Я видела Дьявола. Он был мил.

Бессердечный

Прибытие Чонов было делом недолгого ожидания. На третьи сутки после официального торжества в дом Кимов пожаловал сам младший Чон, более известного как Бес. Люди страшились лишний раз произносить его имени, что со времени оно даже стерлось с памяти многих. Пресса величала его лаконичным «господин Чон», а знать ограничивалась его прозвищем, зародившегося после показательных убийств, на которых был падок младший Чон. К своим двадцати пяти годам он еще не официально возглавил столичный округ, но на деле власти и влияния он обладал куда больше своего отца, зачахшему после смерти жены. Совсем скоро ожидалось его восхождение на трон, хотя никому не секрет, что вся мощь была заключена в его руках.

Процессия черных машин с, до последнего дюйма тонированными окнами, прибыла к обеду в семейный особняк Кимов. Глава встретил гостей в холле, как подобает выказав уважение прибывшему.

Мужчина, вышедший из одного внедорожника, приковывал к себе глаза прислуги, стоящей по правой руки хозяина дома. Бес не был окружен множеством охранником, тех двоих выходившихся за его плечом было достаточно противостоянию целой армии. Двое крепко сложенных мужчин из личной охраны Беса внушали животный страх одним своим видом, а их безмолвие, что продлиться до скончания века, ужасало больше, чем угрозы. Ходил слух, что охранники Беса бывшие агенты из контртеррористического подразделения нацбезопасности, побывавшие во многих боевых точках мира, о чем могу свидетельствовать маскулинные тела, усеянные шрамами от колотых ран. Еще все семейства знали, что вынуть из этих сторожевых псов информацию не предстоит возможным – Бес прежде, чем принять их в состав своих палачей вырвал обоим языки, сохранив их звенящее молчание вовеки. Люд еще верит, что их стерилизовали так же, чтобы не было соблазна завести семью и заиметь слабость помимо защиты босса, но конкретных подтверждении этим слухам нет. Единственное во что верил Минсо – этим парни, нависающие мрачной тучей за спиной Беса способны убрать кого угодно, если в этом человеке они почуют угрозу для жизни их главы. Без разбору перед ним глава другого округа или сам президент.

Сам Бес тоже отличается безудержной свирепостью, так удачно переплетенной с острым умом, что делало из него не только неподдающегося контролю свирепое животное, но и разумного достаточно выйди сухим из воды после буйств своих. Бес крайне злопамятен, никогда не забывает тех, кто позарился на его добро и семью, а предавших его ждала самая мучительная смерть и чаще показательная. Одного единого взгляда на его грубые черты лица было достаточно, чтобы понять, что держаться от него нужно подальше. Крупный нос, губы, навсегда покинутые улыбкой, глаза темнее дна преисподних. Все в нем травило душу глядевшего страхом. Рост высокий, что редкость в Азии считается, жилисто сложенный, мышцы стальные вычеркивались под дорогой тканью солидных брюк классического кроя, необъятные развороты плеч и большие кисти, удар которых вполне может стать смертельным. Бес пылал этим невидимым огнем гнева. Постоянно. И только высокий интеллект, запрятанный в недрах, был способен остужать этот безудержный нрав, ничто больше Беседующий с ним человек нередко изливался холодным потом, приходил в ужас в истинном его проявлении. Глаза бездонные, затянутые пеленой нечеловеческой бесчувственности в миг могли показаться дьявольскими. А голос в приевшемся и привычном повелительном тоне отнял не один десяток жизней одним единым приказом.

Все сотрясались от страха перед охранниками Беса, хотя самая большая беда крылась в нем самом. Минсо был уверен, окрестили младшего Чона Бесом не по заслугам, воистину, он своей жестокостью приставал в лике самого Дьявола.

— А Чоны никогда не изменяют своей фамилий, — с криво улыбкой встретил поднимающегося по ступенькам Чона, Минсо. — Везде и всю поспевают, — Бес легко кивнув в приветствии головой, как никак Минсо годился ему в отцы. От него исходил холод, пробирающий до костей, Ким краем глаза заметил, как насторожилась охрана дома. Нависло удручающее молчание, Бес выждав минуту тишины, протянув руку для пожатия, не сводя испытывающего взгляда с хозяина дома. Под стать своим бойцам сам Чон тоже не отличался падкостью к болтовне. Слова его были редки, но обходились ценой многим дороже чужих. — Пройдем внутрь, — так и не дождавшись никакого ответа на свои слова, Минсо крепко сжав в схватке чужую огромную руку, окинув взглядом стоящих рядом слуг, которые понял его без слов, повели внутрь особняка. Воздух сотрясали шумные шаги прибывших, пока они уверенно ступали след за персоналом. Минсо шел рядом с Чоном, соприкасаясь плечами, выдержав молчание с достоинством.