Не ангел.

Холодный ветер жёстко трепал верхушки чёрных голых деревьев, а жёсткая снежная крупа жалила ледяными ударами, била в лицо, ослепляла опухшие от слёз глаза девушки, бредущей по обледенелой земляной дороге в одном ботинке из чёрного кожзама. Первый ноябрьский снег был не красивым и пушистым, а именно таким, из ледяных комочков, больно бьющих по телу, впрочем, не чувствующему этой боли. Девушка, что шла по дороге, походила на сумасшедшую, она шаталась, то ли от ветра, то ли еще от чего. И странное это было зрелище, странное и пугающее. На улице один из первых заморозков, ледяной ветер, вечерняя темнота наползает на поля, а по дороге между двумя полями идёт она — молодая, стройная и абсолютно потерянная девушка. Из одежды на ней только шерстяной юбочный костюм, юбка которого немного порвана внизу, а на ноге один ботинок. Причем, на босой ноге. Колготок на девушке не было, и ее лодыжки уже отдавали синевой от холода. Но самое пугающее было в том, как босой ступнёй девушка шла по замёрзшей колее, наступала на острые комочки земли и абсолютно не замечала боли. Второй ботинок, осенняя куртка и даже старая сумка с пришитой ручкой остались валяться где-то там, на повороте в деревню, где выбросили девушку из кабины фуры два дальнобойщика. Вещи полетели следом за ней, но девушка их не подобрала. Она так и пошла в одном ботинке, по дороге знакомой с детства. Двадцать километров. Всего двадцать километров от города до этого поворота, и так часто Юля добиралась сюда автостопом. Автобусы ходили редко, их не дождёшься. И когда Юля была ещё маленькой, она привыкла к тому, что мама, стоя на обочине, поднимала руку, это называлось «голосовать». Останавливались машины нечасто, но всё же останавливались. Юлина мама быстро подбегала, распахивала дверцу и, просунув голову в салон, спрашивала: — Сколько возьмёшь до поворота на Ивановку? Когда водитель называл цену, не устраивающую Юлину мать, она возмущалась, Она это умела. —Да тут всего-то двадцать километров, с ума что ли сошел? А я в автобусе в пять раз меньше отдам! Так было всегда. Юля так привыкла, что ее мама, сторговавшись о цене, тащила дочку в салон чужого автомобиля. И очень быстро они оказывались возле знакомого съезда. До Ивановки шли пешком. Юля подросла и начала бывать в городе одна, без мамы. Голосовать она не любила, чаще стояла, дожидаясь автобуса. Сегодня автобус пропустила, вот и пришлось ей махать рукой на обочине, как часто делали все деревенские. Она подняла руку перед легковушкой отечественного производства, но лада, с семейной парой в салоне, промчалась мимо. Женщина на пассажирском сиденье даже поморщилась в сторону Юли. За легковушкой ехала фура. Юля руку опустила, а фура скрипя тормозами уже останавливалась. Впрочем, фура так фура! Широкоплечий мужик в полосатой тельняшке с красным обветренным лицом подмигнул, забравшейся на подножку Юле. — Залазь, давай, матрешка. Домчу с вечерком. На вопрос Юли, сколько возьмет за проезд, водитель разулыбался. — Не боись, денег не возьму. Все равно в ту сторону еду, какая мне разница. Хоть веселее будет. Юля смело забралась в кабину. Она людей не боялась, не боялась ездить автостопом. Всю свою сознательную жизнь она с мамой так добиралась до Ивановки. Огромный большегруз, пыхтя и выбрасывая струйки дыма, тронулся с места. —Да ты шапочку-то сними, и куртку можешь расстегнуть, — ухмылялся водитель. — У меня в кабине тепло. Юля раздеваться не собиралась. Зачем? Тут всего двадцать километров. Ей и с водителем общаться не хотелось, она разговор из вежливости поддерживала. Взвизгнула от страха, когда на плечо легла тяжелая, как свинец, ладонь. — А кто это у нас тут такой? Ладонь провела по Юлиной щеке, сдернула с головы шапку. С этого момента Юле стало страшно. Оказалось, в спальнике за занавеской спал второй мужчина, с таким же красным, как у водителя, лицом, но выглядел куда более отталкивающе. К тому же, его улыбка, когда он смотрел на Юлю, была прямо таки мерзкой, а глаза ощупывали сально, нехорошо. Девушка вжалась в сиденье, уставилась на дорогу, отсчитывая каждый метр, оставшийся позади большегруза. Она прямо выдохнула, увидев впереди знакомый съезд, радостно вскрикнула. — Вот, остановите вон там, пожалуйста. Это поворот на мою деревню. Водитель кивнул и начал прижиматься к обочине. Остановился, чуть не доехав до поворота. Прощебетав — "спасибо", Юля собиралась вылезти из кабины, но не тут-то было. В ее плечо снова вцепилась в рука второго мужчины. — Ты куда ж так заторопилась, красавица? А расплатиться? — Вы говорили, не надо, — вспыхнула Юля, и тут же открыла свою старую, потрескавшуюся от времени сумку. - Я сейчас. У меня, правда, денег немного. — Да кто же о деньгах говорит. — Полез со спальника мужчина. Полез прямо на Юлю, придерживая ее своей свинцовой рукой и уже пытаясь расстегнуть замок на куртке девушки. Юля плакала, сопротивлялась, умоляла. А в ответ слышала: — Да ладно ты чего... не ломайся.... Мы так давно в рейсе... что с тебя убудет, что ли? Знаем мы вас деревенских. Все произошло быстро. Потом мужики даже даже пытались помочь Юле одеть куртку. Но она изловчилась таки и вцепилась ногтями в лицо одного, того что со спальника. Мужчина озверел, вышвырнул ее с кабины, а следом полетели Юлины вещи. Она их не подобрала, может, даже не увидела. Пошла, как полоумная, к своей деревне в одном ботинке, не замечая, как снежная крупа впивается в тело, а промёрзлая колея царапает босую ступню. Не так Юля представляла себе свой первый раз, совсем не так. Ее парень Антон поначалу злился, обзывал недотрогой, но Юля твердо усвоила, что невинность — единственная ее ценность, и расстаться с ней можно только после свадьбы. Так Юле с детства вбивала в голову мать. — Юлька, запомни, уступишь мужику — считай все, не нужна ему станешь. Как бы не любила, отвечай, что только после свадьбы. И это говорила Юля ее мать! Та самая мать, что сменила, не известно какого по счету мужика! Как ни странно, Юля была ее единственной дочерью. Это действительно странно. У таких женщин, как правило, детей целый выводок, но в этом случае что-то пошло не так. Выпивать Татьяна начала сразу после Юлиного рождения. Бросил её законный муж с маленькой дочкой, и женщина начала заливать горе. Заснула как-то в сугробе и застудила себе что-то по женской части, вот и не смогла больше родить. Этим Татьяна объясняла и бесконечную череду мужчин в своём маленьком, осевшем домишке с побитыми окнами, где местами вместо стёкол рамы были заколочены фанерой. — Мужикам дети нужны, — рассуждала Таня, пригубив рюмочку. — Не могу родить, вот и не держатся они возле меня. Ты, Юлька, единственная моя надежда. Замуж тебя нужно удачно выдать, чтобы матери помогала. А для того, чтобы путевый на тебя клюнул, до свадьбы ни-ни! Всякое случалось в маленьком доме, в деревне Ивановка. Бывало и такое, что сожители Татьяны на дочку начинали поглядывать, но уж тут Таня вставала "на дыбы". И за это Юля была маме очень благодарна. Хоть и понимала, что она для матери только товар, который та хочет поудачней пристроить. Сожителей, которые особо рьяно на девчушку поглядывали, Татьяна выгоняла. Видела женщина, какой красавицей дочь растёт, языком цокала: — Вся в меня. Когда-то я тоже красоткой была, да замуж не за того вышла. Из-за него вся жизнь под откос понеслась. Гляди, Юлька, не повторяй моих ошибок. Ты сейчас как бриллиант, ищи себе достойную оправу. Юля еще в школе поняла, что, наверное, мама права, и она хороша собой. Поняла в той самой школе, в которую девочке приходилось добираться пешком полтора километра, в соседний поселок. В любую погоду, слякоть с дождем, ветер, снег. Ее никто не провожал, не отвозил на машине, как других детей. Одета девочка была, в прямом смысле, в обноски. Татьяна клянчила вещи у соседей, у кого дети постарше. Весь восьмой класс Юля проходила в мальчиковых брюках и очень этого стесняясь. Девчонка из неблагополучной семьи, одета как попало, а мальчишки всё равно возле неё отирались. Каждый день кто-нибудь предлагал проводить до Ивановки, не взирая на непогоду и не очень близкий путь. На этот случай у Татьяны тоже были для дочери советы: — Ты на деревенских парней не гляди. Что они могут тебе дать? Корову, чтобы вымя каждое утро дёргать, да с десяток курей. Нам это не нужно. В город поедешь, найдёшь мужчину при деньгах. Пусть даже и постарше, это не важно. Юля мамины советы слушала. Как не слушать, когда в доме всего две небольшие комнаты, а выпившая Татьяна очень любит поучить жизни и ходит за дочерью по пятам? Юля слушала, но в этом случае следовать им не собиралась. Понравился ей как-то парень из девятого класса, и целый месяц её до Ивановки провожал. До тех пор, пока однажды девочка не услышала, как хвастается он, что Юлька почти растаяла и скоро будет его. И как отрезало! Прошла симпатия, будто рукой сняло. Больше ее никто не провожал, она не позволяла. Училась Юля не очень хорошо. Невозможно учиться, когда в ее доме постоянная гульба и единственный стол, за которым можно делать уроки, стоит на кухне, но он постоянно занят. У мамы что ни день, то праздник. Опять же, подлечиться после вчерашнего надо. Самым счастливым моментом для девушки стал переезд в город. Она пошла учиться на бухгалтера. Ей выделили кровать в общежитии, в светлой и чистой комнате. Соседки по комнате фыркали, им удобств не доставало, комната казалась недостаточно хорошей, а для Юли комната была прекрасной, и жизнь стала другой. Недалеко от общежития был сельскохозяйственный техникум и по выходным там проводили дискотеки. Юля с соседками по комнате на дискотеки ходила. Видела, как парни на нее смотрят, когда снимает она свою заношенную куртку и освобождает из-под шапки густую копну длинных волос цвета спелой пшеницы. Перестают тогда парни замечать её шерстяную кофточку с короткими рукавами, блестевшие на коленях джинсы, и видят только насыщенно-голубые, почти синие глаза под чёрными ресницами. Видят изящную головку на тонкой шее, грациозную фигурку балерины. Такой была Юля, но силу своей красоты она осознать не успела, потому что влюбилась. Влюбилась так, что забыла себя, не замечала других парней, глядевших на нее с нескрываемым восторгом. Она видела только своего Антона. Антон учился в сельскохозяйственном техникуме, был на два года старше Юли и очень уверен в себе. По крайней мере, девушке так казалось. Когда он подошел к ней на одной из дискотек и улыбнулся как-то набок, приподняв один уголок губ, так умел делать только он, Юля больше не смогла посмотреть в сторону. Знала она, что Антон совсем не то, что хотела для нее мама. Обычный парень, учится на автомеханика. Ни денег, ни перспектив. Поэтому Юля от матери Антона скрывала, не рассказывала о нем, хотя встречалась с парнем все время своего обучения. Антон хотел от отношений большего, а Юля не уступала. Дождалась таки официального предложения! Дождалась после окончания учебы, когда приезжала в город в поисках работы. Антон стал по ней скучать и предложил выйти замуж, чтобы жить с ним. Юля помчалась в Ивановку, сообщить матери. Скрывать Антона дальше было невозможно, нужно было начинать готовиться к свадьбе. Размечтавшись, девушка залипла около витрины со свадебными платьями, любуюсь их красотой и приходя в ужас от цен. Так она и опоздала на автобус, так оказалась в фуре с дальнобойщиками.