Плоть. Любовь, которую ты не переживёшь.

9

Всё-таки, когда я дошла до регистрации, сердце уже колотилось так, что, казалось, услышат все вокруг. Я назвала фамилию и имя отца.

Девушка за стойкой, не поднимая глаз, что-то быстро пролистала в компьютере и сухо ответила:

— Сердечный приступ. Зарегистрирован.

Больше ничего она не сказала. Только бросила коротко:

— Второй этаж… четвёртый кабинет.

Меня будто пронзило током. Сердечный приступ?.. У отца?

Никогда такого не было. Да, он не молод, но всегда казался крепким орешком, непоколебимым. Я не верила этим словам — не могла.

Я побежала вверх по лестнице. Шаги отдавались гулким эхом, и каждый казался всё тяжелее. В груди нарастал страх — липкий, удушающий.

Почему именно сердце?.. Почему сейчас?..

Я выдохнула и, дрожащими пальцами, толкнула дверь.

Комната… белая, стерильная, наполненная запахом лекарств. У кровати — врач. Рядом с ним стоял Грей.

И как только его взгляд встретился с моим — он изменился. В одну секунду.

Он рванул к двери, выскочил в коридор и резко захлопнул её за собой. Я не успела опомниться — он толкнул меня в грудь, отводя от двери.

— Ты что здесь делаешь, Аделин?! — его голос был хриплым, резким, как удар.

Он весь был натянут, будто струна: лицо злое, глаза — тревожные, руки дрожали, хоть он и пытался это скрыть.

Я остолбенела.

— Грей?.. Почему ты так?.. Что случилось?..

Но он не отвечал сразу. Лишь тяжело дышал, будто борясь с самим собой.

— Что с отцом? — я задыхалась от слов, от паники. — Какая ещё сердечная недостаточность?.. Уйди, я должна увидеть сама!

Я рванулась к двери, но Грей перехватил меня. Его ладонь крепко обхватила мою талию, и он резко прижал меня к себе, не давая пройти.

— Нельзя. — Его голос сорвался, будто хриплый шёпот. — Слышишь? Нельзя туда. Сейчас особенно… именно тебе — нельзя!

Я не понимала.

— Что значит — нельзя? — прошептала я, пытаясь оттолкнуть его.

Схватила за футболку, дёрнула, но он вдруг странно застонал, стиснув зубы так сильно, что челюсть дрожала. Его глаза налились красным — и я замерла.

Что-то… тёплое. Влажное.

Я опустила взгляд — и пальцы мои оказались в крови.

— Грей?.. — дыхание перехватило. — Что случилось? Что это?..

Я смотрела на него, и сердце разрывалось. В отчаянии, в страхе.

Он нахмурился и резко фыркнул:

— Не думай ни о чём. Забудь.

Но я уже схватила его руку, дёрнула — и силой усадила на стул в коридоре.

— Покажи, — голос мой дрожал. — Сейчас же покажи мне, что ты скрываешь!

— Нет, — отрезал он, отводя взгляд в сторону.

Я настаивала, сжимала его запястье, не отпускала.

И тогда, медленно, с каким-то внутренним отчаянием, он позволил мне чуть приоткрыть ткань под бинтом.

Кровь… бинт насквозь пропитался, и алые капли всё ещё стекали по его коже.

— Господи… — я зашипела, нервы не выдержали. — Кто это сделал с тобой?!

Я уже хотела звать кого-то, хоть кого-нибудь. Подняла голову — но Грей резко схватил меня за руку, глаза сверкнули:

— Заткнись! — его голос был резкий, почти звериный. — Не лезь, Аделин. Я сказал же — это не важно!

Моё сердце колотилось. Я стиснула зубы, и, нахмурившись, со всей злостью ударила его по руке, вырываясь.

— Да чтоб тебя!..

И, не слушая больше ни слова, я кинулась в сторону, позвать медсестру.

Когда медсёстры сбежались, его подняли с стулья и повели в сторону хирургического кабинета. Я шла рядом, сердце колотилось так, будто сейчас вырвется из груди. Грей молчал. Он не смотрел на меня, только сжимал челюсть, шагал быстро, и всё его тело будто было в напряжении.

В комнате пахло антисептиком и железом. Хирург бросил взгляд на рану, нахмурился и коротко произнёс:

— Глубоковато… Придётся зашивать.

Я затаила дыхание.

— Скажите, как это случилось? — врач посмотрел прямо на Грея. — Или кто-то на вас напал? Если нападение — я вызываю полицию. Найдут того, кто это сделал.

Мои пальцы сжались в кулаки. Я ждала, я хотела услышать правду. Но Грей фыркнул, будто отмахиваясь:

— Никто не нападал. Сам виноват. Неосторожность.

— Сам? — выдохнула я почти шёпотом. — С ножом, значит, игрался? Или с чем?!

У меня внутри всё вскипело. Это было нелепо, это была ложь. Я знала его силу, его осторожность, каждое движение его тела — слишком собранное, слишком выверенное. Он не мог «просто пораниться».

А хирург, нахмурившись, покачал головой:

— Неважно. Девушка, выйдите пока. Нужно обработать рану и оформить документы.

Я замерла. Мне хотелось вцепиться в руку Грея, заставить его говорить здесь и сейчас. Но он даже не поднял на меня взгляда. Словно я была пустотой.

Я вышла в коридор. Сделала шаг, второй… и остановилась, прислонившись к стене. В голове шумело, мысли скакали.

«Регистрация… ладно. Но я должна… я обязана узнать, что с отцом».

И ноги сами понесли меня не к стойке, а к двери, где его положили.

Когда я подошла к комнате отца, сердце билось всё быстрее — каждый шаг отдавался в висках. Я протянула руку к дверной ручке… но она сама открылась, и из палаты вышел врач.

— Доктор! — сорвалось с моих губ слишком резко. Я вцепилась в его взгляд, как в последнюю надежду. — Что случилось? Как мой отец?!

Он задержал дыхание, будто взвешивал слова, и слишком спокойно ответил:

— Вам пока нельзя. Мы сделали ему успокоительное, он спит.

Я оцепенела. Слова врача, такие ровные и холодные, не приносили облегчения. Наоборот — тревога нарастала ещё сильнее. Если бы всё было просто, он бы сказал прямо. «Сердце. Приступ. Всё под контролем». Но он не сказал.

Я сжала кулаки, почти прошипела:

— Но я его дочь! Я должна увидеть его!

Врач нахмурился и чуть понизил голос:

— Девушка, пожалуйста, не устраивайте сцену в коридоре. Вашему отцу нужен покой.

Я замерла, прикусив губу до крови. Внутри металась ярость и бессилие. Грей за дверью с его раной. Отец — в палате, без сознания. И никто не даёт мне правды.

— А что с ним вообще? — почти сорвалось у меня криком. — В регистратуре сказали «сердечный приступ»… но у моего отца никогда не было проблем с сердцем!

Врач задержал на мне взгляд, тяжёлый и строгий. Его голос прозвучал ровно, но каждое слово резало, как нож:

— У вашего отца синдром разбитого сердца. Возможно, даже инфаркт.

Я застыла. Словно земля ушла из-под ног.

— Как?.. Такого не может быть! — мой голос дрогнул, сорвался на крик.

— Может, — твёрдо ответил он. — Сильный стресс. Сильные переживания. Его сердце не выдержало. Если он ещё раз перенервничает, риск… смерти. — Последнее слово он почти прошептал, но оно отозвалось во мне эхом.

Я стояла, как в тумане. Мысли путались. Стресс? Кто довёл его до этого? Что вообще произошло? Грей ранен, отец — на грани. В этой картине не хватало слишком многих кусков, и от этого становилось только страшнее.

Врач ушёл, а я, дрожа, пошла регистрировать Грея. Автоматические движения, подписи, бланки. Но разум тянул меня обратно — к отцу. Он мой единственный. Самый близкий. Я не могу просто стоять в коридоре.

И я вернулась. Тихо приоткрыла дверь и вошла.

Отец спал. На груди у него мерцал аппарат, ритмично фиксируя удары сердца. Этот звук казался мне музыкой и приговором одновременно. Я опустилась на край кровати, взяла его ладонь в свои дрожащие пальцы.

Слёзы сами покатились по щекам.

— Отец… кто с тобой так сделал?.. — прошептала я, почти касаясь его руки губами. — Я найду способ вылечить тебя. Даже если придётся достать сердце для тебя… — голос сорвался в рыдании.

И вдруг — лёгкое движение. Его пальцы, тёплые, слабые, но живые, сжали мои. Я вскинула взгляд, затаив дыхание.

Глаза отца начали медленно открываться.

_______________________________________

Ну что же дорогие мои!

Как вы думаете что будет дальше? Напишите свое мнение! Что случилось?... Самое интересное впереди. ♥️🤭