одиночество, ни свинцовые волны Атлантики – не могло эту цену уменьшить.

Море ревело. Она стояла. Молча. Непокоренная. Цельная. Свободная.