Моё тело их война.

7

Это был он.

Тот самый мужчина.

Те же холодные, пронизывающие голубые глаза.

Тот же белый костюм, идеально сидящий, словно сшит под власть.

Он стоял на пороге моего дома. Реальный. Живой.

И я... я не знала, дышу ли вообще.

Мир на секунду замер.

Словно кто-то выдернул звук, время и гравитацию.

Я отшатнулась на полшага назад, и в этот момент пиджак Рафаэля соскользнул с моих плеч, упал на землю с лёгким шелестом.

Мужчина в белом посмотрел на меня.

Спокойно. Медленно. Сверху вниз.

Оценивающе. Высокомерно.

А потом — перевёл взгляд на Рафаэля.

В его глазах появился тонкий, почти ленивый интерес.

— О, Господин Морео, — сказал он. — Не ожидал увидеть вас здесь… особенно в столь поздний час. Что вы потеряли?

Я резко вскинула голову, сжала кулаки.

— А вы что потеряли в моём доме?! — рявкнула я, не скрывая возмущения.

Он скользнул по мне взглядом… и отвернулся.

Просто проигнорировал.

Будто я — пустое место. Воздух.

Никто.

Моё сердце сжалось от унижения и ярости.

Он спокойно продолжил разговор с Рафаэлем, как будто меня и вовсе рядом не было.

Рафаэль бросил на меня взгляд — усталый, даже чуть раздражённый:

— Лия… иди.

Он даже не заметил, что его пиджак валяется у моих ног.

Потрясающе.

Два мужчины — и ни один не видит меня по-настоящему в этот момент.

Я резко развернулась, направляясь к двери, когда позади вдруг прозвучал ледяной голос:

— У миледи… упал пиджак.

Я остановилась.

Не поворачиваясь.

Сжав зубы.

Повернулась через плечо, посмотрела на него — в упор.

— Он не мой, — фыркнула я зло. —

И вошла в дом, не оборачиваясь.

Я захлопнула за собой дверь чуть сильнее, чем нужно.

Бах.

Эхо разлетелось по дому, как удар грома в пустоте.

Мои пальцы дрожали. В груди — клубок.

Я не могла поверить, что только что видела.

Рафаэль.

Мой Рафаэль. Мой защитник. Мой…

Он разговаривал с этим человеком, будто они друзья.

Тепло. Невозмутимо.

Словно ничего не произошло.

А я? Я целый день была в тревоге. В страхе. Пыталась держаться.

Думала, что он всё решит. Защитит. Сотрёт этого мужчину с горизонта.

А он… стоял рядом с ним.

Спокойный.

Ровный.

Гнев и обида смешались во мне.

Что, чёрт возьми, он вообще тут делает?!

Как он попал в мой дом?! Почему отец… пустил его?!

Я шла по коридору как во сне, босые ноги ступали по холодному полу, но не чувствовали его.

Голова гудела от вопросов.

В душе — пустота и предчувствие.

Когда я вошла в гостиную — остановилась как вкопанная.

Отец сидел на диване.

Сгорбленный. Молчащий.

Плечи — как будто потяжелели за день на десятки лет.

Лицо — серое, бледное, как пепел.

На столе перед ним лежали документы, разбросанные, как после бури.

Он даже не поднял голову, когда я вошла.

Только пальцы медленно поглаживали угол одного из листов.

— Папа… — прошептала я.

Он поднял взгляд.

Тревожный. Потухший.

Глаза отца, который вдруг стал беспомощным.

Мой голос дрожал.

— Почему ты без настроения, отец?.. Кто был этот человек в белом костюме?.. Что между вами?.. Кто он?..

Отец поднял на меня усталый взгляд. Его глаза были тяжелыми, как будто внутри него бушевал шторм, а снаружи он пытался сохранить холодное спокойствие.

— Всё хорошо, — произнёс он после паузы. — Мы поговорили. Всё улажено.

— Это ведь он пришёл к тебе в ресторан?.. —

Я кивнула.

— Не переживай, — продолжил отец. — Он больше не будет тревожить тебя. Мы всё обсудили.

— Кто он вообще такой?..

Отец опустил взгляд, будто вымерял каждое слово, прежде чем сказать:

— Эдвард Кастагнаро.

Молодой… но уже глава мафии. Из семьи Кастагнаро...

Я почувствовала, как внутри всё похолодело. Это имя… Оно не было мне чужим. Я где-то уже слышала его… Но где? Когда? Почему память вырывает его из тьмы и тут же ускользает? Мысли метались, пока голос отца не прервал их:

— Доченька… будь аккуратнее с ним. Очень прошу.

Надеюсь, ты будешь мудрее.

Ты — женщина.

Запомни это.

И… надеюсь, Рафаэль не даст тебя в обиду.

— О чём ты, отец?.. — я не понимала, что он хотел сказать. Его слова пугали своей отстранённостью.

Он лишь тяжело вздохнул и, не глядя на меня, сказал:

— Просто пойми. И держись от него подальше. Всегда.

Не думай.

Не бойся.

Просто… доверься мне.

Он медленно поднялся с места. Его шаги были глухи, будто по земле шёл не человек, а тень. У самой двери он остановился.

— На этой неделе я хочу сыграть вашу свадьбу.

Пора.

Пора передать тебе всё… наследство.

И он ушёл в свою комнату, даже не заметив, во что я одета, как я стою, в каком состоянии.

А я осталась, с бешено колотящимся сердцем и неотступной мыслью:

Кто же ты, Эдвард Кастагнаро? И почему твоё имя звучит, как угроза?..

Я не стала говорить отцу правду.

Не сказала, что Эдвард и Рафаэль не просто знакомы.

Они общаются.

Их разговоры — не случайность.

Их взгляды — слишком понимающие.

И это знание жгло мне внутри тревожной догадкой:

если однажды Эдвард захочет причинить мне боль —

Рафаэль не встанет между нами.

Он, возможно, даже отступит в тень.

Как делают те, кто слишком хорошо знает, кто перед ними.

Я молча поднялась по лестнице.

Шла в свои комнаты, словно уходила вглубь себя.

В голове шумело, сердце било тревогу.

Мне нужно было узнать.

Я должна была знать, с кем имею дело.

В комнате было полутемно.

Я не стала включать свет.

Села за стол, открыла ноутбук — как оружие в бою.

Пальцы дрожали.

Я набрала его имя.

"Эдвард Кастагнаро."

Поиск выдал результат мгновенно.

Экран вспыхнул лицом, от которого по спине прошёл холод.

Он.

Тот самый.

Его портрет был безупречно выверен —

чёрный костюм, белая рубашка, ровные линии.

Но главное — это взгляд.

Холодный. Пронизывающий.

Словно он видел меня, сидящую здесь, по ту сторону экрана.

Словно знал, что я ищу его.

Что боюсь.

Что чувствую.

Я сделала глубокий вдох, но воздуха не хватило.

Сердце стучало слишком громко.

Фото за фото — всё те же глаза, те же черты.

Безэмоциональность.

Без жалости.

Красота, пугающая своей беспощадной тишиной.

> "28 лет.

Глава мафиозной семьи Кастагнаро.

Не женат.

Американские корни.

Унаследовал империю в двадцать четыре.

Считается жестоким, стратегическим, не поддающимся влиянию.

Связан с исчезновением ряда конкурентов.

Официальных обвинений нет."

Каждое слово будто било по разуму.

Я осознала:

Он не просто мужчина в белом костюме.

Он — ледяной вихрь, в который меня втянуло.

И всё, что сказал отец…

вдруг стало страшно ясно.

И вдруг всё сложилось.

Он — не просто глава мафии.

Не просто незнакомец в белом костюме,

что появился в моей жизни без стука.

Он — главный, беспощадный конкурент моего отца.

Тот, чьё имя шептали с опаской,

тот, с кем десятилетиями держали хрупкий баланс.

И именно он пришёл… не к отцу. Ко мне.

Почему отец не сказал этого сразу?

Что за разговор был у них за закрытыми дверями?

Почему вместо гнева — тишина?

Почему вместо защиты — свадьба?..

Слишком поздно всё открылось.

Слишком тихо.

Как яд, медленно впитавшийся в кровь.

Я не спала всю ночь.

Лежала, уставившись в потолок,

и слышала, как часы тикают —

будто отсчитывали время до чего-то неизбежного.

В голове крутились мысли:

наследство.

моя фамилия.

Рафаэль.

Эдвард.

Что, если отец спешит передать мне всё —

не потому что доверяет,

а потому что боится?

Боится, что сам больше не сможет удержать фронт.

Что Эдвард дышит уже в затылок.

И с этим наследием Рафаэль…

Он станет могущественнее.

У него будут связи. Деньги. Имя.

Он сможет —

если захочет —

защитить меня.

От давления. От Эдварда. От всего.

Если надо.

Если… я всё ещё для него что-то значу.

Если он не на другой стороне.

Утро не пришло спокойно.

Не было ни рассветного света, ни птичьего щебета.

Только крик.

Пронзительный, отчаянный.

Он разнесся по всему особняку, словно сирена беды.

— Господин Саванте!.. Господин!! — кричала служанка.

Я подскочила с постели, сердце замерло.

Первые секунды — полное непонимание.

Сонная темнота в голове.

Но голос... голос бил в грудь, как удар.

Отец.

Я распахнула дверь и побежала.

На мне — только ночнушка, босые ноги скользили по холодному полу.

Я бежала, не чувствуя ни ступней, ни дыхания.

Только страх. Он бил в висках, в горле, в груди.

— Папа!.. — сорвалось с губ.

У дверей его комнаты толпились служанки.

Одна из них держалась за стену, другая плакала.

Смотрели на меня с ужасом, но никто не осмелился войти внутрь.