My alpha is a psychopath

17 глава

Снег с обворожительной красотой падал на землю, покрывая все вокруг. Волосы и плечи Чона не стали исключением. Он стоял на балконе в одном лишь халате поверх свободных штанов. Холода особо не чувствовал.

Он вообще ничего не чувствовал кроме Тэхёна. А его Алекситимия совершенствовалась, теперь он называл чувства его именем. Хорошо ли это или наоборот губительно, никто не ведал, особенно сам альфа.

После долгой разлуки, беременный в буквальном смысле стал для него труднодоступным кайфом, к которому он тянулся, неустанно вводил внутривенно дни напролет, играл с дозами, ловил все новые и новые чувства, называемые лишь одним именем. Его именем.

Чон своими сонными глазами с лопнувшими капиллярами наблюдал сквозь занавес, как омега зашевелился в постели, поднял голову, повертел ей, видимо, ищя Чона. А потом, пыхтя, не с первого раза сел. Уголки губ альфы лениво поднялись, он взглядом скользил по телу омеги, который в сидячем положении спал. Не прошло и минуты, а Тэхен поднялся на ноги, широко расставив их, и медленно направился к двери спальни, высунул голову в коридор, долго не задерживаясь, закрыл ее, переходя к гордеробной и ванной комнатам, и, не найдя альфу, лег обратно.

Лег на спину.

Это не понравилось Чону и он вошел в спальню, сразу привлекая внимание омеги.

— Я думал, что ты ушел.

— Я бы предупредил. — тихо ответил Чон. — Повернись на левый бок, Тэхён. — снимая с себя халат и устраиваясь на своей половине, попросил Чон.

— Хе-он, — начал ныть младший.

— Сейчас вес ребенка давит на твой кишечник, позвоночник, нижнюю полую вену, отвечающую за отток крови к сердцу. Это положение чревато появлением болей в спине, повышением артериального давления и проблемам с дыханием. А также…

— Пять минут, — прервал старшего омега.

— Прошли уже две.

— Ты не считал.

— Считал.

— Хе-он.

— У ребенка сердцебиение участилось.

— Я уже…

— Тэхен, на левый бок. — а младший, как истинный неудачник замер в нелепой позе. Даже ему самому интересно, как он смог перепутать левую и правую сторону. — Тэхен, — уже обреченно произнес альфа.

— Ммм?

— Помочь? — этот вопрос в этот момент был неуместен, хотя альфа так явно не считал и с завидной долей терпения ждал ответа. Очевидного ответа от измученного Тэхена.

— Да, — почти еле слышно выдохнул омега, позволяя альфе помочь перевернуть его на нужный бок.

Когда они вдвоем улеглись, беременный с довольной моськой нашел нужную позу, ребенок начал пинаться и об этом он жалобно оповестил Чона.

— Поверь, ты бы тоже возмущался, будь на его месте.

— Я просто… растерялся, — тихо известил омега с закрытыми глазами, ощущая как старший гладил его огромный живот, лишь провоцируя сына на новые толкания.

— Не стану спорить.

— Расскажи что-нибудь. Твой голос убаюкивает.

— Греческие боги?

— Ты решил рассказать сказку?

— Это разве сказка?

— Ты не пытаешься понять меня. — с нахмуренными бровями, сильнее прижимая к груди подушку, проворчал омега.

— А что мне тогда тебе рассказать?

— О себе, — тихо сказал омега. — например, — вслед неуверенно добавил он.

— Мне все рассказать? С самого начала?

— Нет, мне достаточно даты рождения, группы крови, твоего Rh и знака зодиака.

— 01.09.199x. А-положительный, Дева.

— Ты ужасен. — огорченно сказал омега. — Это был сарказм, мне нужно больше информации о человеке с которым я живу почти девять месяцев, у нас вообще скоро появится сын. — возмущенно пыхтел Тэ в полумраке спальни, накрыв свободной рукой кисть альфы поверх своего живота, где ребенок уже перестал шевелиться. — И мы, оказывается, пропустили твое день рождение. — сдержав трогательную паузу, сказал он.

— На самом деле дата моего рождения неверна. Меня на улице нашли первого сентября. Мой возраст тоже рассчитан наугад. Двадцать девять плюс-минус три года.

— Ты потерялся? — тихо, лишь бы не спугнуть надежду, притаившуюся в глубокого ранимой душе беременного, произнес омега.

— Мать просто оставила меня в парке, просила ждать, но так и не вернулась.

— Хен, я хочу обнять тебя. Поможешь сесть? — уже с соплями, с ломающимся от кома голосом спросил Тэ.

А потом они сидели в самой удобной для беременного позе, а сам омега рыдал на голом плече слегка шокированного альфы. Ему сложно давалось вычислить причину слез мужа.

— А почему ты плачешь? — решился спросил Чон. Он гладил спину Тэхена, сам Тэ вцепился в свободную кисть старшего, словно пытался раздавить все ткани. Хотя альфу все устраивало. И тепло Тэхена, запах успокаивающий, равномерные сердцебиения и ребёнка, и омеги, но слезы на коже не были причиной для радости и причиняли дискомфорт, с которым Чон смирился, лишь закрывал глаза, позволяя омеге все.

— Почему люди… ик… оставлююют детей. — рыдал Тэ, не в силах совладать собой.

— В жизни всякое случается. Иногда даже герои сдаются без боя, не то чтобы слабые омеги. — по-своему успокаивал Чонгук. —  Перестань. — открыто заявлял альфа, сам крепче прижимая к себе мужа.

— Ты ужасен. — твердил свое Тэ. — Это… это же прискорбно.

— Да, давай теперь вместе поплачем. — произнесенная фраза поразила младшего, тот даже перестал икать и поднял голову, чтобы проверить плачет альфа или нет. Влажные по-детски заинтересованные глаза смотрели на ничего выражающее лицо Чона и с первым громким иком Тэхен снова заревел.

— А потом что было? — спросил он некоторое время спустя.

— Меня усыновил глава местной банды. Обычная жизнь ребенка детский сад, младшая школа, средняя. Там я и увлекся боксом, несколько лет занимался, но пришлось бросить. В то время был востребован подпольный доктор и, чтобы срубить приличных денег, меня отправили учиться на врача. До двадцати лет я был занят торговлей, боксом и по ночам оперировал людей в подвалах.

— А сейчас? — замеревший от потрясения омега, вытер слезы, выпрямился и с серьёзным видом готовился к предстоящей не менее шокирующей информации.

— Я уже давно не занимаюсь хирургией. — устало потер шею Чон.

— Я не об этом.

— О чем же? — альфа вскинув брови, спросил.

— Ты… ты и сам знаешь. — впервые растерявшись за последние дни сказал Тэ.

— Владелец фермы. Знаешь телятина нынче дорогая.

— Ну, хен.

— Я создаю и продаю оружие.

Нависло молчание. И теперь альфа слегка чувствовал себя не в своей тарелке.

— Это плохо. — и альфа не мог определить, вопрос это или утверждение.

— В целом, понятия плохо и хорошо размыты, сугубо субъективны. - уверял он.

***

Тэхен Чону не нравился. Тэхен стал не нравиться. До откровенного пренебрежения в голосе, до осуждающего взгляда, до в недовольстве приподнятой брови, до желания покинуть не нравился.

С виду веселый, слишком разговорчивый, показывающий свою капризную сущность — такой омега Чону определенно не был по душе. Эта дешёвая маска бесстрашия, глупости временами доводили до бешенства. Внутреннего, конечно. Альфа молчал, долго терпел, давал шанс исправиться, одуматься, стать прежним. Тэ лишь с каждым днем становился ещё более задорнее и раскрепощеннее. Для такого пуританина, как Чонгук, такое поведение было низкокачественным, несоответствующим омеге его уровня.

Эта фальшь, звонкий смех в угрюмом холодном особняке, разговоры пустые и не информативные, зарождали в альфе отвращение. Ему такой недоросль не нужен. Он не выбирал себе в пару глупого, бесячего, капризного ребенка, коим стал Тэхен. Чону тихий, отдающий холодом спокойный, с тяжестью в глазах и толковыми мыслями в голове, взрослый омега нужен, а не то, что осталось от такого.

Ведь именно это он увидел в их первую встречу. Пугливого, не творящего глупости, с тяжелым характером, способного мыслить. Он желал обзавестись беззвучным мышонком, прячущемся в его тени и желательно умеющего выжить во мраке, созданным им. Тэхен прекрасно справлялся с этой задачей, был послушным, покорным, не проблемным. Вот незадача, что он был таковым.

Чон отчаянно отгонял мысли о том, что он мог сломать своего единственного человека.

Ведь он не мог. Альфа вкладывал столько усилий, времени, терпения в своего омегу. Столько вещей прощал, относился бережно и даже с частичкой любви. Один инцидент не должен был стать причиной таких перемен.

Как же сильно он заблуждался.

***

— Насчет меток…

— Я не хочу об этом говорить, — не своим голосом перебил Чона омега. Младший отчаянно изображал беспечность, словно действительно альфа не способен был отнять жизнь один взглядом.

— Во-первых, не перебивай меня, — процедил старший, одной своей интонацией заставляя младшего измениться в лице. Тот слегка сжался, отставил чашку с чаем на стол, чтобы положить руку на живот. Нужно быть спокойным, нужно придерживаться выбранного амплуа. — Во-вторых, тут никого не заботят твои желания, я начал разговор, помалкивай и слушай, что я говорю, — альфа крайне жесток в своих словах. Он впервые за последнее время не держал себя на узде, выводил всю накопившуюся желчь. Чон снова становился собой. Очень сложно справиться с человеком, который улыбается, показывает радость, шутит, говорит без умолку, до последних частичек кислорода в легких, но отвратно глуп, смертельно бесстрашен. А в глазах что-то затерялось, нет никакой осознанности. Теперь они пусты. Как и его собственные.

Если любовь, к которой так рьяно стремился альфа, так уродлива, он готов от нее отказаться.

Тэ ужасался ненаигранно, его глаза расширились, страх в его глазах вернулся, расставляя все на свои места. Чон снова ликовал. Он так сильно скучал по затравленному взгляду Тэ, по в испуге расширенным зрачкам, сдержанному дыханию. Альфа снова упивался властью, прессуя младшего взглядом, подбирая наиболее унизительные слова, морально уничтожая. Так привычнее, так в родных очах проскальзывало хоть что-то знакомое и подлежащий контролю — страх. Пусть омега разрыдается, пусть покричит, поистерит, Чон знает как нужно поступить в этом случае, но он так не осведомлен, что нужно делать с этим необъяснимым, несвойственным младшему состоянием.

— Я бы забыл это, — опуская голову пораженно, произнес омега.

— Играть на моей жалости не получится. Этот жалкий спектакль лишь вызывает отвращение, — лежащий у ног хозяина Куан приподнял голову со сложенных лап. Давящая аура альфы размазывала всех живых. — Тебе есть, что сказать, но ты молчишь, ведешь себя как детсадовец. Приди в себя, не разочаровывай меня больше, чем успел.

— Я что будет, если я буду, — поднял глаза на свою скорейшую гибель омега, убедив окончательно альфу, что он потерял последние крупинки здравой мысли.

— Рискни, увидишь, — спокойно ответил альфа, всем видом показывая всепоглощающее безразличие, словно он мог действительно избавиться от надоевшего Тэхена. Ведь он мог.

— Ты нас… чуть не убил нас, что может быть еще более ужасным? —, и добавил убито, — Хен, что еще я не успел увидеть?

— Увидел то, что я тебе позволил увидеть, — ответил Чонгук, не отводя взгляда от омеги. Последний был откровенно жалок.

— Я все прошел один, без тебя, — уже в слезах, спустя минуту, долго подбирая слова, высказался Тэ.

— Доминант не может контактировать с ведомым пока связь укрепляется и метки заживают, — закатав рукава рубашки, альфа открыл вид на шрамы от собственных зубов. Красные глаза Тэ округлились. Две крупные капли слез скатились по заплаканному лицу, долго копил, долго терпел. Неделя прошла после возвращения альфы в особняк, младший несколько раз принимал ванную вместе с мужем, альфа множество раз ходил без верхней одежды, но Тэ до этого момента не заметил отметин. Насколько же человек должен отречься от реальности, чтобы дойти до этого состояния? — Как только мои появились, я пришел, — уверил Чон. — Еще есть, что сказать? — довольно смиренно спросил он. Его вид, действительно, располагал к спокойствию, будто омега мог сказать все, что хочет, все, что так сильно прятал внутри.

— Гон. Ты был с кем-то? — это детское поведение, вызывало лишь ухмылку.

— Провел один. И вообще как только предплечье начало покрываться метками, других не хотелось подпускать к себе. Теперь ни я, ни ты других не признаем.

— А в будущем? Что, если такое снова повторится? — вытираясь рукавом вязанного свитера, спросил Тэхен. Слезы беспрерывно капали, он окончательно рассыпался. — Боже, как я тебя боюсь.

— Бойся, — скорее заботился Чонгук, чем запугивал. — Бойся, чтобы выжить. Страх и есть твое спасение.

— Перестань! — кричал Тэхен, закрывая лицо руками. Он так истошно орал, его лицо, шея со вздутыми от напряжения венами, уши покрылись красными пятнами. — Перестань, пожалуйста! — Кричал так, что у альфы мурашки по коже.

Альфа встал, подошел к бьющимся в истерике омеге, обнял, исхудавшее, дрожащее тело. Ребенок в беспокойстве толкающийся в животе папы, моментально успокоился, стоило связному коснуться огромного живота Тэхена, его маленькое трепешающее сердце убавило скорость.

Чон поднял Тэхена на руки, сменил стул на просторную кровать. Усадил себе на колени, не отпуская из плена рук. Омега обессиленно уронил голову на грудь старшего, икал, давился своими попытками что-то сказать и плакал, плакал, плакал…

Тэхен еще долго ревел на груди альфы, периодические ослаблено кулачками бил по плечу. Как в бреду неразборчиво говорил, как он сильно переживает за жизнь ребенка, как сильно боится, что весь ад, через которого альфа заставил пройти его в одиночестве, повторится.

Он так и уснул в объятиях своего демона, красный, с опухшим лицом, с заложенным носом, замарав рубашку Чона слезами. И черт, он ощущал себя защищенным. Сон был настоящей мечтой, а не кошмаром.

***

С мокрых волос Тэхена вниз по нагому телу ползли капли воды, он стоял перед зеркалом ванной комнаты. Омега весь расслабленный, с размеренным дыханием, источающий нежность и уют, такой… такой, что словами не описать.

Чон вслед за омегой покинул душевую кабинку, взял полотенце, обтянул бедра им, а омегу укутал в банный халат. Тот сразу примкнул к альфе, сжав в ладонях край халата. Сонно прикрыл глаза, слыша сопение Чона над ухом, чувствуя тепло от его тела, ощущая сердцебиение за спиной.

Атмосфера такая, что впору плакать. От счастья.

— Я буду самым завидным отцом, никому не позволю обидеть своего ребенка и сам не стану причиной его боли, — уверенно начал старший. — Он часть меня, я постараюсь осчастливить его. — из закрытых глаз, сквозь дрожащие ресницы Тэ капали слезы. Настоящие слезы отчаяния, уязвимости. — А метки. Они связывают нас сильнее, связи типичной истинной пары. Первое время их использовали не истинные пары, для достижения гармонии в совместной жизни, это относительно недавно альфы начали таким образом наказывать своих омег из-за измены, — маленькое телце дрогнуло в руках альфы. — Время пройдет и мы станем один целым. Начиная от температуры тела до эмоций, испытываемых нами. А также, физические повреждения тоже будут делиться надвое. Умрешь ты, следом умру я и наоборот. Следовательно, твоя целостность у меня в приоритете будет. Но… — Чонгук развернул омегу лицом, мокрым от слез, к себе. Смотря в открытые красные глаза, продолжил тем же бесцветным тоном. — Надейся на лучшее, но готовься к самому худшему.