Павший мир 1

3

Он поднялся на крышу здания, закрыл за собой дверь и осмотрелся. Первое что бросалось в глаза – громадный контейнер посреди крыши. И белый флаг, примотанный к антенне, торчавшей у самого края. Флаг он убрал. Если всё так плохо и припасы развозить особо некому, лучше пусть везут туда, где они действительно нужны. Здесь никого не осталось и припасы никому не нужны.

Разве что ему. Так что контейнер обследовал. Разобрался, как открыть, не сразу, но всё же особо много времени на это не ушло. Система оказалась довольно простой. Когда торцевая крышка с шипением и грохотом отвалилась, он залез внутрь. Оказалось что там полно всего - и еда и одеяла какие-то и даже несколько электрических приборов с уже знакомой пометкой на корпусе «изолированный», только без указания, что партия ограничена и без номера.

«Изолированный» - что это значило? Путём недолгого мозгового штурма, он не пришёл к какому-то конкретному выводу, после чего нажал на кнопку прибора, напоминавшего рацию. Прибор ожил, мигнул лампочкой и послышался сухой треск. Кажется, теперь понятно, что означает это слово..., а что делает этот прибор? Для чего он нужен?

Память отозвалась, но своеобразно. Он просто понял, что это и как с этим обращаться.

Перед ним рация. Старая как мир, давно никому и даром не нужная, рация.

Он подошёл к краю крыши и долго смотрел вниз, на огромный, погружённый в темноту, город.

Не весь он был во тьме - кое-где, удалось заметить освещённые окна, но их так мало, что можно было сосчитать по пальцам обеих рук. Сотни других окон, погружены в темноту.

Электричество не везде работает почему-то…, а вот «изолированные» предметы, эти работают. Почему? Что такого в этом их изолировании? Что мешает остальным приборам работать?

Странно это всё.

Он залез в контейнер, закутался в одеяло и вскоре заснул.

До того, как сон сковал его разум, он вспомнил тех котят в коробке. Сразу он ничего не заметил, не обратил внимания, а сейчас, разум зачем-то вывел это воспоминание на поверхность.

Котята – они были не правильные. У них были слишком длинные лапки.

Впрочем, ему вполне могло и показаться. Может, это порода такая или у всех кошек такие лапки.

Что его разбудило, он не понял. Какой-то звук, а может, просто уже выспался. Открыл глаза, сел и прищурился – солнце светило прямо в глаза. Он переполз к другой стенке контейнера и замер там, теперь свет падает с другой стороны. Золотистый поток, словно нарисован неосязаемой краской.

Это было очень красиво и как-то радостно, что ли…, вот парнишка, что сейчас замер на месте и испуганно выпучил глаза, тот не нарисован. Он, похоже, крался к контейнеру, теперь его заметил и застыл подобно изваянию. Не ожидал он, что внутри кто-то будет. Парень походил сейчас на вора, пойманного за руку и напуганного этим фактом, до потери пульса. Даже побледнел весь.

-Здрасте. – Произнёс парень, немного скосив взгляд – смотрит на автомат, лежащий сейчас у него на коленках. Потом снова стал смотреть ему в глаза. Испуг быстро исчезает, парнишка выпрямился, насупил брови, голову вперёд наклонил, а ладони сунул в карманы.

-Здравствуй.  – Ответил он и, не особо понимая зачем, ложа обе руки на автомат.

-А вы тут, ну…, это ваш контейнер? – Спросил паренёк, коему вряд ли исполнилось больше пятнадцати лет. Ростом он не вышел совсем, худой, глаза большие, яркого голубого цвета. Одежда у него новенькая, недорогая, но и не обноски какие. На запястье часы поблёскивают.

-Нет, я просто нашёл его. – Он кивком показал на содержимое. – Бери что нужно. Их, я думаю, развозят для тех, кому это надо.

-Ну, тогда я правильно, это. Того. – Он нахмурился, замялся, потом снова заговорил. – Нужно мне. Не ел я давно. А хочется. Понимаете? Вот.

-Бери что нужно. – Парень не двинулся с места, всё косится на его автомат. Хмыкнув, он вышел из контейнера, на пороге, до коего тут шага два – всё остальное пространство занимал груз, он замешкался, потом подхватил одеяло и всё-таки вышел. – Это я возьму, остальное мне не нужно.

-Это хорошо. Да. – Парень юркнул в контейнер, поспешно зарывшись в его содержимое. Вскоре он извлёк из общей кучи батончик концентрата, и начали им активно хрустеть.

Что-то с ним не так. Но что?

-Я Павел. – Представился он именем, что недавно ему назначили в процессе путешествия.

-Гриша. – Парень откусил ещё кусок, проглотил его и отвернулся. – Я тут уже неделю, наверное…, или две. Не помню. Как-то всё в одно слилось.

-Ты знаешь что произошло? – Спросил он, не сумев не заметить похожести этого разговора, на тот, что у него уже был не так давно.

-Когда?

-В самом начале. Что случилось?

-Случилось? Ну…, это. Электричество, оно того. Кончилось. Чего не изолировано было, оно всё накрылось. Ну, этим самым и накрылось…, ух! Вкуснотища.

Минуту где-то он молчал, наблюдая, как подросток уминает уже третий концентрат. Странный аппетит. Одного такого батончика, ему хватало почти на весь день. А парень теперь тянется за четвёртым и глаза его по-прежнему сверкают голодным блеском.

-Почему электричество, эм, кончилось?

-Так это. Вспышка. На солнце. Она как того, оно всё и того, накрылось пи…, в общем, кончилось. – Парень смутился, вытер рот тыльной стороной ладони и пояснил. – Мне нельзя ругаться. Знаю, нельзя. – Откусил от батончика, прожевал задумчиво и добавил. – А почему – хоть вот убейте, не помню. Наверное, это что-то плохое, ну, когда ругаешься.

-Да, ругаться не хорошо. – Кивнул он согласно, а мысленно сам у себя поинтересовался – с чего это вдруг? – А что-то ещё случилось? Кроме вспышки.

-Ага. Случилось. – Кивнул парень, прожевал остатки четвёртого батончика и стал распечатывать пятый. – Лекарства испортились. Из-за вспышки той. По изолированным рациям, иногда говорят, ну, про то, что случилось. Про контейнеры. Я так про них узнал. – Он пальцем ткнул в рацию, которую он вечером оставил на полу контейнера. – Вот такая у меня была.

-У тебя дома?

-Я не знаю. – Парень пожал плечами, стянул упаковку с батончика и откусил солидный кусок. Прожевав, продолжил. – Не помню…, не думаю, что это был мой дом. Там никого не было, только эта рация, да немного еды. Она кончилась и я ушёл.

-А лекарства. Они отчего?

-Ну как? От чумы. И этой. Мутаген. – Парень пару секунд сидел неподвижно, потом пожал плечами. – Вроде так. Я точно не помню. Что-то с памятью не так. Не знаю отчего. Простудился, может…, ну или ещё чего. Не знаю я.

Он хотел спросить, как парень попал сюда – единственная дверь на крышу, всё ещё заперта. Но не смог задать своего вопроса. Парень потянулся за очередным батончиком, потом приблизил к нему указательный палец, выпустил из пальца длинный коричневый коготь и одним движением срезал упаковку, после чего с удовольствием принялся есть.

-Ты знаешь, я пойду, наверное. – Проговорил он, удерживая оружие так, что б можно было быстро его поднять и начать стрелять практически от бедра.

-Ага, давайте. А я тут, наверное, останусь. Ну, еда пока есть.

-Прощай.

-До свидания дяденька. – Парень улыбнулся ему на прощанье и рукой помахал.

Павел спускался по лестнице и часто оглядывался – перед глазами всё стояла эта улыбка. Яркая белозубая улыбка. Идеально здоровые зубы у паренька.

Только вот, все его зубы это клыки. Острые, крепкие клыки.

Он шёл по улицам несколько часов и вскоре, однообразный вид, начал изменяться – на обочинах всё чаще попадались роботы. Они отличались друг от друга формами, размерами, но всех их объединяло одно - каждый валялся без движения, словно мертвец. Один, человекоподобный, лежал, сжимая в металлической ладони пакет с надписью «Магнит». Содержимое пакета рассыпалось по тротуару, и можно было с уверенностью сказать – робот возвращался из магазина. Видимо, люди здесь, как минимум некоторые, жили настолько неплохо, что могли позволить себе такое вот чудо науки и техники. И они не нашли ему лучшего применения, чем гонять в магазин за продуктами.

Впрочем, нельзя не согласиться, в этом есть что-то этакое. Пока ты, удобно устроившись на диване, смотришь телевизор, робот бегает по магазинам – почему бы и нет?

Чаще стали попадаться и разбитые, закопчённые машины. Почти все они были объединены одним и тем же сильным повреждением – разбитые всмятку носы, но под таким углом, что, вероятнее всего, в асфальт они врезались, падая сверху. У некоторых сохранились остатки сопел на корме и днище, другие сохранили части винтов, но не имели никаких сопел. Изучать эти автомобили было любопытно, но быстро надоело. Чем больше он на них смотрел, тем быстрее они становились чем-то вроде деталей ландшафта. Раньше он, похоже, видел их множество, такие автомобили были привычны его глазу. По крайней мере, так он решил для себя.

Дома становились выше, машин на дороге больше. Из чего он сделал вывод, что движется к центру города. В какой-то момент, хотел было свернуть, но не сделал этого. Его непонятная миссия, подождёт. Один чёрт он понятия не имеет, зачем и куда конкретно он должен добраться. Может быть, ничего хорошего его там не ждёт. Может это вообще сбой его имплантата, что вполне вероятно, ведь работает он явно не так, как должен.

Он выбрал направление, на одной из широких улиц, забитых машинами под завязку. Вдалеке, высилась группа высоких зданий, сверкавших на солнце тысячами бликов, отражённых множеством окон. Там, вчера, с крыши здания, он видел больше всего светившихся окон. Там точно есть люди. И, он надеялся на это, люди те нормальные, без клыков и прочих непонятных моментов в строении своего организма. Возможно, у тех людей и с памятью полный порядок. А значит, они смогут внятно объяснить, что случилось и почему.

Спустя полчаса, проходя мимо большой территории огороженной металлической оградой, он остановился и несколько минут смотрел прямо перед собой. За оградой, на довольно большое расстояние, раскинулись деревья и стриженые кусты, между ними проложены бетонные дорожки.

Судя по всему, перед ним парковая зона города.

Но что-то он сильно сомневался, что в парке растут такие деревья, какое возвышалось перед входом. Торчит из асфальта, чем-то выломанного целыми кусками. Небольшое дерево, метров пять максимум, ствол тонкий, листьев на нём не очень много. В принципе, дерево, как дерево.

Просто растёт сквозь асфальт. Литься у него чернильно-чёрные.

И ствол светится.

А так, перед ним самый обычный тополь.

Он прибавил шагу, иногда оглядываясь, словно не мог поверить своим глазам.

Буквально через сто метров, он остановился у здания. Оно отличалось от уже виденных им, далеко не в лучшую сторону. Многие окна выбиты, перед подъездом лужи крови и куски тел – ещё и поэтому он остановился. Эти куски были разными. Посиневшие останки, куски подгнившего мяса, над коим вились толстые мухи и которые источали зловоние – это понятно и поддаётся какому-то объяснению. Но как быть с чёрным мясом и серыми конечностями? Мухи их избегали, гниение их не коснулось. И было там кое-что ещё. Сначала, он решил, что ему показалось.

Он приблизился к останкам, стараясь не наступить ни на что, прошёл к скрюченной серой руке, окружённой кучей чёрных ошмётков, часть из которых, кажется, когда-то были человеческой головой. Он сел на корточки и стал внимательно смотреть на руку. Он почти уже согласился с самим собой, согласился с тем, что у него просто разыгралось воображение, но один из кусочков мяса дёрнулся и перекатился поближе к руке. За ним ещё один. А затем, рука распрямилась и, используя пальцы, словно этакие ноги, переползла на другое место.

Павел поднялся и стал медленно пятиться. К горлу подступала тошнота, волосы шевелились

Рука остановилась, снова скрючилась. А кусочки чёрного мяса подкатились к ней поближе и приросли к обрубку. Спустя мгновение, все чёрные и серые останки пришли в движение – на пару секунд, не более, потом замерли. Но за это время, почти каждый кусочек, успел срастись с другим таким же кусочком. Он двинулся прочь, в этот раз не испытывая никакого желания оглядываться.

-Что же тут творится? – Пробормотал он, ускоряя шаг.

Вскоре, на его пути повстречалось здание, ничем особым не выделявшееся из уже увиденных по пути сюда. Исключая надпись над входной дверью и три этажа, здание как здание. Стены отделаны серым металлопрофилем, вывеска с надписью - обычный кусок металла. Надпись старая, краска на ней выцвела. Казалось, её держат тут просто как дань традиции, как нечто бесполезное, как раритет приятный глазу и сердцу, тогда как назначение здания, люди понимают как-то иначе, по другим признакам. Может быть, на окнах раньше такие же надписи были, но сделанные, какой-нибудь особенно дорогой и функциональной объёмной краской. А может, и не было нужды как-то особо помечать это здание, может, все и так знали для чего оно.

«Полиция», гласила надпись на вывеске.

Двери нараспашку, внутри никого нет. По крайней мере, с улицы он никого не увидел.

Хотел пройти мимо, но вспомнил останки, которые срастались друг с другом и передумал. Он всё-таки вошёл внутрь. Может и зря, но это же не жилой дом, тут может оказаться какой-то пост местной власти, что-то, что может дать ответы или помочь ему как-то иначе.

Первое, самое большое помещение, ничем не удивило – столы, кабинеты, иногда бумажки на полу, в целом всё выглядит так, будто люди вышли на минутку и вот-вот вернутся. В этом городе, такая картина встречается не реже, чем буквально выпотрошенные дома.

А дальше, вглубь здания, всё уже не так радужно оказалось.

Стало очевидно, что ни ответов, ни помощи, здесь, ему точно не получить.

Он нашёл целые тела. Они успели подвергнуться разложению, некоторые раздуло, словно их изнутри воздухом накачали. Другие остались почти как живые, словно задремали прямо на ходу. Объединяло их всех два обстоятельства. Все они были серыми, с проступившими чёрными венами.

И все они лежали, сжимая в руках оружие, или же оно лежало рядом на полу.

А ещё там повсюду валялись стреляные гильзы и были дырки от пуль в стенах.

Кроме дырок от пуль, стены несли на себе и другие следы. Длинные, глубокие порезы, как будто от когтей. Он зачем-то посмотрел вверх и, отведя взгляд обратно вниз, перехватил оружие двумя руками – в потолке имелись те же следы. Дырки от пуль и порезы от когтей.

Он прошёл ещё несколько метров, отметил, что освещение осталось, но не электрическое – светились сами стены. Что это и почему, он не знал, да и не собирался выяснить. Павел решил покинуть здание, забитое подозрительными трупами, уже начавшими разлагаться, но, отчего-то, вскоре переставшими это делать. Он развернулся спиной к коридору, уводившему вглубь здания, и остановился на месте. Кто-то кашлял. Громко, надрывно. Кашель стих и зловещее, знакомое ему шипение донеслось с той же стороны. Спустя мгновение, он услышал голос.

-Пошёл ты на хуй! – Сказал тот голос. – х*р тебе тварь!

Новый приступ кашля и жуткий хрип скрыл слова - если что-то ещё и было сказано, он этого не услышал. Всё стихло. Ни слов, ни шорохов, словно ему показалось. Однако сомнительно.

Остаётся решить, что делать? Судя по всему, дальше по коридору, находятся двое. Один – человек, который может дать ему ответы на его вопросы. Второй – тоже человек, но, вероятнее всего, мёртвый. Впрочем, теперь слово «мёртвый», кажется, обретает новый оттенок. Мёртвый теперь, не всегда означает конец, финал жизни для живого существа. Что по другую сторону, что ждёт нас после смерти? Тот, кто хрипел внизу, знал точный и подробный ответ на этот вопрос. Только вряд ли он сможет кому-то рассказать о своих ощущениях – он уже не умеет говорить.

Павел шагнул к выходу. Снова шагнул. Плюнул, выругался и пошёл туда, откуда доносились голоса. Здесь трупов уже не было, как и следов от пуль или когтей. Коридор заканчивался металлической дверью с блестящей металлической же ручкой. Он её повернул, щёлкнул замок и дверь открылась. Держа оружие наготове, он стал спускаться по короткой лестнице, окончившейся в просторном помещении. Большая часть тут была огорожена – черными металлическими решётками и бетонными стенами между ними.

Он очутился в подвальной части здания, которую тут использовали как казематы. Подвал явно шире, чем само здание, тут не меньше двух десятков маленьких пустых камер. Пройдя по коридору между ними, он и обнаружил, что все они пусты. Все кроме двух.

-Ага! – Выдохнул косматый мужик, с блестящими глазами. Он сидел на вбитой в стену кровати, откинувшись спиной на стену. Увидев его, не двинулся с места. Только криво ухмыльнулся и попытался взмахнуть рукой. – Ну, хоть кто-то пришёл! Я уж соскучился.

-Почему соскучился? – Спросил он, качая головой – детали внешности человека, пророчили печальную его судьбу. Худой как палка, руки тонкие, глаза покрасневшие и блеск их не совсем голодный, скорее безумный.

-Как почему? – Искренне удивился мужчина. – По таким как ты. По галлюцинациям. С тех пор как мусоров что-то там подрало, так только вас и вижу…, кстати. А может Линда придёт?

-Кто?

-Она проститутка. – Мужик улыбнулся шире, оскалив жёлтые зубы. – Я её сам придумал. А она взяла и пришла. Я рисую же. Для комикса её нарисовал, а она взяла и пришла. Пусть опять она, а?

Он сейчас смотрел на второго сидельца, запертого в соседней камере.

Длинноволосый, крепкий парень. Он стоял у самой решётки и пристально смотрел на него.

Серое лицо, пустые белесые глаза, оскаленный чёрный рот.

-Чё ты на этого козла дохлого смотришь? – Проворчал человек в камере. – Нарик он конченный, сдох в первый день, ломка у него неудачная пошла…, блин, какое сознание ясное! Я вот вчера, говорить вообще не мог. А сейчас и вижу всё как будто, ну, не знаю…, и голова варит отлично. А я ведь не жрал уже давно-давно. Воды-то завались. – Мужик почмокал губами. Мертвец протянул руку и попытался схватить Павла за руку, но дотянуться не смог, по поводу чего издал жуткий хрип. – Да закройся ты пидор! – Рявкнул мужик. Потом отвёл взгляд в сторону и сказал, так, словно признавался в чём-то очень страшном. – Воды-то завались тут. Но вот не в кране только, чёт с крана не идёт. Вот оттуда пью. – Он хотел показать рукой, но не смог её поднять. Ладонь дёрнулась и замерла. Парень шмыгнул носом сердито и снова заговорил.

-С унитаза короче пью теперь. А хули? С жажды загибаться что ли? Так-то с голоду всё равно сдохну. Но то с голоду…, эх, был бы ты настоящий, я б тебя спросил – какого хуя творится? Куда мусора делись? Почему они меня тут подыхать оставили?

-А мертвец в соседях, тебя не смущает?

-С чего вдруг? – Удивился мужик. – Чё я чумных не видел? Чёрная чума давно уже, поди в самых глухих деревнях только про неё никто и не знает. Ебучая болезнь мужик, ебучая - как есть говорю. Никак её не изведут. Ну, хоть лекарство есть и то хорошо. Если вовремя, можно даже к врачу не идти. А если не вовремя, тогда уже никак, в больничку на неделю. А если сдох ты заражённый, всё, пизда тебе, вот в такое говно и превращаешься. – Он вдруг хрипло рассмеялся, даже слёзы из глаз брызнули и сквозь хриплый смех добавил. – Вон этот, в камере – был говном, помер – обратно говном стал! Гы-гы! Сука – никогда не думал, что так весело может быть подыхать от голода!

Павел отошёл к решётке, за которой с голоду умирал человек. Снял рюкзак и бросил через решётку с десяток упаковок концентрата. Потом повернулся ко второму узнику.

-Не, на это я не поведусь. – Сказали за его спиной. – Вы ж уже, что только не приносили, Линда вот, курочки гриль приносила…, падла блять…, так за ней кинулся, чуть шею не сломал. А она пропала – галлюцинация разве ж может курочку приносить? Не может, потому что она…

Павел нажал спуск, целясь в сердце мертвеца. Гром выстрелов оглушил и его и второго узника.

Мертвец вздрогнул, пошатнулся. Из дырки на груди потекла чёрная жижа. Но основанием для повторной смерти, это для него не стало. Только к хрипу ещё и вой добавился, да решётка начала ходуном ходить, от попыток мертвеца выбраться наружу.

-А вот такого в моих глюках ещё не было… - Пробормотал узник, когда звон в ушах стих. Он с сомнением глянул на спину Павла, потом на брошенные к его ногам брикеты с концентратом.

Спустя мгновение, он собрался с силами и свалился на пол. Первый брикет был съеден в два счёта и проглочен практически без пережёвывания.

-Не верю! – Воскликнул мужчина, а из глаз его брызнули слёзы.

Павел не ответил, поднял оружие повыше и высадил несколько пуль в голову мертвеца.

Воющее существо, с тремя сквозными дырками в голове, тряхнуло решётку так, что с её основания посыпалась штукатурка.

-Хватит! – Взвыл мужик за спиной Павла, и он повернулся к нему. – Не стреляй!

-Почему он не помирает? – Спросил Павел, опустив оружие стволом к полу.

-Потому что чумной он! – Мужик потянулся ко второму батончику, но отдёрнул руку, качая головой. – Сука…, хочу всё сожрать. Но нельзя. Имплантат светит, типа сдохнуть я могу. Не буду, пожалуй…, мужик, выпусти меня, а?

-Ты сам не пройдёшь и метра. – Справедливо заметил Павел.

-Не, ты не понял. Ключ, ключ мне принеси. Я оклемаюсь как, я сам уйду, мне только бы…, мне бы ключ и всё. – Мужчина тряхнул головой, громко зевнул и снова тряхнул головой. – Бля…, спать так хочется…, я, ну, ты ключ короче…, я щас вырублюсь походу…

Он свалился на спину и затих.

Насовсем затих.

Глаза мужчины остались открытыми, он не моргал.

Павел стоял там несколько минут, пару раз окликнул беднягу, но тот не шевельнулся. Что-то убило его. Может быть, слишком обильная еда. Концентрат, всё-таки не совсем еда. Пожалуй, не стоило парня потчевать такой пищей.

А может быть, дело было в чём-то другом и спасти беднягу, уже было нельзя.

Он повернулся к мертвецу, но стрелять не стал. Значит, болезнь. Хороша знакомая этому миру болезнь, которая ныне вышла из-под контроля. То, что случилось здесь, начинает проясняться, обретать краски, глубину. Он знал, что случилось с миром, но не знал почему. Впрочем, про «что», он знал далеко не всё и, похоже, крайне поверхностно. Достаточно вспомнить то дерево и парнишку с когтями, да полной пастью звериных клыков.

Павел покинул участок. Он двинулся прочь быстрым шагом, обернулся только один раз.

И замер как вкопанный.

Полицейский, что лежал у одного из столов – он раньше не так лежал. И глаза у него, вроде бы, были закрыты. А теперь, серое лицо повернуто к нему, глаза открыты. Такое чувство, что он смотрит прямо на него…, рот мертвеца открылся и жуткий хрип пронёсся по комнате.

Павел ринулся прочь так быстро, как только позволяли ноги.

Остановился только в глухом проулке, уперевшись носом в стену. Там он развернулся, увидел мусорный бак и спрятался за его стенкой, прильнув спиной к стене здания. Здесь он затаил дыхание и обратился в слух. Тишина стояла абсолютная. Ни хрипов мертвецов, ни топота ног. Если его и преследовали, то из виду потеряли. Паника, нахлынувшая на него, постепенно сошла на нет.

Он перестал сжимать оружие, расслабил мышцы, сведённые напряжением. И обратил внимание на странность этого места. Того, в котором нашёл укрытие. Бак – стенка имеет дыру размером с арбуз. Дыра неровная, словно что-то маленькое обкусывало металл, подобно тому, как насекомые обкусывают понравившиеся им листья на полях. Само по себе это не так уж и странно – мало ли что могло такое сотворить с металлом? Простая ржавчина, плюс дефект производства.

Но ржавчины ни следа на этом баке. Зато под дырой лежит горка сероватой металлической стружки. Или чего-то, что походило на неё. Он склонился к этой куче поближе, потом ещё ближе, пока носом не упёрся в неё. И брови у него вверх поползли. Каждая «стружка», была маленьким жучком, целиком металлическим. Лапки, овальное тельце – всё из металла. Тельце просто овальная болванка, с чёрной точкой на передней части – собственно, если б не эта точка, он бы не понял, где там передняя часть, а где задняя.

Павел снова сел у стены и задумчиво стал смотреть на кучу мелких, вряд ли больше миллиметра в длину, жучков. И что это такое? И почему оно не двигается? Да и вообще, оно двигалось когда-нибудь? Может быть, это что-то вроде набора юного робототехника, выброшенного на помойку, по случаю совершеннолетия. Или ещё что. В общем, он решил оставить это на потом. Вопросов куда как больше чем ответов, а это не всегда хорошо для умственного здоровья. Ему сейчас вообще казалось, что ещё немного и свихнётся точно. А не хотелось бы. Он ведь, по большому счёту, родился не так уж и давно. В тот день, когда очнулся в медицинской капсуле. Учитывая, что память у него отсутствует, вполне можно считать это обстоятельство рождением.

Снова в путь он двинулся не скоро – лицо покойного полицейского никак не уходило из головы.

Всё казалось, что эти существа, «чумные» как сказал узник, ждут где-то там, на улице, ждут, когда он себя проявит. Конечно, это были только фантазии разыгравшегося воображения. Он вышел на улицу, готовый бежать или стрелять – по обстоятельствам. Но улица имела тот же привычный вид. Тихо, пусто, только маленький робот лежит у стены, задрав в небо все четыре лапы, да куча машин на дороге. Он постоял возле робота несколько минут, разглядывая эту странную конструкцию. Может ему кажется, но робот чем-то напоминает собаку. Толкнул в бок носком ботинка и оказавшийся неожиданно лёгким, робот, перевернулся на бок. На боку, обращённому к нему, надпись «собака». Оригинально, нечего сказать…

Он продолжил свой путь, теперь уже всерьёз размышляя над мыслью, последовать тому пути, что указал ему имплантат. Этот путь пролегал в сторону от города. Возможно, за городом, сейчас намного безопаснее. А может, нет. Неопределённость, не позволяла уйти отсюда, прямо сейчас.

Так что он шёл, ища ответы и не особо надеясь, их найти.

Вскоре, посреди одной из безлюдных улиц молчаливого города, он замер как вкопанный и ощутил, как волосы медленно встают дыбом. Судорожно сглотнув, он повернул голову туда, откуда слышался страшный звук – протяжный хрип несущийся одновременно из десятков глоток. Хрип множества мертвецов разносился по улице…, оружие уже в руках, храбрость сладко спит, ноги отнялись капитально, от страха вот-вот остановится сердце. Он смотрел на пустую улицу и отмечал, что хрип почти незаметно, но всё же стихает. Пришлось потратить несколько секунд, что б осознать до конца – он не оказался посреди улицы в компании десятков мертвецов, их тут нет. Они далеко. Просто единый хрип этих существ, был столь громок, что разносился далеко по улицам города.

Вздох облегчения стал таким громким, что он даже напугался – как бы они его не услышали…

Хрип перекрыло яростным грохотом и металлическим скрежетом, к этому примешалось какое-то тяжёлое буханье и несколько взрывов. А спустя минуту, всё стихло, ни хрипа, ни стрельбы, полная, даже почти что мёртвая тишина.

И что это было?

Павел отступил к стене, к маленькой веранде, с закрытой металлической дверью и вывеской над ней, раскрашенной в яркие кричащие цвета, с зелёной надписью «лучшая шаурма в городе!».

Довольно долго он стоял там, скрывшись за тонкой металлической стенкой крошечной, по сути декоративной веранды и чего-то ждал. Сам не понимал, зачем он остановился и ждёт, но постепенно, разум начал просыпаться от недавно захлестнувшего его ужаса и задавать вопросы.

Прошла минута, ещё одна и ещё.

Павел выругался шёпотом и двинулся по улице, держа оружие наготове. Он просто не мог идти дальше к центру города, прежде не выяснив, какого чёрта там творилось. Что он там найдёт по прибытии, особых сомнений не возникало. Звуки стихли, нет хрипов мертвецов, нет выстрелов или криков людей. Скорее всего, его ждёт что-то из того, что он уже видел по пути сюда – разнесённый в дребезги дом, полный останками людей и мертвецов. Наверняка, там прошла схватка людей с заражёнными. Смущало лишь, что она оказалась слишком уж скоротечной. Собственно, поэтому он и не повернул обратно. С одной стороны, примерно понятно, что там произошло и что увидит, с другой, быстрота с которой всё произошло, как бы намекает – не всё так просто. Там произошло нечто необычное, не характерное для этого города, переживающего первые акты гибели цивилизации, либо последние акты, завершающейся катастрофы, с последствиями коей, ещё долго придётся разбираться как властям, так и простым людям.

Он так и не вернулся на прежний курс, хотя разум или может страх, всё время напоминали ему – «не ходи туда, не надо, там только смерть», сопровождая это, воспоминаниями о том, что довелось увидеть раньше, о пятнах крови, о растерзанных телах. Но он не остановился, не повернул обратно.

Он продолжал идти вперёд, регулярно останавливаясь, что бы осмотреться и прислушаться. Но ничего необычного в пути не произошло. Звуки те же что и всю дорогу – ветер, шелест бумаги, гоняемой по тротуарам тем самым ветром, иногда скрипы, глухие шорохи, в общем, обычный фон вечерней городской улицы. Сейчас не вечер, далеко не обычный день, но примерно так и выглядят улицы города глубокой ночью – пустые, полные неясных шорохов и звуков, которые и вовсе трудно как-то идентифицировать. Он этого не помнил, скорее, просто знал, что так оно и есть на самом деле. Он бы удивился своим мыслям, выводам, да уже надоело удивляться – память играет с ним одну и ту же шутку, с тех самых пор как он очнулся.

Минут через десять пути, Павел остановился на перекрёстке. Никаких признаков источника недавних звуков, он так и не нашёл. Есть ли смысл продолжать движение в этом направлении? Вполне возможно, что он пройдёт мимо разгромленного дома и не заметит этого.

Павел прошёл ещё немного вперёд. Здесь дорога была не совсем обычной. Впереди какой-то выступ, в стороне от тротуара, впритык к проезжей части. Ему стало любопытно, что это такое, и он двинулся туда. Всё равно источник звуков, похоже, находился где-то справа или слева, вряд ли он сможет его найти, так что, пожалуй, пора двигаться дальше в прежнем направлении.

Но прежде он посмотрит на странную конструкцию, относительно коей, его память отозвалась полным молчанием. Даже на уровне полу осознанных ощущений и подспудной уверенности, царит полный штиль. А ему любопытно, что это и зачем нужно – прежде ему такое не встречалось.

Объяснение возникло довольно быстро – из-за домов выглянуло солнышко и яркие золотистые лучики затопили улицу своим приветливым светом. В этом неожиданно ярком освещении, он сумел разглядеть на выступающей из асфальта конструкции, табличку с надписью выполненную золотыми буквами. «Метро», гласила та надпись, и память откликнулась десятком размытых образов, самым ярким из которых была толпа людей, в непонятном помещении, на коих с потолочных ламп, падает какой-то призрачный белый свет. Воспоминание? Вероятнее всего. Что это перед ним высится, понятно, ответ получен можно уходить. Да. Но сразу он не ушёл.

Помимо таблички, в этом ярком свете, стали видны и другие вещи. Разглядеть подробнее с такого расстояния не получалось, так что он двинулся дальше, не выпуская автомат из рук.

Смазанные пятна на асфальте, частично скрытые от него брошенными тут автомобилями, поначалу показавшиеся кровью, оказались красной краской. На всю ширину дороги, зловещим красным светом в золотых лучах, мерцала надпись.

«Судный день настал!».