Стальной сердечник

7

Если бы Диана Пирс, вырвавшись из стеклянного плена здания Совета, взяла бы такси, то Джефф плюнул бы на мостовую и пошёл бы обратно заполнять отчёты. Но нет, она поступила иначе, прошла почти два квартала пешком, как заведённая, с бухающим в висках сердцем, стирая пятки до мозолей носочками умопомрачительно высоких каблуков, ни разу даже не обернулась, хотя он почти и не скрывался. Притормозила у облупленных кирпичных многоэтажек, в городском муравейнике, чтобы отдышаться, прислониться к углу и снять туфельку, постанывая от саднящей боли в натёртой ступне. Диана чувствовала, она знала, где-то в глубине своей женской, первобытной сути, которая проснулась так нежданно и не вовремя, что за ней наблюдают. 

Когда Диана решила уже идти дальше босиком и поймать на следующей же улице такси, дороги, стены и хмурое небо предстали смазанной картинкой ― кто-то закрыл ей рот и уволок в дворик-колодец, одинокий и замызганный, с ржавыми мусорными бачками и прогнившими до дыр крышками от них же. На стенах цвела ржавая плесень, в воздухе висели размытые запахи отбросов и сырости, а чужие ладони были с привкусом табака и баллистоли. Диана кричала в них, но захлёбывалась собственным голосом — воздух распирал глотку изнутри, а земля уходила из-под ног, когда её отволокли в тёмный уголок, подальше от людей и машин. 

― Чш-ш-ш, тихо-тихо, орать не будешь? ― Рейнолдс развернул её к себе лицом, не снимая рук, темных на её бледном лице. 

Она не собиралась ни кричать, ни вырываться, ни бить по морде, как обычно поступают юные леди, на чью честь покушаются вовсе не юные кавалеры. То ли Диана сама была уже далеко не юна, то ли вовсе не леди, то ли просто понимала, что у неё нет ни единого шанса на спасение. В его орехово-зелёных глазах полыхал огонь, который полыхал и в ней. 

― Чего тебе? ― когда командир убрал ладонь, оставив вторую на затылке, на каштановых, мягких кудрях, таких свежих и дурманящих, Ди уже едва дышала, кислород сгорал в глотке, не доходя до лёгких. Она ухватилась за жесткие плечи, комкая в кулачке чёрный хлопок, отступая назад мелкими шажочками, пока не коснулась тонкой спиной, упакованной в серый пиджак и атласную белую блузку, холодной, каменной стены, неизбежно грязной и пыльной, в потёках ливнёвки. Она знала ответ на этот вопрос, и знала, что уступит, но всё равно продолжала сопротивляться. 

― Давай ты не будешь строить из себя принцессу, а? ― его рука быстро и бесцеремонно скользнула по её бедру, смяла подол дорогой шерстяной юбки. Он щупал её, как шлюху из пятничного бара, а не леди из высшего общества. Диана, одна ножка в туфельке, другая ― нет, балансировала на носочке с бордовым педикюром, чтобы не завалиться набок, прямо на вымоченную грязью и посыпанную окурками брусчатку. ― Я это чувствую, ты это чувствуешь…

― У тебя крыша поехала, сержант? ― вопрос был скорее формальный, Диана уже тогда знала, что даст ему всё, что он пожелает. ― Я на тебя заявлю.

― Не заявишь. 

Юбка поползла выше, скатываясь в жесткие складки, царапающие нежную кожу на бедрах. Ди всё сильнее сжимала его плечи, чтобы удержаться на весу, пыталась толкать его прочь, но с каждой попыткой её сопротивление лишь слабело. Мышцы, рука, ноги горели и ныли, не в силах справиться с его напором. Диана вдруг обмякла, всё ещё напряжённая, трясущаяся до самой последней жилки, когда он наклонился к ней и дотррнулся языком до её шеи. ― Думаешь, я ничего не вижу? У нас с тобой всё взаимно... 

Ди услышала треск белья почувствовала, как оно поползло вниз, к самому колену, до щекотки, до дрожи. Его место заняли чужие пальцы — один, потом второй. Диана уже не пыталась сопротивляться, она подалась навстречу. Организм давно её предал, она была совершенно мокрая.

― Ну, я же говорил, ― щекочущая усмешка, самодовольная донельзя, послышалась где-то у виска, Рейнолдс не пытался подсластить грубое с******е поцелуем или нежными прикосновениями, предпочитая ощупывать нежданное обретение грубыми руками под блузкой, прижимать тонкое тело к кирпичной кладке с иссохшими шлепками цемента, которые больно впивались в её кожу. 

Он заставил её согнуть колено, прижался к ней давая ощутить своё желание и размеры этого желания. Диана застонала в предвкушении. В голову ударила кровь, азарт, кофеин и звук вжикнувшей молнии ширинки подгоняли сердечный ритм — Диане казалось, что она сейчас потеряет сознание. Рейнолдс поднял её под ягодицы — Диана потеряла последнюю опору — и вошёл в неё, медленно преодолевая её узость. 

— Скотина, — выдохнула она, расслабляясь и принимая его в себя. Запрокинув голову, она прикрыла глаза, остро ощущая, как он крепко, почти больно сжимает ей ягодицы, как медленно продвигается вглубь, как медленно выходит. 

― Маленькая, похотливая дрянь…

Он вошёл в неё сразу весь. Диана вскрикнула, и Рейнолдс снова закрыл ей рот рукой. Он имел её грубо, быстро, резкими, отрывистыми толчками вбивая её в стенку. Стена напротив плыла и дёргалась перед её глазами, пока Диана стонала ему в руку, полностью отдавшись его воле. 

Самый быстрый в её жизни, самый первый чёрт знает где о****м свалился на неё неожиданно, она едва чувствовала немеющие ноги, и если б не Рейнолдс, пригвоздивший её к себе намертво, наверное, взлетела бы или развалилась на куски. 

Он кончил куда-то ей под ноги или на стену — Диана ощутила, как вязкая капля упала ей на ногу и щекотно поползла вниз. 

― Такси сама вызовешь, ― Джефф ослабил хватку, поставил её на землю, привёл себя в надлежащий вид и развернулся было уходить прочь с пятачка, где ещё секунду назад сбросил напряжение и утолил жажду обладания председательской дочкой, молодой, свежей и, чёрт возьми, одуряющее красивой.

― И это всё? ― Диана повела бровью, нарочито медленно застегивая блузку и демонстративно бросая кусок негодной кружевной ткани в мусорку. Диана не знала, что с ней происходит что за демон в неё вселился — она его провоцировала. Ди сдалась ещё до начала сражения, но остаться проигравшей было не в её природе. 

Широкий разворот плеч замер на полдороги, Рейнолдс лишь едва повернул голову — она увидела едкую усмешку, пересёкшую его небритое лицо. Только сейчас она ощутила, как горит лицо, шея и плечо — там, где касалась её его колючая щетина. 

― Угол пятнадцатой и двадцать второй. Сегодня в десять. Не опаздывай, — бросил он куда-то в тесные подворотни, словно бы не ей, и исчез за углом.