Она моя месть...или любовь?

Глава 4

Яна.

Он ушёл, а я хожу по комнате в волнении.

Игра.

Для него это чёртова игра, и он будет забавляться, сколько влезет. Сколько хочется. Пока не надоест.

Когда за дверью снова послышались шаги, я уже знала — не он, а одежда.

Открыла дверь та самая служанка. В руках коробка с одеждой.

— Господин велел переодеться, — говорит она и, не глядя, ставит на кровать.

Господин?!

Лучше бы называли его Дьявол, это ему больше подходит.

Ведь я в аду.

Я не сразу подхожу.

Буравлю её взглядом, оттягиваю момент.

Выдыхаю и снимаю крышку.

Красное платье.

Облегающее, дорогое, почти строгое, с глубоким вырезом на спине.

Украшение — цепочка на ключицу. Прямо туда, где моё родимое пятно в форме звезды.

Он помнит!?

Было время, когда Вадим целовал это пятно, будто оно принадлежало только ему.

«Моя звёздочка», — шептал, крепко прижимая меня к себе.

Боже, сколько воспоминаний, а вечер ещё даже не начался.

Стою над кроватью и смотрю на одежду.

Желание выкинуть всё в окно, но здравый смысл побеждает.

Бунт — точно не спасение. Нужно идти и не злить ещё больше. В гневе он очень опасный.

Одеваюсь с таким лицом, будто пиявок собственноручно вешаю на себя. И, не глядя в зеркало, выхожу из комнаты.

Не хочу видеть ту, которая сама идёт к Громову.

Вхожу в столовую под сопровождением, а он уже ждёт.

Сидит в полумраке, откинувшись на спинку кожаного стула с подлокотниками.

На столе — два бокала красного вина, пар от блюд и тишина, давящая и пугающая.

Смотрит на меня, смакуя мою неловкость. Холодно, сосредоточенно, взглядом хищника. Раньше такого взгляда у него не было, во всяком случае, на меня так раньше не смотрел.

Сидит точно как хозяин. Спина у него прямая, подбородок чуть приподнят.

Да он и есть хозяин, хозяин ситуации.

Я в его владениях целиком и полностью.

На нём всё та же чёрная рубашка, подчёркивающая широкие плечи и руки.

На запястье — часы с массивным золотым корпусом.

Волосы стали чуть длиннее, небрежно уложены.

Щетина. Суровые скулы.

И тот самый взгляд ледяных, голубых глаз, от которого когда-то теряла дар речи.

— Садись, — тон вроде бы спокойный, но расслабляться нельзя.

Я молча опускаюсь на стул напротив, стараясь не выдать, как колотится сердце.

Мне хочется быть спокойной, гордой, холодной. Но в его присутствии и под его взглядом быть спокойной почти невозможно.

— Ужин не кусается, — усмехается, наблюдая за мной.

— И здесь что-то намешано? Не голодна!

Смотрю ему в глаза и не убираю взгляда.

— Дерзость? Ненадолго! — также смотрит в меня.

Я ничего не отвечаю.

В груди растёт злость.

Тихая. Женская. Упёртая.

Вадим продолжает смотреть. Ждёт, когда я сломаюсь и опущу глаза, поддамся страху.

Но я смотрю в ответ.

Не сдамся так просто в такой мелочи.

— Я здесь надолго? — тишина раздражает, и я её нарушаю.

— Месяц. У твоего муженька месяц на погашение процентов. Это больше, чем я всегда даю, — потом бросает с ухмылкой, — можешь поблагодарить меня поцелуем.

Он откидывается на спинку, положив руку на подлокотник.

В его движениях сила, не показная, а та, что чувствуется на уровне инстинктов.

Вадим — опасный мужчина и прекрасно осознаёт, что я это вижу.

— Жду, а я не люблю ждать. Целуй, Яна.

Смотрю на него и понимаю, что выбора нет, но целовать его не хочу.

— Не буду. То, что меня продали, — это незаконно.

— О, милая, — его голос стал мягче, почти насмешливым, — если бы ты знала, сколько вещей в моей жизни незаконны, то не удивлялась бы такой мелочи, как приобретение тебя.

Он встаёт, направился ко мне, и во взгляде читается, что он привык брать, если хочет.

Подходит вплотную и наклоняется слишком близко к моему лицу.

— Яна, мои приказы выполнять беспрекословно! — цедит каждое слово. — Вставай, — громко говорит.

Я медлю. И он резко дёргает за руку, поднимая с кресла.

От страха коленки начинают дрожать.

— Ты получишь наказание, — строго говорит.

И прежде чем я сообразила, что происходит, он уже придавливает меня к столу, поставив раком.

— Отпусти, — испуганно говорю и пытаюсь оттолкнуть.

— Не серди ещё больше, а то трахну прямо здесь. Не дёргайся, — повышает голос, и я застываю от угрозы.

Платье задирает оголяя мои ягодицы, крепко фиксируя рукой моё тело к столу.

Как же это унизительно.

Поворачиваю голову в его сторону и гневно смотрю на него, а он улыбается, глядя на меня. Проводит горячей рукой по ягодице, нежно прикасаясь, и тело начинает дрожать.

— Помнишь? — довольно спрашивает. — Всё помнишь, — тут же отвечает.

Помню, но молчу.

Знаю, что сейчас будет.

Секунда — и громкий шлепок по ягодице. По телу жар от боли и... возбуждения.

Я помню его наказание и то, что после него происходило, тоже помню.

Следом прилетает второй и третий.

Громко выдыхаю от боли.

Я сесть не смогу — там будет огромный синяк.

Нежно поглаживает, разгоняя волны жара. Мне больно, ягодица горит огнём, слёзы вот-вот потекут.

Он бьёт слишком сильно.

— Хватит, — тихо говорю.

— Этого мало, Яна. Пять раз за неповиновение.

Ещё удар — и слетает стон от боли.

— Твоя кожа всё так же не любит грубость? — шепчет в самое ухо.

Мурашки по телу от его дыхания — тяжёлого, горячего. Губы дотрагиваются возле уха, оставляя поцелуй.

— Не слышу ответ, Яна, — и ещё шлепок.

— Мм... — слетает стон, и я глотаю слёзы, быстро вытирая, чтобы он не видел.

— Не любит, — сквозь стиснутые зубы говорю.

— Ты запомнила, как себя вести нужно? — снова голос возле уха.

— Запомнила, Вадим, — шиплю сердито.

— Злость? — довольно спрашивает. — Прекрасно.

Сжимает ягодицу до боли.

— Отпусти! — в душе ураган эмоций и ощущений.

Хочу уйти в комнату как можно быстрее. Подальше от него.

— Ты мне приказывать не будешь! — прикусывает мочку до лёгкой боли.

Трусики отодвигаются, и пальцы медленно проскальзывают внутрь меня, где жарко, мокро, и всё пульсирует.

Смех наполняет комнату — довольный, весёлый.

— Да ты потекла, детка.

Хочется уже расплакаться в голос, но молчу. Вцепившись в стол до боли в пальцах, молчу.

А он продолжает.

Пальцы двигаются во мне медленно, поглаживая внутри.

— Мне нравится, как ты дрожишь. Уже не от страха?

Пауза.

— Не слышу стона, Яна, — ускоряет движение пальцев.

Дышу тяжело, всё горит, и сжимаются мышцы. Мокрая настолько, что ощущаю, как течёт по ноге. Вот-вот слетит стон.

Он грубо трахает меня пальцами, а тело отзывается. Оно помнит.

Коленки подкашиваются, по телу проходит ток. Понимаю, что сейчас получу оргазм.

— Стони! — кричит на меня.

Ещё один звонкий удар по ягодице — и он своего добился. Мой стон разлетелся по столовой, а вместе с этим и оргазм.

Тело содрогается, мышцы влагалища сильно сжимаются, и течёт по ногам.

— Умничка, кончила красиво, — дышит в ухо.

Пальцы не вытягивает, поглаживая внутри, и ноги подкашиваются ещё сильнее от тока по телу.

Прикусываю губу до крови, лишь бы только не стонать.

Вытягивает руку и размазывает смазку, останавливаясь на клиторе.

Надавливает, двигаясь по кругу, и я дёргаюсь от резкой волны жара и прошибающей насквозь дрожи.

— Всё так же реагируешь на меня, — довольно говорит.

Убирает пальцы и шлёпает по попе мокрой рукой, размазывая всё.

— Ощущаешь, как сильно ты меня испачкала своим желанием, Яна?

Сглатываю и молчу.

— Отвечай! Или трахну.

— Ощущаю, — выдавливаю из себя слово.

Целует в плечо, и платье скользит вниз.

Мой палач меня отпустил.