Игра с монстром

Глава 4. Коллекционер

Кабинет Марка напоминал музей, где экспонатами были осколки их жизни. Стены, обитые тёмно-бордовым бархатом, поглощали свет от бронзовой лампы на массивном дубовом столе. В воздухе витал запах старой кожи и миндального масла, которым он чистил свои «трофеи». Анна никогда не заходила сюда без разрешения — дверь с кодовым замком открывалась только по его желанию. Но сегодня он сам пригласил её, сказав: «Пора показать тебе наше наследие».

Первым делом её взгляд упал на стеклянную витрину у окна. За толстым стеклом, подсвеченным мягкой LED-лентой, лежали предметы, знакомые до боли. Прядь её волос, перевязанная шёлковой лентой — та самая, что он срезал ножницами после их первой ссоры, когда она попыталась уйти. Рядом — осколки фарфоровой чашки. Она помнила, как бросила её в стену, когда он назвал её комиксы «детскими каракулями». Марк аккуратно собрал каждый черепок, склеил эпоксидной смолой и выставил, как артефакт древней битвы.

«Видишь? — Он провёл пальцем по стеклу, оставляя матовый след. — Здесь всё, что делает нас сильнее». Его голос звучал мягко, как у экскурсовода в храме. Анна подавила дрожь, разглядывая другие полки: засохший лепесток розы с их свадебного букета, смятый билет в кино, куда они опоздали из-за его вспышки ревности, даже обрывок её платья, порванного в ту ночь, когда он впервые поднял на неё руку.

Он подошёл к сейфу, встроенному в стену, и набрал код — дату их свадьбы. Внутри, на чёрном бархате, лежали жёсткие диски. «Наши лучшие моменты», — объяснил он, включая проектор. На стену легло изображение: она спит, обняв подушку, камера медленно приближается к её лицу. «Ты так прекрасна, когда беззащитна», — прошептал Марк, обнимая её за талию. Его пальцы впились в рёбра, как стальные прутья.

В углу комнаты стоял старинный секретер. Он открыл потайной ящик, достал альбом в кожаном переплёте. Внутри — фотографии. Анна в ванной, Анна у окна, Анна с сигаретой на балконе (хотя она не курила). Снимки были сделаны скрытой камерой, под разными углами. «Я всегда с тобой, — сказал он, листая страницы. — Даже когда ты думаешь, что одна».

Его коллекция включала не только предметы. В шкафу с герметичными дверцами хранились пробирки — образцы её духов, капли крови с порезанного пальца, даже пепел от сожжённых писем, которые она писала подруге и не отправила. Марк поднёс одну из пробирок к свету: «Это твои слёзы. Те, что ты пролила, когда я заставил тебя бросить рисовать. Чистая эмоция».

Анна почувствовала, как пол уходит из-под ног. Она схватилась за край стола, но он уже был рядом, прижимая её к себе. Его губы коснулись уха: «Ты тоже коллекционируешь? Может, хранишь ногти, которые я стриг? Или окурки моих сигарет?» Она попыталась вырваться, но он лишь рассмеялся, повернув её лицо к витрине. «Смотри. Это твоя жизнь. И она принадлежит мне».

На нижней полке стояли коробки с надписями: «Гнев», «Страх», «Боль». Внутри — диктофонные записи их ссор, распечатки смс, даже кусочек обоев с пятном от её помады, которую она размазала, плача. Марк достал одну из кассет, вставил в старый магнитофон. Из динамиков полился её голос: «Я ненавижу тебя!» — повторяемый на разной громкости, как музыкальная композиция. «Мой любимый трек, — улыбнулся он. — Ты так искренне звучишь».

Он подвёл её к окну, где на подоконнике стояла кукла в платье, сшитом из лоскутов её старой одежды. Глаза куклы — голубые, как у Анны — следили за каждым движением. «Я заказывал её полгода, — сказал Марк, поправляя кукле волосы. — Мастер работал по фотографиям. Теперь у меня есть ты, которая никогда не уйдёт».

Внезапно он взял её руку, поднёс к губам. «Ты дрожишь, — прошептал он. — Не бойся. Всё, что я собираю — это любовь. Настоящую, без прикрас». Его рука скользнула в карман пиджака, достала маленький нож в серебряных ножнах. «Последний экспонат, — сказал он, проводя лезвием по её ладони. Капля крови упала на стеклянную полку. — Теперь ты всегда будешь здесь».

Он аккуратно собрал кровь пипеткой, поместил в новую пробирку с биркой: «Анна. 14:23. Предательство». Анна сжала окровавленную ладонь, чувствуя, как боль смешивается с отвращением. Марк поставил пробирку рядом с другими, выстроив их в ряд, как солдат на параде.

«Почему? — выдохнула она, отступая к двери. — Зачем тебе всё это?»

Он повернулся, и в его глазах вспыхнул тот же огонь, что и в баре при их первой встрече. «Чтобы помнить. Каждую слезу, каждый крик, каждый удар. Это делает нас… — он сделал паузу, подбирая слово, — бессмертными».

Когда она выбежала из кабинета, запершись в ванной, Марк не стал её преследовать. Он сел за стол, достал лупу и начал изучать свежий образец крови под стеклом. Где-то в глубине дома тикали часы, отсчитывая время до следующего «экспоната».