Пошел к черту, Смирнов!

4

4

Глава о доброте докторов и неизбежности происходящего.

Удивительно, как человеку может быть больно без всяких физических причин.

Стивен Кинг "Куджо".

- Доброе утро, - меня кто-то потряс за плечо и я всем телом вздрогнула.

- Здравствуйте, - растерявшись, я постаралась привести воронье гнездо на голове в более-менее приличный вид. Что-то мне подсказывает, что вышло так себе.

Глупо было засыпать на больничной скамье у палаты матери, но добродушные женщины медсестры не стали меня будить. Добродушные и задобренные определенным количеством финансов.

- Я же велел вам идти домой, Ляйсан, верно?

Кивнула головой, пытаясь улыбнуться вчерашнему доктору.

- Да. Извините, я не хотела возвращаться, пока не увижу маму, - вытягиваю ноги и чуть не падаю, ведь спала я, подтянув их под себя, - извините, - повторяю я еще раз.

- Вас есть, кому подвезти?

Я посмотрела в окно, должно быть сейчас раннее утро и человек попросту заботиться о моей безопасности. А возможно, это элементарная вежливость врача.

- Да, у нас полная семья, - отчего-то от этой мысли сердце неприятно кольнуло.

Да, отец звонил не единожды, да хотел встретить меня у больницы и каждый час интересовался как там мама, но именно сегодня ничего кроме отвращения, эти разговоры у меня не вызывали.

Я хотела отгородиться от всех.

- Ляйсан, это приемный покой, совершенно не спокойное место, если не хотите возвращаться домой, лучше идем со мной.

Следующая попытка встать принесла больше успеха. Я даже смогла с достоинством выпрямить спину и одернуть вытянувшиеся на штанах колени. Мама меня всегда учила тому, что женщина обязана сохранять приличный вид даже в самых тягостных обстоятельствах.

- Спасибо, - поблагодарила я заранее и пошла за ним хвостиком.

Просторная ординаторская, светлое помещение с большими окнами в ряд. Письменные столы, закуток с миниатюрным диванчиком и рядом белых пышных подушек. Довольно уютно, если выбросить из головы мысль, что именно в этом месте решаются человеческие судьбы. Да, признаться, сейчас мне было совершенно безразлично где я нахожусь, лишь бы не оставаться наедине с собственными пугающими мыслями.

- Ты можешь полежать здесь.

Врач еле заметно коснулся моего предплечья и подтолкнул в указанную сторону. Почему он ко мне так добр? Возможно, я симпатична молодому мужчине?

Весь организм дернулся мигом, стало страшно от подобной реакции. Кроме стычек с братом никто и никогда не применял ко мне насилие, но подобную реакцию спровоцировало не это, а то, что мысли витали совершенно в другой стороне.

- Отдыхай, в выходные кроме меня здесь нет других врачей.

Поежившись, я проверила телефон в кармане. Сообщений из дома не было, ведь им я сказала, что мне выделили койко-место и со мной и мамой все в порядке.

Я врала.

Часто в этой жизни, я врала о том, что со мной все гораздо лучше, чем есть на самом деле. Просто ненависть к любому виду жалости была весомее желания защиты.

- Спасибо.

В ответ мне лишь улыбнулись. Удивительно, какими добрыми все еще не разучились быть обычные люди.

- Отдыхай.

В сон я провалилась быстро, тело сводило и мысли растекались по древу памяти как липкое лекарство от кашля. Мама, предполагаемый образ родного отца, а потом столько воспоминаний о брате, что становилось дурно и холодно и хотелось кричать. Мне хотелось быть рядом с ним. Мне казалось, во сне казалось, что он смог бы внушить мне уверенность о мнимом благополучии.

- Ляйсан, - меня в очередной раз попытались привести в чувства.

Открыв глаза, я заглянула в лицо мужчины в халате и еще не до конца очнувшись, привалилась к его груди, уткнулась в нее носом.

- Тише, тише, - меня так просто погладили по голове, таким обыденным жестом, что я даже не сразу сообразила, что делаю что-то не так.

- О, Господи, - тихо прошептала я и резво отстранилась, - извините. Мне снился брат, - неуклюже попыталась оправдаться.

Еще одна улыбка.

- Ваш отец и брат уже у матери, советую и вам туда пойти.

Еще не до конца придя в себя и как-то слишком тупо вглядываясь в довольно молодое лицо мужчины, я заметила, что он куда моложе, чем я предположила со страху ночью и в его лице нет ни грамма напряжения. Должно быть и ему удалось поспать хоть немного на дежурстве. Весь его образ внушал спокойствие и уверенность. Невольно взглянула на правую руку, кольца нет. Ничто конечно не мешало ему снять его на время медицинских манипуляций и забыть где-то в кармане медицинской формы. Или у него есть девушка? У такого хорошего парня наверняка есть.

Одергиваю себя. К чему вообще эти мысли? Что они мне дадут?

- Идем?

- Да.

Не обращая внимания ни на кого, я крепко и в то же время нарочито нежно обняла маму и погладила ее животик, в котором все еще цеплялся за жизнь мой братик боец.

- Как ты?

Мама лишь усилила объятия.

- Все хорошо, Ляся, все у нас хорошо. Не переживай так.

Червь сомнения внутри дернул за ниточки непослушное сердце, но я усмирила его глубоким вдохом полной грудью. Точно знаю, что в этот момент едкий взгляд серых глаз прожигал мой затылок. Леша ненавидел меня, не знаю почему и за что в этот раз, но он смотрел на меня так, словно я грязь под его ногами.

- Милый, правда, со мной все хорошо, отвези детей домой, - обратилась мама к отцу.

- Да, дорогая, они и так слишком переволновались.

Злобное шипение прорвалось сквозь зубы еще до того, как я успела обдумать свою реакцию. И если мама и заметила это, то предпочла не придавать значения.

Натянуто подбираясь, как перед прыжком, словно в замедленной съемке я осмелилась взглянуть в глаза брата. Легкие напряглись, подавляя стон, не знаю за что, но сегодня мне вновь предстоит перенести его истерику. Больше не буду терпеть, психанул мой уставший разум, больше не буду напрягать фантазию, создавая иллюзию счастливой семьи. Как только мать родит и ее жизни и жизни настоящего брата не будет ничего угрожать, я перееду.

В тот же день!

- Где ты была?

Я промолчала.

- Лясь! - звук по своей резкости напоминал пощечину, - откуда тебя привел этот мужик?

И как я не заметила, что отец все еще оставался в палате, а мы с братом за дверью?! Отвечать ему в такие моменты накатившей агрессии что-либо бесполезно и я все так же молчу.

Захват, так больно его пальцы впиваются в мое предплечье и дергают меня на себя, что от проявления неожиданной жестокости я взвизгиваю.

- Молодой человек, - я узнаю голос врача, но так и не могу отвести взгляд от злых глаз брата, - вы в больнице, здесь не место выяснять отношения.

Черт, со стороны должно быть наши взаимоотношения были приняты совсем не теми, какими они были на самом деле. И сейчас он сорвется, сейчас Смирнов начнет угрожать и хамить человеку, который совершенно этого не заслужил.

- Мы уходим, - попыталась вмешаться я, все так же удерживая Лешу, - извините за шум.

Удивительно, но руки моей вцепившейся в его запястье, парень не убрал, а лишь подтолкнул меня к выходу.

- Все врачи гинекологии так щепетильно относятся к родственникам своих пациенток? - бубнил он себе под нос, - особенно молоденьким дочерям пациенток? А что? Не плохо устроился! Так просто втереться в доверие!

Я вспомнила о том, каким уставшим выглядел врач, когда мы приехали на скорой с мамой. Как чернели синяки под его глазами. Этот человек помогал людям и совершенно не заслуживал осуждения.

- Прекрати, пожалуйста.

Смотрит зло, но замолкает.

Я где-то в детстве, в облаке, в снегу.

Я на площадку детскую бегу.

Там ждут меня осколки и качели.

Осколки чьей-то жизни. Не моей.

Давай, давай, раскачивай быстрей!

Как эти мне уроки надоели...

Уроки они чьи-то – не мои,

И, как снежинки, тихо тают дни,

Едва упав на чёрные ресницы.

Отец ещё как будто не ушёл.

И в мире всё как будто хорошо.

Качай, качай – я не боюсь разбиться.

Качай – я, может, в небо улечу!

Да – я немного этого хочу.

Зарыться в эту синеву, забыться.

Тогда мне не придётся вырастать,

Учить уроки, пробовать писать,

Внутри не раз, не раз – пойми! – разбиться,

И, как рожденье, счастье забывать.

Качай, качай – я не боюсь летать!

Мне восемь, и мне страшно приземлиться.

Marika Nova.