Декаданс - это непросто

Часть первая. Месяц Даниэля. Эпизод третий

***

Двумя днями ранее

Жёлтый облезлый паркет в комнате Алисы раскалился от жара; весь июнь шли дожди, но в начале июля, стоило Даниэлю вернуться – воцарился удушающий зной. «Прямиком из ада», действительно. Густой золотой свет полз по полу, по стенам с бледно-зелёными размытыми цветами (эти обои раздражали Алису, но руки всё не доходили сделать ремонт), по книгам, шторам со зловещим лесом, статуэткам сов – и Даниэлю, который возлежал на диване среди подушек, как падишах. Сначала они втроем – Алиса, Даниэль и Хельга – цивилизованно сидели на кухне и пили вино, – но в какой-то момент Даниэль перешёл в комнату – и просто улегся на диван, непринужденно, словно у себя дома. Алису это почему-то очень смутило: перед глазами сразу пронеслась куча сцен, когда он точно так же лежал или полулежал в её съёмном уголке на Королевском проспекте – а она всегда сидела напротив, и они разговаривали. То же негласное правило соблюдалось и на Севильской улице – в те адские недели, что она прожила у него после разрыва контракта: она сидела на ступеньках лестницы в его двухуровневой студии, ютясь, как птица на жердочке – а он лежал на втором этаже. Даже плед был тот же самый. И он пах точно так же. И точно так же подгибал ногу, ерошил пятерней волосы, подкладывал под голову её круглую игрушечную сову…

Черт, всё это и правда происходит? Она точно не сумасшедшая?

– Надо нам снять на Севильской улице, дом шестнадцать, да, леди Райт? – вкрадчиво улыбаясь, вдруг сказал Даниэль; Алиса вспыхнула. Хельга в недоумении переводила взгляд с него на неё и обратно. – И тебя позвать в гости! Ахахахах!

Какой очаровательный беспечный с****м. Хотя – он, конечно же, не специально.

– Ну, туда я к вам в гости точно не пойду, – выдавила она. – Хочешь, чтобы у меня случился нервный срыв?

– Ты придешь! – заверил он – не с вопросом, а утвердительно. – Охх, малыши мои, я так рад, что вас наконец познакомил, вы бы знали!..

Хельга польщённо хихикнула. Она была совсем не такой, какой её успела представить себе Алиса. Маленькая, худенькая, смуглая, как мальчик-цыганёнок, с коротким каре и острым носиком – Хельге было двадцать, но выглядела она на четырнадцать. Грубоватая, задиристая, как воробей; громко смеется, матерится через слово, каждый час бегает курить, смотрит на Даниэля с благоговейным восхищением – как на отца, старшего брата и кумира из любимой группы одновременно; с пугающей точностью повторяет за ним все словечки, интонации и повадки. Верный фамильяр.

– Ну где там этот курьер? Заблудился, по ходу, малю-ютка! – пьяно протянула Хельга, проверяя приложение доставки. Алиса вздрогнула: точно так же это снисходительно-насмешливое «малютка» – о ком угодно – протягивал Даниэль. – Так вот, про что я говорила?.. Ах да – почему я ушла из аптеки! Ну, во-первых, мне задерживали зарплату, а раз зарплату задерживают – ебала я в рот такое трудоустройство! Во-вторых, на точке я работала одна, а проходимость бывала по двести человек за день! Это пи-и-здец как много, если что! – уточнила Хельга, грозно подняв к потолку указательный палец. Язык у нее заплетался; Алиса серьезно кивала, стараясь не улыбнуться. – А в-третьих… А что в-третьих? Я забыла…

– О-о-о, понятно! Пьянь! – фыркнул Даниэль.

– Э-э, в смысле пьянь, ты чё? Чё-то сказать мне хочешь, а?! – шутливо взъярилась Хельга – и они бросились друг на друга, схлестнувшись подушками.

Уже не первая подобная потасовка за эту встречу – видимо, у них так принято. Хотя сначала Алиса слегка встревожилась: Хельга меньше Даниэля раза в три, и их столкновения выглядят, как встреча волка и чрезмерно храброй таксы.

Кто же такая Хельга – «свой парень» или всё-таки любовница?.. Первое и правда возможно – Даниэль вообще любит записывать девушек в подруг и «своих парней». Но более чем очевидно, что у нее к нему совсем не дружеские чувства.

– А, забыла, я же рассказывала про свою первую любовь! – отдышавшись от боя подушками, пропыхтела Хельга. – Так вот, он был высокий голубоглазый блондин, в очках – ну, знаешь, такой весь… – она сдула со лба светлую челку и мечтательно улыбнулась, подбирая слова. – Такой весь – не знаю! Теперь это, короче, мой основной типаж парней! Но повел он себя как аб-со-лют-ный мудозвон! Вот скажи, Алиса, тебе встречались парни, которые поступали с тобой стрёмно?!

Мда…

Алиса снова вспыхнула, покосилась на Даниэля; тот улыбался улыбкой демона-искусителя, внимательно глядя на неё. Секунда, другая секунда неловкой паузы – и они оба закатились истерическим смехом. Она хохотала так, что заболел живот, а на глазах выступили слезы.

– Д-да уж… – выдавила она, чувствуя, как горит лицо – и не глядя на Хельгу. – Как бы тебе сказать… В общем… Еще как встречались.

– У леди Райт на этот счет полно контента! Я бы сказал, целые тома! – восторженно хихикая, прощебетал Даниэль.

И всё же – по цепкости его взгляда понятно, что Хельга ничего не знает. По крайней мере, ничего не знает о нем с плохой стороны.

– Но вообще Хельга с парнями молодец! Когда мы познакомились, она была совсем ребеночек наивный – а теперь стала твёрже, решительнее! – Даниэль аккуратно сменил тему, поглядывая на Хельгу с ласковой гордостью; так отец смотрит на дочь, которая с отличием закончила школу. – Я мониторю, с кем она знакомится в дейтингах, как общается, советую ей, как кому отвечать. Всяких додиков, которым лишь бы поебаться, она только так посылает – умница! Я ее в обиду не дам. Если начнутся разговоры в духе «а чё это ты с парнями дружишь?!» – мигом снесу ебало, и дело с концом!..

Хельга сияла, почти жмурясь от удовольствия. Алиса представила, как они вместе листают анкеты в дейтингах, как Даниэль диктует ей ответы – и ей почему-то стало нехорошо. Подобным он занимался и с ней – она до сих пор помнила его энергично-напористое «да давай уже найдем тебе нормального мужика!» Он уговаривал ее сидеть с дейтингах, даже когда она этого не хотела – и с огромным наслаждением критиковал мужские анкеты, хохотал над неудачными фото и неуклюжими сообщениями, сурово обличал: «этот додик!», «а этому ты нужна только как кусок мяса, ну его нахуй!», «а этот сядет тебе на шею и будет использовать, знаем таких!», «а этот заумный слишком – ебучая интеллигенция! на такого нельзя положиться». Эти сравнения всегда приводили к скрытому или явному «а вот я!..» Даниэлю отчаянно хотелось показать себя надежным, разумным, сильным, адекватным – настоящим Мужчиной, не похожим на тех, других, – но, тем не менее, всегда недоступным для секса и отношений. Тем самым Лучшим Другом, недосягаемой путеводной звездой.

Судя по всему, Хельга искала именно такую менторскую фигуру – и именно поэтому ее всё устраивает. Даниэль уже успел проговориться, что под его руководством Хельга перестала общаться с матерью («потому что мать у нее ёбаная шлюха – я бы убил её, если честно! они там Хельгу до ручки довели!»), бросила университет («она просто поняла, что это ей не подходит!») и устроилась на работу в аптеку, где ей не нравилось («у меня было жесткое условие: хочешь жить со мной – иди работай! не будешь работать – прости-прощай, помочь я могу, но кормить никого не буду»). Все ухажеры Хельги тоже проходят его жесткий фейс-контроль. Алиса в таком положении сошла бы с ума – даже в двадцать лет, – но Хельга явно в восторге от своего «Лучшего Друга».

Пьяненькая речь Хельги становилась всё более сбивчивой; она так безудержно прыгала с темы на тему, что Алиса вскоре устала. И – про себя обрадовалась, когда Хельга, пошатываясь, отлучилась в туалет. Судя по звукам, ее рвало.

Ну вот, придется потом убирать, – тоскливо подумалось Алисе. Даниэль, бегло взглянув на нее, вдруг похлопал ладонью по пледу рядом с собой – возле бедра.

– Ложись сюда.

– А?..

Алиса смущенно вздрогнула, но Даниэль только еще раз – совершенно невозмутимо – похлопал по пледу. Она покорно легла – и замерла, сжавшись в комок, стараясь с ним не соприкасаться. Лицо и всё тело горят, как в лихорадке; проклятье. Неужели опять, опять?..

Мгновенье тишины – а потом его рука медленно и нежно опускается ей на голову, ерошит волосы, треплет, как любимую кошку. Алиса закрыла глаза, погружаясь в волны тугого, горячего трепета.

Не прекращай. Только не прекращай.

– Я хотел поговорить о прошлом, леди Райт. Пока мы одни. Заметил, что ты избегаешь этой темы – но в то же время неосознанно к ней и сводишь, – негромко произнес Даниэль.

Она не шевелилась – нельзя, нельзя показывать это щекочущее безумное блаженство. Нельзя льнуть к его руке, как изголодавшееся по ласке животное. Нельзя. Всё это так неправильно, так… О да. Боже, да, пожалуйста, гладь еще.

Кажется, он никогда не гладил ее по голове. Буквально – вообще никогда. Только она его без конца нежила, гладила, делала массаж. Но не наоборот.

– Я хочу, чтобы ты знала, – продолжал он. Алиса слушала – откуда-то из шелковистых волн замершего времени. – Всё, что я говорил тебе, всё, что я делал… Это было специально. Я на самом деле не думал так о тебе – никогда. Знаю, ты много жутких вещей пережила из-за меня. Но так было надо. Иначе ты не понимала. Иначе тебя было от меня не отучить. Мне нужно было добиться, чтобы твои чувства ко мне перешли в ненависть, чтобы я стал тебе отвратителен – только так мы оба могли освободиться. К сожалению, ты понимаешь только язык боли, леди Райт. И я говорил с тобой на этом языке. Потому и был таким бесобоем в твоих глазах.

Алиса молчала, ощущая каждое касание его пальцев – он всё еще ерошил ей волосы, всё в том же плавном ласковом ритме.

– То есть… вообще всё было специально? – прошептала она. – Я… Иногда мне казалось, что это так, если честно – потому что слишком уж неправдоподобно и наигранно звучало многое из того, в чем ты меня обвинял. Но… всё? То, что я тебе была противна как женщина, что ужасна в постели, что спать со мной ты готов был только за деньги? Вообще вся эта история с контрактом? Когда ты называл меня… – она сглотнула в пересохшее горло, заставляя себя всё-таки произнести, – насильником? Когда говорил, что я опасна? Всё это?

– Да, всё. Всё это ложь, – спокойно подтвердил Даниэль. Таким тоном говорят: «Всё хорошо, тебе просто приснился кошмар». Алиса по-прежнему лежала неподвижно – и не знала, как реагировать.

Год. Целый год она провела в том аду – уверенная, что всё так и есть. Что он именно так и думает о ней; а главное – что она всего этого заслуживает. Платила ему, составила с ним этот ужасный контракт, расцарапывала себя в кровь. Смотрела, как в клубе он целует другую. Слушала, как он влюблен в Эшли. Устроила менаж-а-труа с Лу – лишь бы отвлечь его от Изабеллы. А всё это был просто искусный жестокий спектакль – как она и подозревала много раз, но не смела надеяться.

Год.

Она медленно села, заставив себя выползти из-под его руки.

Наверное, он думает, что она должна почувствовать облегчение. Но облегчения как будто и нет – одна пустота. Вместо того, чтобы честно и четко сказать ей «нет» и не пользоваться её чувствами – перестать ходить к ней каждый день, перестать ночевать с ней в одной постели, не принимать деньги, еду, подарки, не разводить ее на покупку собственного тела, а просто отдалиться, – он разыграл всё это и чуть не уничтожил остатки её психики. А что стало с самооценкой – и сказать страшно. Пусть всё специально, пусть ложь – менее жестоким его это не делает.

Но это его психопатическая логика. Право сильного. Она в его глазах – слабая; и он получил, что хотел, по праву сильного. И проучил её так, как хотел.

Алиса посмотрела в его серьезные глаза, в их дремучую зелень – и улыбнулась.

– Хорошо. Я рада, что это так.