Несломленный

Его глазами: «Я куплю себе змею или черепаху, А тебя я не люблю – ехай… Ехай на х-й!» Хриплый голос Сергея Шнурова заглушает  рёв работающего шуруповёрта. Знаменитая песня группы Ленинград орёт на всю ивановскую. «Ехай на х-й! Ехай на х-й! Ехай на х-й! Навсегда!» Чёрная бровь Михалыча удивлённо взлетает вверх, страдающий похмельем начальник, недовольно сморщившись, просипел: - Всё в порядке, Баха? - Угу, – упрямо игнорирую разрывающийся матом телефон, продолжая собирать новые шкафчики. - Может, всё-таки ответишь? – упорствует работодатель, – Вдруг с детьми что-то случилось? Ренат Мусагидович, для обычных смертных Михалыч, сегодня в ударе. Пробухав две недели в компании малолетних шлёндр, молодящийся х*р резко вспомнил о важности семьи. Опять будет учить меня жизни, читая нудные лекции о нравственных ценностях… «Да пошёл ты!» – множество раз я видел, как супруга директора тихо плачет в кабинете, разбирая бесконечное количество отчётов. Вжу-у-ух Вжу-у-ух Вжу-у-ух         Мощный немецкий агрегат с лёгкостью вкручивает последний шуруп. Отстранившись, любуюсь на свою работу: «Дерьмо собачье… Говорил же, что эта мебель – говно… Да кто бы меня послушал...» Трепать языком – единственное, что хорошо умеет делать Ренат. Дядька поднялся в лихие 90-е и тупо отжал местный бассейн, превратив государственное учреждение в частный спортивный клуб. Обозвав «приобретение» Олимпом, мужчина открыл собственное дело, стараясь избавиться от образа бандита. Только вот отжать бизнесс, не то же самое, что руководить – хозяин из Михалыча весьма хреновый. «Старый татарин жаден как чёрт». Вот даже сейчас, разница в цене между шкафами всего в 200 рублей, только вот прослужат вторые в несколько раз дольше. «Чем эта херабра из опилок». - Кто там тебе названивает? – писклявый голос администратора Ирины звенит в воздухе. Смазливое личико искажает гримаса злости и ревности. «Обломитесь, красна девица, вы мне неинтересны». Однажды я связался с красивой, пустоголовой барышней. Повёлся на симпатичную мордашку и ничем хорошим не закончилось. «И ещё не скоро поставим точку», – фыркнув, сбрасываю входящий. Настойчивые звонки тому подтверждение – только один человек может так упрямо обрывать телефон… - Ланка, что ли? – злобный шёпот недовольной администраторши неприятным шипением раздражает слух. «Она самая…» Лана… Бывшая жена. Когда-то даже от звука этого имени сердце пело и выпрыгивало из груди. Юная прекрасная темноволосая нимфа в два счёта украла сон и покой. Я хоть и опытный боец, но легко поддался чарам хитрой черноглазой ведьмы. Неприятные картины прошлого самовольно всплывают в омуте памяти. Воспоминания Бахтияра - Эй, Баха, ты чего притих, давай ещё по одной! Не каждый день дружбан из армии приходит, – захмелевший товарищ сильно толкает меня вбок. Хмыкнув, разливаю остатки Hennessy XO по бокалам. Я люблю качественные и дорогие вещи. «Если выпивать, то только Францию».  Правда стоит вся эта радость не три копейки, так что приходится ужом вертеться, чтобы добывать презренное золотишко. «Увы и ах, нет у меня обеспеченных родителей». Да что там, никаких нет. Папа и мама погибли в аварии, когда мне было восемь. Поздно вечером мы возвращались домой на машине. И отец на полной скорости влетел в «ночевавший» на дороге экскаватор. Сломанная дорожная техника стояла посредине дороги без аварийки. Было слишком поздно, когда заметили препятствие… От силы удара двигатель новенькой девятки влетел в салон. Мама умерла на месте, а папа сумел выбраться из машины, вытащить с заднего сидения нас с сестрой и лишь только после этого упал. Грудная клетка мужчины была раздавлена всмятку. Удивительно, как он вообще смог двигаться. - За тебя, Баха! Что б деньги были и баб побольше! – икнув, Захар одним махом опустошает бокал. «Пф… Бабы… На х**н оно мне надо. Девки толпами носятся. А вот от денежек не откажусь». Лишними они не бывают. Особенно сейчас. Я только что вернулся с армии, работы пока нет. Есть в закромах солидный запас серебряных монеток. «Пришлось продать родительский дом перед уходом на службу…» Дядя и тётя наотрез отказались топить жильё просто так: - Пусти квартирантов, а мы приглядим, – презрительный тон Розы Рамизовны до сих пор звенит в ушах. Конечно, блядь, присмотрите, а главное, арендную плату себе заграбастаете. После аварии я полгода провёл в больнице, тяжёлая черепно-мозговая травма, переломы носа и рёбер. И ни один из родственников не удосужился сказать, что родители мертвы. А вот имущество растащить – это, всегда пожалуйста. Клан Мансуровых вынес всё мало-мальски ценное из дома. От трусов мамы и до видеомагнитофона. Ещё и собаку убили, суки. Забавно, нажитое непосильным родительским трудом расхватали в два счёта. А вот нас с сестрой никто брать не хотел. В итоге Яна отправилась в детский дом, спустя год биологический отец забрал девчонку оттуда. А меня, скрипя сердцем, приютил папин брат. Дядька нужна была бесплатная рабочая сила. Батрачил я на татарское семейство до восемнадцати лет, а потом удрал, сверкая пятками. Возможно, кто-то скажет, что я должен быть благодарен, расти в семье лучше, чем в приюте. Ни хуя подобного… Ребёнку тяжело понять, почему его не любят родные люди и бесконечно лупят ремнём за любые провинности. Тётка бесконечно твердила: - Не будь как отец… А я, как назло, его полная копия. Те же светлые жёсткие волосы и серые глаза – редкое сочетание, особенно для людей татарской крови. Но главный подарок от бати – упрямый, несгибаемый характер. Розги, горох, лишение прогулок, рабский труд – как бы тётушка с дядюшкой ни старались, родственнички не смогли сломать мой дух. Отпраздновав своё восемнадцатилетние шестого июля, седьмого я уже заехал в отцовский дом, вставив жильцов Розы. Ору было на весь посёлок. - Кстати, Янка недавно заходила, спрашивала когда вернёшься, – пьяненький голос заставляет поморщиться. - Надеюсь, ты не сказал? Но виноватая моська товарища говорит лучше всяких слов. - Да твою ж дивизию, Зохер, почему от тебя одни проблемы? – скрипнув зубами от досады, допиваю коньяк. - Прости братан, ну я же не знал… Сеструха, всё-таки, родня. «Ага…Родня». Как говорил Иван Будько, персонаж знаменитого сериала «Сваты»: «Родня, родня, а мне вся фигня». Первое, что я сделал после совершеннолетия – свалил от дядьки, а второе – нашёл сестру. Яна старше меня на четыре года и уже успела выйти замуж и родить сынишку. Радовался до усрачки. «Семья… Семья, которую потерял». Хрен мне к длинному татарскому носу… Янка только и делала, что тянула деньги. Мне было не жалко для неё и Мишки. В конце концов, я хорошо зарабатывал даже в восемнадцать, но в определённый момент девушка перешла все грани, потребовав бабло на тачку для мужа. «Збись... Если бы хотел завести содержанку, то выбрал бы симпатичную кралю… А не охамевшего мудака». После отказа, отношения стали портиться, но последним аккордом в дурной сонате стала продажа отцовского дома. За день до отправки на призывной пункт Янка припёрлась ко мне. - Сколько выручил? – усадив толстый попец на высокий барный стул, сеструха повела странные разговоры. - Семьсот тысяч, – сложив руки на груди, наблюдаю за гостьей. - Это же очень мало! – не особо симпатичное личико девушки искривила досада, – Ты же ремонт недавно сделал! Сделал… Побрезговал жить в засраном после квартирантов доме. Благо руки не из жопы и за три месяца привёл развалины в порядок. - Нормально. Дом неновый, продать нужно было срочно. Мне отсрочку на полгода дали, плюс хозяева новые разрешили здесь дожить, – пытаюсь понять, куда клонит родственница. - Эх, немного, конечно, но лучше, чем ничего. Отдавай мне мои триста пятьдесят тысяч, и я поехала. На вечерний автобус хочу успеть. Поперхнувшись горячим чаем, громко откашливаюсь и непонимающе смотрю на сестру: - Не понял? Ты сейчас серьёзно? – слабая надежда на адекватность слабо теплится в душе. - Конечно! Где моя половина? – голос Яны набирает силу, повизгивая истеричными нотками, – Это же родительский дом! Звон осколков разбивающейся на мелкие кусочки мечты на долю секунды оглушает. «Не верю…» - Мы же оформили мою долю квартиры на тебя… От двоюродной бабки со стороны мамы нам с Яной досталась квартира. Когда мне исполнилось девятнадцать, дальняя родственница, о которой мы и знать не знали, умерла, оставив неожиданный подгон. Само собой, я отказался от наследства в пользу сеструхи. «У неё же ребёнок… Семья… А мне есть где жить». Если смотреть по чесноку, то «несчастной девочке» было где жить, бабушка со стороны отца подсобила «бедной внученьке», переписав свою двушку и съехав на дачу. Янок не растерялась, шустренько продала недвижимость и купила ушатанную трёшку. «Дура…» Теперь в случае развода квартиру придётся делить с муженьком. - И что?! Какое это имеет отношение к дому? Он же родительский, а значит, половина моя! «Вот еблан… Ещё ремонт ей делал…» Несколько месяцев провёл в новом жилище сестры, приводя засраное помещение в порядок, ещё и некоторые материалы покупал за свой счёт. - Ян… Мне так-то на ноги вставать. Я вернусь через год и придётся решать вопрос с жильём… Не у вас же мне кантаваться… – осторожно пытаюсь разбудить здравомыслие в голове родственницы. Бесполезно… Алчность полностью завладела человеческой душонкой. - Само собой, нет! Максимум в гости и без ночёвки! Ещё чего не хватало… Какое ты вообще имеешь отношение к моей квартире?! – неожиданная гостья перешла на крик, добивая моё терпение. «Баста…» - А ты к дому? – тихий логичный вопрос повергает девушку в шок и ярость. Подскочив на ноги, сестра с грохотом роняет стул и громко верещит: - Баха, ты совсем охренел?! Это родительский дом! Отдавай мою половину! Сейчас же! - Отцовский… - Что? – вытаращив крохотные жадные глазёнки, Яна, широко открыв рот, с шумом глотает воздух. - Дом построил мой папа, ещё до того, как встретил маму. Ты не имеешь  никакого отношения к наследству, – оскалившись, продолжаю бой с чужой алчностью. - Ах вы твари, Мансуровы! Что б вам в Аду гореть! Это твой отец во всём виноват! Он увёл маму! Он убил её! Он всегда меня ненавидел, – схватив кружку с недопитым чаем, девушка с силой бросает чашку в стену и, развернувшись на пятках, вихрем вылетает на улицу. Крепко зажмурившись, стараюсь сдержать рвущихся на свободу демонов. «Наглая ложь…» Да, папа ко мне относился немного иначе, чем к Яне. Но я сын, и Хайдар таскал меня с собой везде и всюду, но на этом особенное отношение заканчивалось. А вот спроса было больше… Отец всегда говорил: «Маму и сестру нужно беречь. Главная обязанность мужчины – защищать семью».  Янку же, наоборот, нещадно баловали обновками. - Эй, Бах, что случилось-то у вас? – голос друга вырывает меня из размышлений. - Да так… Неважно.