My alpha is a psychopath

14 глава

Чон кинул в багажник букет, не истирично-агрессивно, но достаточно небрежно, чтобы испортить цветы, сломать стебли и рассыпать листочки. Дверца багажника мягким щелчком закрылась, альфа продолжил стоять, смотря в пустое пространство.

Ревность — желание безраздельно распоряжаться всем временем и всеми душевными и телесными силами другого человека. Мучительное сомнение в чьей-либо верности, любви, преданности. — вспомнил Чон, а потом усмехнулся. Из всех чувств он яро не желал именно её. Ревность принадлежит лишь эгоистам и неуверенным людям, Чон совершенно точно не хотел быть ни одним из них. Он презирал свою эгоцентричную натуру, а превращаться или считать себя тряпкой, струсившим из-за возможной потери пары перед более сильным соперником тоже сомнительное удовольствие.

Нервно, дерганно, без особого нажима Чон провел рукой по лицу, словно таким образом пытался избавиться от мыслей. Он пытался мыслить здраво, холодно, но не получалось. Не в этот раз. Только не с омегой.

Альфа хотел ослабить галстук, схватиться за волосы и вымученно, напрягая голосовые связки, взвыть. Авторитет, самолюбие не позволили этому случиться. Поэтому Чон зашагал обратно в дом уверенными шагами, с привычной прямой осанкой и лишь помутневшие глаза выдавали его состояние.

Чон уверял себя, что ничего не предпримет и не скажет. Просто проглотит, забудет и позволит. У омеги должен быть друг, человек на которого он может положиться в его отсутствие, быть окружённым лишь компанией психопата сложно, Чон знал это, читал об этом. Так что все хорошо. Но почему в конце хочется добавить жалкое «так ведь»?

Тэхён любил его. Это очевидно, и сейчас это единственное, что помогало держать себя руках, не сорваться. Он смотрел на него, неописуемо странно, наверно влюбленно, но Чон не особо в этом разбирался, даже несмотря на практику, ему и по сей день сложно читать младшего. Чон уверял себя в том, что он сейчас войдет в дом, Тэ кинется в его объятия, подарит поцелуй, обрадуется, что альфа рано вернулся, начнет говорить о чем-то, успокаивая своим голосом, запахом, присутствием. И будет, как было раньше, без посторонних. Только он, Тэхён и их ребенок.

Но мысли сразу улетучились, как только Чон остановился в паре шагов от омеги. Тот был на первом этаже в гостиной, сидел в кресле, но увидев альфу, встал с места. И улыбнулся фальшиво, натянуто, хоть альфа слеп, когда дело доходит до эмоций, но надломленную улыбку разглядеть в состоянии.

Альфа вдохнул воздух, грозный рык проглотить не удалось, это скорее внутренний альфа зарычал, чем сам человек. От Тэхёна несло другим, чужим альфийским запахом. И черт, этот запах настолько въелся, что все оправдания разом исчезли. Нужно очень сильно постараться, чтобы на омеге остался отчетливый аромат альфы.

Омега успел лишь вскрикнуть, когда подошедший Чон вжал его тело в обивку кресла, надавив сверху. Альфа действовал уверенно, даже отточено, резким движением руки распахнул рубашку омеги, россыпь отлетевших пуговиц, блестела на полу, как слезы на щеках Тэхёна. Омега предпринимал жалкие попытки достучаться до альфы, цеплялся за предплечья, пытался прикрыть во что бы не стало живот. Хотелось кричать, истерить, остановить все происходящее, но ком в горле отбирал возможность хоть что-то из себя выдавить.

Пальцы вцепились в волосы затылка, оттягивая голову назад и больно прогибая шею, крупный нос прошелся уже по открытой шее, втягивая запах, проверяя, а результат травил сознание, подталкивая к неправильным действиям. И альфа повелся. Не щадя сил схватился за подбородок омеги, лишая свободу в действиях, оставляя за собой следы. Полностью игнорируя влагу от слез, взглянул в глаза и подал голос, леденящий душу, внушающий страх.

— Ты, сука, не мог. У тебя, блять, даже смелости не должно было хватить! — пальцы ещё крепче сдавили плоть, Тэ, неспособный выдержать эту боль, зажмурился, выпуская на волю ещё одну порцию горячих слез. Жалобно захрипел, сильнее цепляясь за кисть Чона, беззвучно прося отпустить.

Громкий звук разбивающего стекла разрушил нависшую тишину в доме. Чон повел взглядом к источнику, увидел молодую горничную, что обеими руками прикрывала рот, в надежде подавить вопль. Под ее ногами валялись осколки пустого графина.

— Исчезни! — прорычал альфа, заставляя вздрогнуть тело под ним. Девушка бросилась прочь, несколько раз падая, добралась до входа и без оглядки покинула пределы дома. А сам альфа потащил омегу вверх, в спальню. Небрежно, особо не заботясь о ноше, но не переходя границы, ребенка нужно было уберечь. В спальне затолкал в ванную. Омега вжался в угол душевой кабинки, весь дрожал, смотрел на Чона затравленными глазами. А тот снял пиджак, закатал рукава рубашки, освободился от перстня, часов и браслетов, не хотелось нечаянно задеть кожу омеги ими. Хотя эта забота просто блекла и растворялась перед тем, что Чон собрался сделать.

— Раздевайся. — раздался вполне спокойный голос. Хотя дрожь унять он совсем не помог.

— Х-хен… — пришибленно выдавил из себя Тэхён, медленно, не слушающимися руками стягивая с себя разорванную рубашку. Через пелену слез он смотрел на размытый силуэт мужа, не понимая, что он должен предпринять, чтобы остановить это безумие.

— Шевелись. — поторопил Чон. Сам он настраивал температуру воды, старательно не смотря на Тэхёна. А потом, как только брюки омеги мокрым комом опустились на мрамор, бесцеремонно направил поток воды на него. Тэ забубнил, выдохнул непозволительно холодную воду, теперь легкие горели, глаза с новой силой наполнились слезами. Омега закашлял, покрываясь красными пятнами из-за нехватки кислорода, это не мешало альфе продолжить начатое. Минуту спустя, когда все тело младшего дрожало из-за холода, а сам он судорожно обнимал себя за живот, перепуганным видом следя за каждым движением Чона, тот подал бутыль с гелем для душа. Руки тряслись, не давая нормально удержать предмет в руках, и он предсказуемо выпал, чудом не разбившись. Чон подобрал ее, выдавил целую ладонь геля и отложив многострадальную бутылку, начал намыливать тело Тэхёна.

— За что? — зубы клацали, не позволяя нормально выговориться. Но этого было достаточно, чтобы привлечь внимание Чона. Тот взглянул своими до невозможности черными глазами, замерев в ожидании продолжения речи. — Я-я не знал, что… что мне нельзя. — бормотал он невнятно, не в состоянии оторваться от взгляда альфы, не контролируя поток слез от страха. — Ты никогда не запрещал выходить и… я не знал, что мне нельзя показываться. — аккуратные касания альфы, лишенные даже доли грубости, обманчиво успокаивали, как и его спокойствие. Эдакое затишье перед бурей.

— Хорошая игра. — из крепкой груди вырвался совсем невеселый смех. — Я даже не догадываюсь за чью шкуру ты так стараешься, за свою или его. Но, в любом случае, у тебя сегодня было огромное упущение и за него придется поплатиться. — сказал Чон. Его руки спустились до уровня живота, скинули кисти омеги, брезгливо, будто те были испачканы. Тэхён моментально попытался вернуть руки в прежнее положение, но альфа не допустил этого — Сейчас мы разберемся с тобой, а потом наш ужин скрасит оторванная голова твоего… охранника, с которым вы порядком попортили мои нервы. — смывая пену с кожи, выдержанно проговорил альфа. — Я уверен, от увиденного ты получишь должный урок, я постараюсь. — Чон по доброму улыбнулся, убивая разом свою жертву своей изящностью. Эта улыбка была самой искренней, что довелось лицезреть омеге. Но она совсем не подходила к этой ситуации, к произнесенным ранее словам.

— Хен, я не понял. — вдруг оживившись омега схватился за плечи старшего, марая белоснежную материю. — Причем тут охранник? Хен, это я виноват… — но договорить не стал. Было очевидно то, что старший из-за его оправданий и попыток защитить невиновного еще сильнее злился. — Просто ответь. — почти моля прохрипел он. — Ты сейчас недоволен не из-за того, что меня увидел работник? — Чон старался игнорировать слова младшего, хотя нужно признать — это выходило очень плохо. Альфа отключил воду, душевая насадка со звонким звуком встретилась со стеклянной перегородкой, Тэ подпрыгнул на месте, натянутые нервы были готовы при любом удобном случае порваться. Альфа сделал шаг, Тэ дернулся назад, отходя от возвышающегося над ним Чона.

— Сам додумаешься замолчать или мне обязательно помочь? — надавив на свежие синяки на линии челюсти, спросил он. Омега поспешно закрыл глаза, не выдержав взгляд Чона. А тот лишь усмехнулся, развернул Тэ себе спиной и на секунду стоял неподвижно, не сводя взгляда с дрожащего тела, усмешка стерлась с лица, а потом подался вперед. Как только зубы альфы сомкнулись на плече, леденящий душу вопль Тэхёна оглушил его самого, а когда Чон, оторвавшись на миг, с новой силой вгрызся в открытую рану от укуса, омега чуть сознание не потерял. Тэ рыпался, стараясь освободиться от цепкой хватки альфы, кричал до сорванного голоса, без остановки неразборчиво просил остановиться, но ничего не помогло избавиться от этой пытки. Чон не слушал его мольбы, не отпускал, не пощадил. Плечо омеги напоминало кровавое месиво, по спине нескончаемыми разводами текли капли крови, окрашивая кожу в красный. Омеге удержать сознание не удалось, он утонул во мраке при очередном болезненном укусе.

Его выплюнуло в реальность совсем скоро, он буквально, как попавшая на сушу рыбка, задышал, жадно, рвано. Тэ лежал грудью вниз, Горящая спина помогла вспомнить, что стало причиной пробуждения, что отняло покой от болезненной реальности. Омега поднялся, несмотря на грозный голос Чона, на четвереньках пополз к изголовью, прислоняясь с ней спиной, неосознанно причиняя еще больше страданий. Он расфокусированным взглядом огляделся, спальня, постель с белым бельем, которое испачкано красными разводами, рядом с кроватью сидел Чон, а на полу раскрытый кейс с препаратами.

«Теперь сам же зализывает раны?» — мысленно задался вопросом Тэхён, заметив в руках альфы ватные диски.

— Вернись, я не закончил. — без доли чувств попросил альфа. Тэ лишь поспешил прикрыть живот, сильнее прижимаясь к изголовью. Раны заныли. Слезы стекали по щекам, подбородку и шеи. Остановить их Тэ не был способен. — Тэхен, я сказал, вернись обратно. — строго отчеканил Чон, снова лишая кислорода одним лишь своим тоном. Младший отчаянно замотал головой, когда альфа поднялся с места. Тэхён увидел окровавленную рубашку Чона, замычал ещё больше, не остановив поток новых слезы. Альфа сел на кровать, протянул руку, говоря уже более сдержанно: — Иди ко мне. — и похлопал по своим крепким бедрам, обтянутым черным материалом классических брюк. На это омега зарыдал ещё отчаяннее, захлебываясь своими слезами. Чон потянул его на себя за щиколотку, стараясь не коснуться подтверждённых участков тела, посадил на свои бедра, прикрыл омегу по пояс и позволил поплакать у себя на плече. Тэхён уже откровенно выл, безысходно цеплялся за плечи, шею старшего, обрекая каждым движением себя на боль. А когда Чон возобновил обработку рваных ран, заревел с новой силой, уткнулся лицом в мощное плечо, руками зарывшись в волосы на затылке альфы. И будь у него возможность, закричал бы.

Полчаса спустя на полу валялись использованные ватные диски, горячая ладонь Чона гладила нежную кожу поясницы Тэ под одеялом, другая лежала на голове, придерживая. У самого омеги слезы закончились, кожу лица неприятно стягивало, тело охватил обессиливающий жар, руки покоились на плечах альфы. Спина до сих пор горела, более пассивно, но не менее заметно. Мир словно сконцентрировался лишь в его боли, кроме нее ничего не существовало.

— Тебе нужно поспать. — нарушил молчанье Чон, зашевелившись. Омега попытался собраться, но попытка была провальной, ни единая мышца не подчинялась его воле.

— Я… — кое-как разлепив искусанные губы, прошептал Тэ у уха альфы. — не чувствую… с ним все хорошо? — тонкая кисть скользила меж телами, накрывая собственный живот.

— Я разозлился, а не обезумел. — ответил Чон. — Просто контролирую его сердцебиение, он спит. — пояснил он. — Ложись. — аккуратно снимая с себя вялое тело, он положил его на постель, спиной вверх, еще пришлось со всех сторон напичкать подушками, чтобы было удобно лежать с животом. Но омега приподнялся на локтях, Чон заметил поток крови, скользящий по прогибу младшего, выдохнул воздух через сомкнутые зубы. Нагнулся, что бы расслышать шепот омеги, который не был способен даже на хрип.

— Это было лишь пальто, — тихо даже для шепота выдавил из себя Тэ, снова глуша в себе крик и слезы, рвущиеся наружу. Цепочка складывалась сама. Теперь ему стала известна истинная причина действий альфы. И она заключалась далеко не в его вылазке. Тэхён на таблетках не чувствовал запахов постоянно и из-за этого не сразу догадался, что дело в его запахе. Но зато принюхивание Чона в гостиной, обильное количество геля для душа, слова старшего, огромное количество меток на спине — все это проложило путь к пониманию, открыло занавес, жаль, что он додумался поздно, сидя невольной куклой на коленях мужа. Ситуация до слез обидная, объяснись омега сразу — всего этого не произошло бы. — Мне было холодно… — передыхом прошептал Тэ, дрожащей верхней губой нечаянно коснувшись мочки уха альфы. Горячая, одинокая слеза омеги прошлась по щеке, падая на простыню, — только пальто, так как домой нельзя было возвращаться. — невозможно было не заметить, как рука, на которую альфа опирался на кровать, сжала белье. — Хён, прошу не натвори глупостей, — омега оперся лбом к плечу старшего, беззвучно плача. — Это тебе не к лицу.

***