Лера попросила помочь разобрать старые коробки на чердаке. «Папа хочет выбросить хлам, но там могут быть мамины вещи», — сказала она, протягивая мне перчатки. Пыль висела в воздухе густым пологом, солнечный луч из слухового окна резал темноту, как нож. Мы молча перебирали пожелтевшие книги, детские игрушки, потрёпанные альбомы. Её руки дрожали, когда находила безделушки — заколку в форме бабочки, дневник с наклейками, серебряную цепочку с отломанным звеном. «Это всё мама…» — шептала она, складывая находки в коробку с надписью «Не трогать».
Я копнула глубже. Под слоем газет 90-х лежала рамка, обёрнутая в чёрный целлофан. Развернула — и мир перевернулся. На фотографии она сидела на подоконнике, залитая солнцем, в белом платье, которое я видела во сне. Её волосы, губы, родинка на скуле — моё
