Когда мир рухнул, я обрела счастье

Глава 4: Убежище

Стук колёс о гравий отдавался в висках глухим гулом, будто кто-то бил кувалдой по бронированному стеклу. Виктория прикусила внутреннюю сторону щеки, пытаясь сосредоточиться на дороге, а не на липком страхе, обволакивающем сознание. Руки вцепились в руль так, что ногти впились в кожу, оставляя полумесяцы на ладонях. В зеркале заднего вида мелькали обрывки прошлого: разбитый дорожный знак с надписью «Спрингвуд 5 км», ржавый грузовик, из кабины которого свисала рука в синей куртке, детская коляска, перевёрнутая в кювете с игрушечным медвежонком, уткнувшимся мордой в грязь.

Бункер оказался за холмом, который они когда-то называли «Лысой горой» — здесь Эдриан пытался научить её стрелять из лука в их первую годовщину. Виктория припарковалась за валуном, поросшим мхом, и три минуты просто смотрела на стальную дверь, вмурованную в скалу. На ней красовалась табличка «Частная собственность. Вход воспрещён» с логотипом компании мужа — стилизованной ДНК-спиралью, обвивающей кинжал.

— Идиот, — прошептала она, вытирая пот со лба. — Весь мир — твоя частная собственность.

Сумка с припасами жгла плечо, будто наполнена раскалёнными углями. Виктория споткнулась о корень, и банка с фасолью выкатилась на землю. Наклоняясь, она заметила следы — чьи-то ботинки размером не меньше 45-го, свежие, отпечатавшиеся на влажной земле после последнего дождя. Сердце ёкнуло, посылая волну адреналина в подрагивающие пальцы. Нож уже был в руке, когда из-за скалы вышел мужчина в заляпанном кровью халате.

— Не двигайся! — её голос прозвучал хрипло, будто она сама была заражённой.

Человек поднял руки, медленно, как в замедленной съёмке. Солнечный луч упал на его лицо, и Виктория ахнула, узнавая черты, которые десять лет наблюдала на фотографиях в кабинете мужа.

— Райан? — лезвие дрогнуло. — Райан Кроуфорд?

Он кивнул, поправив очки с треснувшей линзой. Его взгляд скользнул по её окровавленному рукаву, сумке с торчащим дулом пистолета, дрожащим коленям.

— Виктория Блэквуд, — произнёс он, и в его голосе не было удивления. — Эдриан говорил, ты выживешь.

Они стояли в пяти шагах друг от друга, разделённые грудой камней и годами невысказанных слов. Ветер принёс запах гари с юга — возможно, горел лес, а может, очередной город превращался в погребальный костёр. Райан первым нарушил тишину, ковыльнув к двери. Его левая нога волочилась, оставляя на земле борозду.

— Код от замка — день вашей свадьбы, — бросил он через плечо. — Он не менял его, даже когда… — голос сорвался, будто споткнулся о невидимое препятствие.

Виктория машинально набрала 210913. Механизм щёлкнул с одобрением преданного пса. Внутри пахло стерильностью и тоской — белые стены, металлические стеллажи с консервами, генератор, гудящий похоронный марш. Она обернулась, чтобы что-то сказать, но Райан уже закрывал дверь, поворачивая массивный рычаг.

— Ты… — она попыталась поймать его взгляд. — Ты знал. О вирусе. О его планах.

Он снял очки, протерев их краем грязного халата. В углу комнаты замигал экран монитора — камеры наблюдения показывали периметр. На одном из них мелькнула тень, слишком большая для человека.

— Эдриан был гением, — начал Райан, разворачивая консерву с персиками. — Но гении часто путают жертвенность с эгоизмом. — Он отломил кусок мякоти, и сок стёк по пальцам, напоминая кровь. — Он умолял меня молчать. Говорил, что создаёт лекарство.

Виктория швырнула сумку на стол. Аптечка, пачки патронов, фонарик — всё это рассыпалось с грохотом, эхом отозвавшимся в пустом дуле вентиляции.

— Лекарство? — её смех прозвучал как скрип ржавых петель. — Посмотри вокруг! Это его лекарство!

Райан отодвинул стул, и металл заскрежетал по бетону. Он подошёл вплотную, и она впервые разглядела шрам — неровную полосу от виска до подбородка, будто кто-то пытался разрезать его лицо на части.

— Он умирал, Виктория. Рак съедал его изнутри быстрее, чем ты съедала свою ненависть. — Его дыхание пахло мятной жвачкой и горечью. — Каждый образец вируса он сначала тестировал на себе. Думал, что мутации помогут…

— Не защищай его! — она ударила кулаком по стене, и боль принесла странное облегчение. — Он уничтожил всё!

— Нет. — Райан схватил её за запястье, и его пальцы оказались удивительно тёплыми. — Это сделали мы. Вместе. — Он потянул её к монитору, где в инфракрасном режиме ползали красно-жёлтые пятна. — Вирус был побочным продуктом. Мы искали способ перезапускать клетки. Создать вечную жизнь для тех, кому остались недели.

Виктория вырвала руку. На экране одно из пятен подняло голову, и она поклялась бы, что оно смотрело прямо в камеру.

— Где остальные? — она оглядела помещение. — В таком бункере должны быть…

— Мёртвы. — Он сел на кровать, снимая окровавленные кроссовки. — Группа из восьми человек. Лидер — бывший военный — хотел сделать меня «донором» для опытов. Думал, моя кровь содержит антитела. — Райан закатал рукав, показав следы от уколов. — Эдриан оставил здесь дневники. Они нашли их раньше меня.

Она опустилась на пол, прислонившись к холодной стене. Генератор гудёл, как сердце механического зверя. Райан протянул ей бутылку воды, и их пальцы соприкоснулись на долю секунды.

— Почему ты остался? — спросила она, глотая тёплую жидкость. — Мог бежать. Спрятаться.

Он улыбнулся впервые за их встречу, и это изменило его лицо — сделало моложе, ближе к тому парню с фотографий, который обнимал Эдриана на выпускном.

— Ждал тебя. — Он достал из кармана смятый конверт. — Он оставил письмо. Для тебя. Просил передать, если…

Виктория выхватила конверт. Почерк мужа, дрожащий, как в последние дни. Всего три строчки: «Прости за ложь. Любил только тебя. Если читаешь это — Райан знает, как закончить».

Слёзы упали на бумагу, размывая синие чернила в абстрактные кляксы. Райан осторожно взял письмо, свернул его и положил обратно в конверт.

— Он не хотел, чтобы ты видел его слабым. — Голос Райана звучал приглушённо, будто через слой ваты. — Говорил, что лучше пусть ты ненавидишь живого, чем жалеешь мёртвого.

Она засмеялась, и звук получился горьким, как полынь.

— А ты? Что ты хотел?

Он замер, его пальцы сжали край матраса, пока костяшки не побелели.

— Сказать правду. Ещё тогда, когда вы поженились. Когда понял, что он лжёт тебе каждый день, притворяясь счастливым. — Райан встал, подошёл к стеллажу с оружием. — Но я дал слово. Другу.

Ночь опустилась за иллюминаторами, окрасив мир в синевато-чёрные тона. Виктория разбирала припасы, раскладывая консервы по датам. Райан чистил пистолет, его движения были точными, выверенными — руки хирурга, не дрогнувшие даже в аду.

— Что значит «закончить»? — она спросила, не оборачиваясь. — В письме. «Райан знает, как закончить».

Молчание затянулось. Где-то за дверью завыл ветер, подражая крикам заражённых.

— Вакцина, — наконец произнёс он. — Она требует исходный материал. Вирус в чистом виде. — Он повернулся, и в его руке блеснула ампула с чёрной жидкостью. — Эдриан спрятал последний образец здесь. В системе отопления.

Виктория вскочила, опрокинув банку с горохом. Зелёные шарики рассыпались по полу, подпрыгивая, как картечь.

— Ты сумасшедший! Это же…

— Наш шанс, — перебил он. — Чтобы всё это имело смысл. Его смерть. Их смерти. — Он указал на монитор, где тени сновали у входа. — Я должен отвезти образец в «Зону 47». Там лаборатория, способная…

— Нет! — она схватила его за плечи, тряся так, что очки съехали на кончик носа. — Ты видел, что он сделал! Мы сожжём эту дрянь здесь и сейчас!

Райан мягко освободился, поправив очки. В его взгляде была усталость столетия.

— Тогда он умрёт впустую. И мы тоже.

Они стояли лицом к лицу, дыша одним воздухом, пропитанным страхом и консервами. Виктория первой отвела взгляд, к её собственному удивлению.

— Почему ты? — прошептала она. — Почему не я?

Он рассмеялся, и это звучало неожиданно тепло.

— Потому что ты единственное, что осталось у него настоящего. — Он положил ампулу в сейф, щёлкнув замком. — А я… я всего лишь тень, которая слишком долго молчала.

Сирена внезапно взвыла, заливая комнату красным светом. На экране одно из пятен билось в дверь, и теперь Виктория разглядела его чётче — бывший человек с вывернутыми суставами, его челюсть отвисла, обнажая ряды острых, как иглы, зубов.

Райан взял ружьё со стены, щёлкнул затвором.

— Добро пожаловать в убежище, Виктория. — Он бросил ей спальный мешок. — Утро вечера мудренее. Если, конечно, мы доживём.

Она наблюдала, как он ставит ловушки у вентиляции — руки движутся уверенно, будто повторяют заученный танец. Вопрос висел в воздухе, тяжёлый, как ртуть: «Сколько ты уже здесь? Сколько раз слышал, как они бьются в двери?»

Ответ пришёл сам, когда она разворачивала спальник. На стене, заклеенной картами, красовались зарубки — тридцать четыре чёрточки, аккуратные, как на тюремной стене.

Виктория прижалась лбом к холодному металлу стены, слушая, как Райан напевает что-то под нос. Мелодия показалась знакомой — возможно, это играла группа на их свадьбе, в тот момент, когда Эдриан разбил бокал, целуя её.

Снаружи что-то грохнуло, и сирена взвыла снова. Райан крикнул что-то, но слова утонули в рёве. Она схватила нож, почувствовав, как страх превращается в ярость — острую, живую, настоящую.

Дверь затряслась, и Виктория поняла: убежище перестало быть таковым.