Ведьма всегда против!

Глава пятая. Разбор полётов и эти самые полёты

Всё оказалось совсем паршиво. Леший Афоний не только свою работу делал из рук вон как плохо, но ещё и подопечных не контролировал. Всё протухло, зарастало и чахло. Звери без присмотра, голодные и запущенные, дикие и злые. Птицы пугливые, на зов не откликались. В заветном круге я тщетно пыталась призвать их на помощь. Мне хотелось от всей души отходить метлой лешего.

– Какого, собственно говоря, лешего Вы, дорогой хранитель леса, всё это время бездельничали? В лесу тьма тьмущая работы! Вижу, что Вы даже не пытались хоть как-то наладить дела! – я возмущенно смотрела на этого пройдоху. – И не смейте мне говорить, что Вы пытались. Плохо пытались!

Отчётливо понимала, что оставь я такого лешего в лесу и дальше, порядка не будет. К кому обратиться по этому поводу – не ведала, да только тянуть было нельзя. Месяц не резиновый, работы невпроворот, а мне ещё возвращаться сюда. Никодим на ухо шепнул, что если владения лесные наладить, защиту поставить да границы укрепить, то ни дед, скотина рогатая, ни вообще кто бы то ни был меня здесь не достанет. Вот и надо налаживать. Любишь с горочки кататься, люби и саночки возить.

Первым делом мне необходимо было узнать, можно ли сместить лешего с должности? За этим я направилась в дом. На пороге меня чуть не сбил с ног Геша – он игриво цапнул меня за рукав и потёрся боком о ноги. Но на игры времени не было, и я решительно шагнула в дом. Отхлебнув воды из глиняной кружки, выпалила.

– Дядь Никодим, а лешего поменять можно на другого? – за мной что-то грохнуло, это Афоня в обморок упал.

– А чегой-то ты так решила, Велемирушка? – ласково начал домовой.

– Ладу нет нигде, да и не пытались ничего делать некоторые припадочные, – с усмешкой посмотрела на лешего. Он один глаз приоткрыл, увидел что я смотрю, язык на бок вывалил ещё и ногой подрыгал, актер.

– Есть один способ, – усмехнулся домовой. – Это ты правильно решила. Да и зачем нам такие хилые на важном посту? – подхватил мою игру Никодим. – Таким доходягам мы ответственность не доверим. Вдруг что случись, а он в обморок? Правильно, Мирушка, ты решила, правильно.

Леший как подскочит от таких новостей и в ноги мне бухнется.

– Не губи, хозяюшка, не губи дурного. Всё сделаю, всё исправлю, – причитал Афоний.

– Нет, Афоний, веры тебе нет. Сменим на другого, – довольно проговорил домовой.

– Вы, дядька леший, не спешите. Мы Вас с должности сместим, но не выгоним. Мне работники нужны, лес большой, а я одна. Так что и Вам будет работа, – успокоила его. – Сейчас идите троицу духов леса приведите к заветному месту. А я позже подойду, решим проблему.

В тёткиных книгах ничего толкового не нашла. А вот в маминой тетрадке было кое-что: «Как привязать лешего», «Как освободить домового», «Как говорить с духами и лесами», «Как зверьё приручить», и, главное, «Как правильно освоить полёты на метле». Но это я отложила до свободного от работы времени.

В круг вернулась с котомкой трав. Духи осенние сидели на своих камнях и пытливо смотрели на меня.

– Здоровы будьте, лесные помощники! – поклонилась как учил домовой. Страх страхом, а уважение надо заслужить. – Что скажите, работники лесные, согласны ли вы сменить лешего? А ли моё решение вам не по нраву?

Зверьё переглянулось между собой и ко мне направилось. Лиса зафыркала у ног, белка возмущённо перебирала лапками, а дятел защёлкал клювом. Раньше я бы не разобрала ничего, но, благодаря ведьмовской сути, мне было понятно их согласие и возмущение лешим.

– Так тому и быть. Мне нужен неприкаянный дух человека, что сгинул в наших лесах. Если все пройдёт гладко, он сразу же станет новым лешим.

Конечно, я умолчала, что никто не спрашивает духа – его просто связывают заговором. И он служит лесу пока ведьма не освободит. Это было рисковое дело. С духами, в общем-то, шутки плохи, а неприкаянные в основном злые. Блуждают в межмирье, покоя им нет. Да только делать нечего. На самотёк оставлять нельзя. Лис завертелся на месте и зафыркал, камни вспыхнули, все двенадцать стражей леса появились одновременно. Дятел одобрительно защёлкал клювом – они защитят меня, новую хозяйку, пока обряд будет длиться. Улыбнувшись, поблагодарила защитников. Афоня стоял понурив голову. Но жалеть его я больше не могла.

Зажгла обрядовый огонь, высыпала в него травы и стала читать слова призыва. В лесу сгустился мрак, небо потемнело, и только мой костёр, как сигнальный огонь, горел сильно и ярко. Звери превратились в туман, стали плотной завесой вокруг меня. И когда я в третий раз произнесла заветные слова, появился первый призрак.

Это была женщина в окровавленном платье от пояса и до подола. Она понуро ходила кругами, выла жутким воем. Было жутко, но я снова стала начитывать слова заговора. Призрак резко подняла голову и с искажённым лицом кинулась в мою сторону. Я в страхе отшатнулась.

– Велимирушка, за пределы круга-то не выходи, – сказал леший. – Ты продолжай, милая, а как увидишь того, кого ищешь, так и скажи – лесные пропустят его внутрь круга.

Тяжело сглотнув, продолжила. Призрак ударился о преграду и отлетел назад. Затих ненадолго, а потом снова стал выть и ходить вокруг. Духов всё прибывало. Они шли на свет огня, как мотыльки на пламя. Женщины и мужчины, старые, молодые, раненые. Все они ходили и искали вход в круг.

– Поторопись, Велимирушка, тяжко лесным – вон их, окаянных, сколько уже слетелось. Выбирай скорее.

Я понимала, но не чувствовала что кто-то из них подходит нам. Растерянно металась взглядом от одного к другому, пока не увидела молодого юношу. Он ходил и растирал плечи, словно замёрз и не мог согреться. Я указала на него, леший направился в его сторону. Призраки шипели, выли. Но лесные только парня и пропустили внутрь.

В кругу он огляделся, словно только увидел меня.

– Здорова будь, хозяйка леса, позволь у костра твоего погреться?

– А здравствуй, добрый молодец! – подхватила я. – Грейся. Да только как же ты в лесу заплутал? Один ещё.

На молодом мужчине был охотничий наряд. Охотник?

– А я, хозяйка, Данко, сын егеря, что в Серых Высях, – это поселение находилось далеко от сердца леса. – Как отца не стало, так его место и занял. За лесом приглядывал. Там медвежонок меж сосен застрял, вот я его спасать и бросился. А тут мать-медведица нагрянула. Еле ноги унёс, да заплутал немного. Тяжко идти было: ночь, ничего не видать, умаялся, сел под дубом прикорнуть. А проснулся – дороги найти не могу. Сколько дней брожу, да только зря. Леший балует, не отпускает домой.

Я внимательнее на призрака посмотрела. Рваная рана на боку, вполне могла быть от лап медведя, к тому же смертельной. Жалко мне стало парня. Молодой такой, не понял что умер.

– Ты, Данко, не сердись за правду мою. Да, только не леший тебя держит, а смерть не пускает. Умер ты, Данко, в лесу Северном. А я нового хранителя ищу, всех духов созываю, вот ты и пришёл, на свет пламени костра моего заговорённого.

Призрак повесил голову.

– Вот оно как, хозяйка. Я думал о том, да только матери и братьям своим обещал вернуться, в то и верил, что жив.

Я пригорюнилась, но отступать не была намерена.

– Вот как мы поступим, Данко. Ты пойдешь ко мне на службу, там и наведаешь семью свою, исполнишь обещанное, будешь их в лесу оберегать. Согласен?

Призрак кивнул и сказал.

– У меня ещё просьба есть, хозяйка, коль в услужение к тебе пойду. Позволь отдать моё бренное тело родным. Когда я лесным духом стану, то смогу это исполнить?

– Хорошо, исполним, – ответила я.

– Что, ж будь по твоему.

Афоний затушил костер, а я зажгла лучину для Данко. Лесные снова стали призрачным зверьём, зарычали, и пришлые призраки разлетелись кто куда. Лесные сомкнули круг вокруг Данко, под напевы заговорённых слов. Свет вспыхнул, и новый леший ступил на траву. Русоволосый, бравый юноша с топориком на перевес. С голубыми как небо глазами и маленькими веснушками на курносом носу. Теперь водяницы точно вон из кожи полезут.

– Вот и славно, вот и ладно, – облегченно выдохнула и провалилась во внезапно накатившую тьму.

Сознание возвращалось медленно, словно из-под толщи воды. Дядька Никодим сидел у моей лежанки и разговаривал с кем-то. А как очнулась, так чашку к губам моим и приложил.

– Сколько я спала? – с трудом выговорила, глотнув немного воды.

– Так, почитай, утро нового дня. Ты лежи, Велимирушка, силы-то свои на хорошее дело потратила. А я Данко в дела и заботы посвятил. Афоний ему помогать согласился. Как подмастерье.

Я оглянулась на нового лешего и его помощника. Афоний, казалось, ещё меньше стал, младшим духом теперь сделался.

– Я, хозяйка Велимира, работу принял. Чего не знаю – мне Афоний подскажет, не пропаду. А ты отдыхай, сил набирайся, – сказал Данко.

Удовлетворенно кивнув, откинулась на подушки. Сил-то как раз и не было. Чувствовалась только слабость и разбитость.

– Не умеешь ты ещё, Мира, брать магию природы. Надо учится, а то совсем зачахнешь, – бурчал домовой.

Мысленно взяла себе на заметку учится поглощать силу природы. В старом талмуде был описан процесс. Да я и сама его знала – тёть Зина постоянно меня этому учила. Да только вот, что ребёнку сидеть и лес слушать – ребенку хочется играть и бегать. Сейчас я была благодарна тёткиной науке, теорию я помнила отлично, вопрос стоял только за практикой.

На следующий день я всё ещё лежала пластом, и последующие пять тоже. Заботу обо мне взяли на себя домовой и Данко. Не знаю, где он жил теперь, но с самого рассвета новый леший работал, временами ко мне заглядывая. В последние дни цветы стал приносить. Где только находил? Никодим хитро улыбался, а я не понимала причин его веселья.

Вот недельку спустя, едва дыша, всё же вышла из избы. Мне нужно было, как и учила тётка, пойти к самому большому дереву, научиться слушать и беседовать с ним. Проникать в саму суть, становиться частью его. Только так я смогу получить силу природы. Тропки стали более ухоженные, чем раньше, и сухостоя вроде бы меньше стало. Поодаль был слышен стук. Словно кто-то рубит дрова. Так и оно оказалось, Данко рубил сухое дерево, а здоровенный бурый медведь таскал пеньки и большие поленья.

– Здравствуй, Данко! – радостно улыбаясь окликнула хранителя.

– Здорова будь, хозяюшка леса! – отирая пот со лба проговорил он. – Ты чего поднялась? Надобно чего? Слаба ты ещё ходить.

Юноша подошёл ко мне, окинул взглядом, а затем потянулся руками вероятно чтобы поднять.

– Да ты что, Данко?! – завопила я. – Лучше мне, лучше! Шатает немного, но силы восстанавливаются. И хватит хозяйкой меня величать, Велимирой зови.

Данко стушевался немного и отвёл глаза.

– Куда идёшь, Велимира?

– Да недалече тут, к старому дубу, – пожала плечами в ответ.

– Может проводить тебя? – он неловко переминался с ноги на ногу.

– Ой, Данко, не нужно, я сама справлюсь, – засмеялась я, удивляясь его внезапной робости.

– Ну коли так... – казалось, леший опустил и плечи. Медведь внезапно заревел, и я отскочила. – Не бойся, это он на меня ревёт, – он усмехнулся. – Я теперь вот дружбу с медведями вожу, аж не верится.

– Главное, теперь сможешь и лесу помогать, и людям. Это лучше, чем ничего, правда? – утешительно похлопала его по руке и ушла. Медведь позади меня снова взревел.

– Да знаю я, не ворчи, – пробурчал Данко, и позади снова послышались удары железа о дерево.

Старый дуб был необъятным. Наверное, человек десять вокруг него на вытянутых руках станет, и всё равно не хватит рук. Я привалилась к стволу, пытаясь слушать шелест листьев и трав, трели птиц и стрекот насекомых. Мне казалось, вот я парю над лесом, а там качаюсь листьями, поодаль крадусь в траве. Чуть выше сижу на ветке, наблюдая как кикимора крадется к девушке, сидящей под деревом.

Вздрогнув, открыла глаза и поспешно вскочила на ноги. Длиннорукая старуха замерла в двух метрах от меня, злобно поблескивая глазами. Растрёпанное одеяние было старым и заношенным, злые глаза сверлили своим взглядом. Похоже, я вовремя закончила сбор сил.

– Здравствуйте, бабушка. Кто Вы будете? И зачем ко мне в лес пожаловали? – смело начала я.

– А я, хозяйка леса, кикимора. Правды и справедливости искать пришла. Да, видно, нет её и здесь, – прошипела старуха.

– Отчего же, бабушка? Говорите, какая несправедливость с Вами приключилась? – раздался за моей спиной голос Данко. Я обернулась, Данко, наперевес с топором, стоял словно доблестный воин на страже моего покоя. Даже залюбовалась слегка.

– Лихо бродит в моей части леса. Как порушили охранные деревья, так и забралось оно в лес. Ходит зверьё, да люд губит, а они все на меня серчают. Помогай, хозяйка. Мне как сорока принесла, что у нас новая ведьма, так к тебе и в путь-дорогу и собралась, – тяжело вздохнула кикимора. – Боюсь, совсем Лихо распоясаться может пока меня нет.

– Не горюй, бабушка, сходим мы с тобой в западные владения Северного Леса. Одолеем Лихо. Дай нам три дня. По истечению третьего к тебе явимся.

И с этими словами наш новый леший взвалил меня на плечо и понёс к избе.

– Ты опять?! – завопила ему в ухо. – Да здорова я уже, сама идти могу.

– Вот что, Велимира, я сам к кикиморе на подмогу пойду, а ты слаба ещё. Силы побереги, – проворчал Данко, пальцем проверяя целостность ушной раковины.

– Ах ты, воспитатель паршивый, указывать мне удумал? Ставь на землю давай, кому говорю! – заорала ещё громче. – Ты смотри, пятнадцать лет отроду, а он меня учить вздумал!

– Мне двадцать этой весной было, – пробурчал Данко.

– Двадцать ему было! – передразнила парня. – А мне двадцать семь, и что? Хочешь помочь – помогай! А за меня решать не надо!

Данко стушевался. Не дожидаясь пока он придёт в себя от мой отповеди, развернулась на каблуках и зашагала по лесу, сопя как дикий ёжик. Меня возмутили поступки парня – всю жизнь сама решала что да как, а тут учить вздумал, и кто? Кипя от возмущения, с силой захлопнула дверь и фурией влетела в дом. Дядька Никодим выронил скалку, которой раскатывал тесто.

– Чего это ты, Велимира, злая такая? – осторожно спросил домовой.

– А чего это, дядька, все меня так опекают. Молодая я, да. Вот только сама решение принимала ведьмой быть. А вы со мной, как с ребёнком носитесь! – выпалила в ответ. – Вот даже Данко, без году неделя как стал моим лешим, и тот со мной нянчиться удумал!

Никодим хитро улыбнулся.

– С чего это ты решила, что как с дитём? Ты девица красивая, стан лебединый, а он молодой. Чего уж тут странного-то?

Я поперхнулась вдохом и засмеялась, громко и насмешливо. Только насмехалась я скорее над собой.

– Дядь Никодим, какая красота? У меня одно достоинство – глаза. И те за линзами очков никогда не было видно, – я не могла скрыть горечь в голосе. – Да я в двери всегда с трудом прохожу! Это уж точно, лебединый стан. Где вы видели толстого лебедя?

Домовой фыркнул и ответил.

– А ты, дурочка, в зеркало присмотрись – бегаешь как оглашенная по лесу, а дальше своего носа ничего не видишь же.

Я кинулась к зеркалу, что за печкой стояло. И чуть не обомлела. В зеркале отражалась я, и в то же время не я вовсе. И вправду, довольно симпатичная девушка, немного исхудавшее лицо, грива непослушных волос и глазищи на пол лица. Круглые щеки спали, вот глазищи и появились. Ещё в квартире я заметила, что со мной что-то происходит. Но за вихрем событий, которые закружили меня, перемен в себе почти не замечала.

Определённо было от чего выпасть в осадок: конечно, не тонкая тростиночка, но талия у меня появилась! Никодим только посмеивался, приговаривая, что ладная у них ведьма. Всё ещё прибывая под впечатлением перемен, рассказала ему как кикимору встретила. И как Данко меня защищал. Домовой только хмыкнул, но одобрил наше решение. Лихо надо истребить, а то беда будет во всём лесу. И охранные деревья восстановить тоже нужно. Навряд ли они не засохли. Это означало только одно – надо садить новые.

Афоний повёл нас в заветное место – там только духам позволено было находиться. Напитанные природной силой жизни деревца служили обиталищем духов. Мы накопали саженцев. Конечно, копал Данко – мне границы переступать было нельзя.

В тот же день всё было готово к путешествию. Только встал вопрос как мне добираться? Пешим ходом - долго. Имелся способ и быстрого перемещения при помощи духов. Но я ведьма молодая, а практиковать без опыта весьма опасно. Это не подходило. Моя мать метлой пользовалась. И мне тоже, кровь из носу, нужно было это освоить. Вот только я не представляла как это сделать. Нет, теоретически я знала, слава Гарри Поттеру! Но на практике всегда всё иначе.

Крепко сжимая свою метлу, решительно отправилась наружу, прямо на огромную поляну перед избой. Зрителей моего позора собралось много. Если бы болотные топи находились поближе, думаю тогда и водяницы пришлёпали бы полюбоваться зрелищем. В первом ряду сидел Никодим со знакомой котомкой с лечебными мазями и бинтами. За ним кот Геофаний и Данко с Афонием. Остальные ряды заняли лесные работники и звери. Собрался народ потехи смотреть. Вот так-то. Главный приободритель – это домовой, у него вера в меня просто огромная, раз он притащил лечебые мази и держит их наготове, словно я в любой момент на ровном месте схлопочу увечья.

Метла лежала в руке вполне удобно, с легкостью перекинула через черенок ногу. Гордо выпрямилась и приготовилась лететь, но ничего не происходило. Это огорчало, хотя я делала всё в точности, как в инструкции. Ломая голову, пыхтела и осматривала метлу, пытаясь сообразить в чём же дело. И совсем неуверенно спросила.

– Летим?

Метла внезапно рванула меня вперёд и вверх. Я завизжала, а зрители подскочили со своих мест. Метла неслась с запредельной скоростью. Руки онемели, горло начало болеть от визга…

– Помедленней! – заорала, и вредная ведьмовская техника резко сбросила скорость. От таких скоростных перепадов чуть не перелетела через черенок вперёд. Хорошо пальцы окоченели – не разогнуть. Отдышавшись и медленно дрейфуя по лесу, успокаивалась и осмысливала приобретённый опыт. Голосовые команды – это весьма удобно, чего не скажешь о самой метле. Думаю, я смогу справиться. Ещё немного полетав по лесу, решила прекратить практические занятия по полётам – тело всё ещё потряхивало. Для повышения навыков вождения метлы времени у меня много, а вот для обещанной помощи – нет. Нужно было искать способ победить Лихо.