Ее тигр

Глава 5

Через месяц пути таураны вышли из леса и увидели раскинувшийся на берегу моря город. Махира никогда прежде не видела столько воды и зачарованно смотрела в синюю даль. Обратившийся в человека Шерхан тоже вглядывался в горизонт, и в глазах его стыла непонятная тоска.

— Ты что-то вспомнил? — предположила Махира.

Шерхан покачал головой.

— Не уверен. Но море… важно для меня.

Махира ласково погладила его руку, будто успокаивала взволнованного зверя.

— Мы обязательно вернем твои воспоминания. Уверена, в них было много чудесного.

Они подошли к городским воротам, на дороге выстроилась очередь из повозок и нагруженных тюками верблюдов.

— Похоже, это большой торговый город, — произнесла Махира, разглядывая толпу. — Я кое-что слышала о магах, один из них был наставником Селима. Превращение в животного, наверное, сложное волшебство, значит твой колдун могущественный, и в таком большом городе о нем наверняка должны были слышать. А если нет, мы отправимся дальше.

Шерхан молча кивнул.

Очередь медленно продвигалась вперед, сначала Махира никак не могла понять, почему у ворот такой затор, но затем увидела, как от купца в руки стражнику перекочевал маленький мешочек.

— Деньги, — озвучил ее мысль Шерхан.

— За вход в город надо платить? — изумилась Махира, она впервые столкнулась с таким.

— А вы не знали? — К ним обернулся паренек, сидевший на стоящей впереди телеге. — Басра — самый жадный город в мире. Плати или проваливай, вот их девиз. Хотя говорят, что несколько лет назад никакой пошлины за вход не было. Но я думаю, это брехня.

Паренек окинул тауранов оценивающим взглядом.

— Эгей, да вы совсем голодранцы! Тогда лучше даже не суйтесь в Басру, стража на воротах вас изобьет и отдаст местным работорговцам за пару медяков.

Махира и Шерхан переглянулись и сошли с дроги.

— Мы можем пойти дальше по тракту к другому городу, — предложила Махира.

Шерхан взглянул на высокие стены Басры, сложенные из мощных каменных плит, затем на очередь к воротам.

— Мы попадем в город, — твердо сказал он. — Ночью.

Махира понял, что у него есть план, но ни о чем не спросила, доверившись другу.

Остаток дня и большую часть ночи они провели в зарослях вдоль дороги, а перед рассветом двинулись к стене.

Две темные тени: большая и маленькая — бесшумно скользили в ночи, став частью мрака. Таураны незамеченными подобрались к стене.

— Прыгай, — велел Шерхан.

Махира задрала голову, оценивая высоту. Десяток человеческих ростов, не меньше. Она никогда не прыгала так высоко.

«Но я ведь тауран. Дочь сильнейшего племени в мире».

— Ты сможешь, — уверено произнес Шерхан.

Махира разбежалась и оттолкнулась ногами от земли. Почва под ее ступнями вздыбилась, и Махира пружиной взлетела вверх. На краткий миг она воспарила, как птица. Летать оказалось так просто, достаточно было поверить в свои силы.

Махира приземлилась на верхнюю площадку стены, рядом мягко опустился Шерхан. Словно кот, упавший на все четыре лапы. В темноте его золотые глаза горели двумя лампами.

Вдали замаячил огонек факела — стражник делал обход. Шерхан быстро подошел к другому краю стены и спрыгнул, подавая Махире пример. Она последовала за ним.

Так они попали в город, не заплатив ни монетки.

Таураны дождались рассвета в тени стены и направились на поиски рынка. Рынок — центр жизни любого города, живое, бьющееся сердце. Место скопления новостей и сплетен. Махира не особо надеялась, что в первом же городе они с Шерханом нападут на след волшебника, они ведь даже имени его не знали. Но она рассчитывала, что они смогут наняться на работу в караван и отправиться в путь. Шерхан молча поддержал ее идею.

Они шли по узким улицам Басры, и в душе Махиры росло гнетущее ощущение. Город оказался ужасно запущенным: на раздолбанной булыжной мостовой валялись горы мусора, горожане выливали нечистоты прямо из окон, не заботясь о том, что могут окатить прохожих. Ветхие деревянные дома покосились, привались друг к другу, как бредущие по улицам Басры пьяницы. Серые, изъеденные насекомыми заборы напоминали тряпье городских нищих.

Чувствительное обаяние Махиры страдало, ноздри щипало от едких запахов.

Шерхан тряхнул головой, отгоняя от себя городской смрад.

— Скверно пахнет, — пробормотал он.

— Ужасно, — согласилась Махира. — Совсем не следят за чистотой. Впервые вижу такой запущенный город.

— Я не об этом, — возразил Шерхан. — Пахнет… отчаянием. И страхом.

Когда они вышли на рыночную площадь, то все стало ясно.

— Молодые, крепкие мужчины! Отличные работники! Вы только посмотрите, какая мускулатура! Чистая сталь! Вот ударьте его, попробуйте… Ох, зачем же вы так сильно… Эй, заплати за порчу товара, ублюдок!

— Девственницы! Юные девственницы из степных племен! Шелковистая кожа, льняные мягкие кудри!

На рыночной площади торговали рабами.

Махиру замутило, тело покрылось холодным потом, желудок свело болезненным спазмом. Перед ней закружились сотни лиц: мужчины, женщины, дети. В глазах — черное отчаяние и покорное смирение, как у коров, которых ведут на убой. Уже не люди, а вещи, из которых побоями изгнали дух свободы.

Торговцы расхваливали свой товар, покупатели щупали рабов, срывали с них одежду, осматривали зубы.

Махира вернулась на рынок, где продавали ее.

— Тауран! — послышался ей в криках толпы голос ее первого хозяина. — Девочка! Три года! Вы можете выдрессировать ее, как вам угодно! Настоящая тауран!

И ее поднимают над помостом: голую, дрожащую, испуганную. Скрюченные руки тянутся к ней, грубые пальцы тыкают в живот, в плечи…

Ярость и страх затопили разум Махиры, пальцы сами собой сжались в кулаки.

Как же ей хотелось броситься в гущу толпы, и бить, бить, бить! и****ь до полусмерти всех тех, кто обращается с людьми, как со скотом.

На ее плечо опустилась тяжелая рука Шерхана, Махира взглянула снизу вверх на своего спутника. Его невыразительное лицо сейчас, казалось, совсем закаменело, вот только глаза оставались живыми: раскаленная лава гнева.

Махира судорожно вздохнула и разжала кулаки. Шерхан тут же убрал руку с ее плеча.

— Как могут одни люди торговать другими? — тихо спросила Махира. — Откуда берется такая злоба?

Шерхан ничего не ответил, только в глазах его ненависть уступила место скорби и усталости.

Мимо тауранов пробежала женщина в лохмотьях, бросилась к помосту, на котором торговали детьми.

— Гюзель, Гюзель, — заголосила она. — Верните мою дочку!

Женщина растолкала покупателей, прорвалась к помосту и протянула худые руки к черноволосой кудрявой девочке.

— Мама, — голос малышки был едва слышен.

— Пошла прочь! — торговец оттолкнул женщину, и та упала на землю.

Покупатели брезгливо расступились, никто не попытался помочь упавшей.

— Верните моего ребенка! — выкрикнула женщина. — Заберите меня вместо нее!

Торговец рассмеялся.

— Кому ты нужна, старуха? Я не смогу тебя продать. Никто не позарится на твои обвислые сиськи!

Кто-то из покупателей захихикал, один плюнул в несчастную мать.

Шерхан шагнул вперед, рассекая толпу, как фрегат — волны. Махира двигалась в его кильватере. Они помогли женщине подняться, покупатели притихли, наблюдая.

— Моя дочка. — Мать вцепилась мертвой хваткой в предплечье Шерхана, с мольбой взглянула него, затем посмотрела на Махиру. В карих глазах стояли слезы.

И Махира не выдержала. Развернувшись, она подпрыгнула и оказалась на помосте. Прежде, чем торговец опомнился, Махира заехала ему в челюсть. Мужчину отбросило с помоста в толпу, раздались возмущенные крики, ругань и призывы к страже.

Махира схватилась за цепь, сковывавшую детей вместе, и рванула ее на себя. Это была обычная сталь, а не высокопрочный сплав для удержания тауранов, поэтому через мгновение металл жалобно звякнул, и звенья треснули.

Рядом с Махирой появился Шерхан, прежде чем она успела что-либо сказать, он сгреб ее и черноволосую Гюзель в охапку. Оказалось, что он уже держал на руках ее мать, та тут же прижала к себе малышку.

— Держите их! — заверещал торговец.

Люди в толпе оправились от изумления, со всех сторон к тауранам потянулись руки, торговец надтреснутым фальцетом звал стражу. Но было уже поздно.

Шерхан в один прыжок оказался на крыше ближайшего дома и побежал. В его могучих руках Махира ощутила себя как в колыбели.