Сборник рассказов

Одиночка 10

Женя замерла, чувствуя, как внутри всё сжалось от волнения.

— А кто ваш сын? — осторожно спросила она.

— Майор Николаев, — с теплотой в голосе произнесла женщина, наблюдая за реакцией девушки.

— Валентин Петрович — ваш сын? — в голосе Жени промелькнуло искреннее удивление. — Так, значит, вы… — она осеклась, поняв, что чуть не сказала что-то лишнее.

Бабушка Шура внимательно смотрела на девушку, её улыбка стала ещё теплее.

— Что ты хотела сказать и почему замолчала? — мягко поинтересовалась она.

— Да так, ничего особенного, — смущённо улыбнулась Женя, отводя взгляд. — Ваш сын живёт вместе с вами?

— Да, мы живём вместе. Скажи, а почему Сергей и Люда отпустили тебя в армию? Мой сын говорил, что они очень любят тебя…

В голосе бабушки Шуры звучала искренняя забота, но эти слова вызвали у Жени горькую усмешку.

— Любят? Ха! — в её голосе прорвалась боль, которую она так долго скрывала. — Может быть, папа меня и любит, но мама — точно нет. Она меня ненавидит. Сколько я себя помню, она всегда старалась принизить меня, сделать всё возможное, чтобы я чувствовала себя в семье чужой, какой-то… дефективной.

Бабушка Шура молча слушала, не перебивая, давая девушке выговориться.

— Но как же так? — наконец, тихо спросила она.

— А очень просто, — вздохнула Женя. — Они мои приёмные родители. Моя настоящая мать бросила меня, оставив у своей сестры — моей приёмной матери.

— А кто твой настоящий отец, ты знаешь? — осторожно спросила бабушка Шура, не отрывая внимательного взгляда от девушки.

— Нет, — ответила Женя, встречаясь с ней взглядом. В её глазах читалась глубокая печаль.

Она поднялась из-за стола, чтобы заняться чаем. Аккуратно разлила кипяток по чашкам, достала из шкафчика печенье, конфеты и пряники. Расставив всё на столе с особой тщательностью, снова села напротив гостьи.

В кухне повисла тяжёлая тишина, прерываемая лишь тихим шипением остывающего чайника. Бабушка Шура понимала, что эта история гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд, и что девушке нужно время, чтобы открыться полностью.

Бабушка Шура перевела взгляд на букет алых роз, стоявший на столике, и после некоторого молчания спросила:

— От кого цветы?

— От генерала Моисеева, — тихо ответила Женя, опустив глаза.

— Это от того, которому ты вчера разбила нос? — в её голосе не было осуждения, только искренний интерес.

— Да, — призналась Женя, слегка покраснев.

— Тяжёлая же у тебя рука… — покачала головой бабушка Шура, но в её словах слышалось скорее восхищение, чем упрёк.

В кухне повисла тяжёлая тишина. Они пили чай, каждая погружённая в свои мысли. Женя невидящим взглядом смотрела в окно, за которым кружил осенний листопад, а бабушка Шура продолжала внимательно изучать девушку, словно пытаясь прочесть её душу.

«Что-то не очень верится, что она ничего не знает про своего отца», — думала пожилая женщина, наблюдая за тем, как тонкие пальцы Жени нервно перебирают край скатерти.

Внезапно бабушка Шура приняла решение. Она отставила чашку и посмотрела Жене прямо в глаза:

— Знаешь, а ты очень сильно похожа на свою родную мать… И у тебя глаза твоего отца. Такие же пронзительные, такие же… честные.

Женя замерла, почувствовав, как внутри всё похолодело.

— О чём вы говорите? — прошептала она, чувствуя, как сердце начинает биться чаще.

— Нужно сказать Вале, что его дочь жива, — продолжала бабушка Шура, словно не замечая состояния девушки. — Что его благоверная Ира вовсе не стала делать аборт, как она ему тогда сказала.

Женя резко повернулась к бабушке Шуре, и её глаза мгновенно наполнились слезами. Она попыталась сдержать их, но они предательски покатились по щекам.

— Нет! — почти выкрикнула она, прижав ладонь ко рту. — Не делайте этого!

Бабушка Шура смотрела на девушку с глубокой жалостью и пониманием. Она видела, как та сжимается от страха, как дрожат её плечи.

— Но почему? — мягко спросила пожилая женщина, наклонившись ближе к Жене. — Неужели ты боишься?

— Просто я этого не хочу… — прошептала Женя, вытирая слёзы рукавом. — Пусть лучше останется всё так, как есть.

— Так как было уже не будет, — тихо произнесла бабушка Шура, взяв девушку за руку. — Потому что я знаю, что ты — дочь моего сына, а значит, ты моя старшая внучка.

Женя попыталась отдёрнуть руку, но бабушка удержала её.

— Послушай меня, девочка, — продолжила она. — Ты не должна бояться. Твой отец — замечательный человек, он заслуживает знать о тебе.

— Я не могу, — всхлипнула Женя. — Я не готова…

Бабушка Шура вздохнула, понимая, что сейчас не время давить на девушку.

— Хорошо, — сказала она, поднимаясь. — Я пойду. Оставлю тебя одну, чтобы ты смогла смириться с мыслью, что у тебя есть бабушка, которая очень хочет познакомиться с тобой поближе.

Она медленно направилась к выходу, но у двери остановилась:

— Спасибо за чай, за твоё гостеприимство. И за то, что дала мне возможность понять, что у меня есть ещё одна внучка, которую я очень рада видеть!

Женя молча смотрела, как закрывается дверь за бабушкой Шурой. Она осталась одна в пустой кухне, где всё ещё пахло чаем и розами. Слёзы продолжали катиться по её щекам, но теперь к ним примешивалась растерянность.

«Что теперь будет?» — думала она, глядя на букет алых роз.

Женя подошла к окну и посмотрела на осенний двор. Листья кружились в воздухе, словно пытаясь унести с собой её тревоги и сомнения. Девушка стояла, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Страх и паника нарастали внутри неё, словно снежный ком.

«Она всё ему расскажет! Она обязательно ему всё расскажет!» — мысли бились в её голове, словно пойманные птицы.

Не в силах больше оставаться на месте, Женя схватила куртку и выбежала из квартиры. Она мчалась к конторе начальника военного городка, едва сдерживая слёзы.

— Мне нужно срочно уехать! — выпалила она, едва переступив порог кабинета. — Отправьте меня в горячую точку!

Начальник удивлённо посмотрел на девушку, но ничего не ответил. Он уже знал о просьбе генерала Моисеева «избавиться» от Жени. Решение пришло мгновенно.

— Собирайтесь, — коротко бросил он. — Завтра утром транспорт отправляется.

К вечеру все формальности были улажены. Перед отъездом Женя прикрепила на дверь квартиры записку: «Не ищите меня. Я уехала в горячую точку».

***

Восемь долгих недель пролетели как один миг. Ранения, боль, страх — всё это стало её повседневной реальностью. И вот однажды, осматривая прибывших добровольцев, она увидела их — обоих своих отцов.

— Что вы здесь делаете? — спросила Женя, сидя в палатке, где ей обрабатывали очередную рану.

— Мы узнали, что взяли в плен наших военных, — ответил сержант. — Сейчас каждая пара рук на счету.

— Я не хочу, чтобы вы здесь находились, — твёрдо произнесла Женя, выходя из палатки после перевязки. — Уезжайте!

Мужчины переглянулись, не понимая её реакции.

— Почему? — спросили они одновременно, следуя за ней.

Женя остановилась, повернулась к ним и с горечью в голосе произнесла:

— Не стыдно ли вам, сержант, задавать такой вопрос собственной дочери?

Не дав им возможности ответить, она развернулась и пошла прочь, оставляя за собой недоумённые взгляды двух мужчин.

В её душе бушевала буря эмоций: обида, боль, разочарование и, возможно, надежда на то, что однажды они всё-таки смогут поговорить по-настоящему, без тайн и недомолвок. Но сейчас она была слишком ранена, слишком напугана, чтобы позволить себе быть уязвимой.

***

Три дня тянулись бесконечно долго. С каждым часом тревога Жени росла, превращаясь в невыносимое бремя. Сержант — её приёмный отец — и ещё несколько бойцов исчезли без следа. Она не могла есть, не могла спать, её мучили кошмары, в которых она видела самое страшное.

На рассвете четвёртого дня Женя приняла решение. Она больше не могла ждать. Собрав все силы, она пробралась к складу боеприпасов. Её руки дрожали, когда она брала гранаты и автомат. В рюкзак она уложила немного еды — ровно столько, чтобы хватило на первое время.

«Я должна их найти», — твердила она себе, проверяя снаряжение.

Когда она уже была готова покинуть лагерь, краем глаза заметила движение. Майор Николаев. Он следовал за ней, словно тень.

Женя резко развернулась, её глаза пылали гневом:

— Что вам нужно от меня? — её голос дрожал от ярости. — Зачем вы преследуете меня?

Майор подошёл ближе, его взгляд был твёрдым и решительным:

— Мне? Ничего. Просто я не могу позволить тебе идти туда одной.

— А вы хоть знаете, куда я направляюсь? — в её голосе звучала горечь.

— Знаю, — спокойно ответил он. — Ты идёшь спасать наших людей из плена.

— Вы не пойдёте со мной! — почти крикнула Женя. — Это слишком опасно!

— Пойду, — его голос звучал непреклонно. — И ты ничем не сможешь меня остановить. Даже не пытайся.