Моя сводная рабыня

Крики матери разносятся по всему дому, даже через наушники слышно. Делаю звук громче – не помогает, она орёт, перекрикивая тяжелый рок. Закатываю глаза, падаю на кровать, пытаюсь отключиться. Вроде ничего нового: отец завёл новую шлюху, пора бы уже привыкнуть. Прислушиваюсь. В этот раз что-то не так – отец тоже кричит. Рывком сдёргиваю наушники, вылетаю из комнаты, облокачиваюсь о перила. Мать лежит на полу, прижимает руку к щеке, платье задралось к коленям. Отец тяжело дышит, нависая над ней. - У тебя два часа, чтобы съебаться отсюда, - рычит он, сжимая и разжимая кулаки. – О сыне даже не заикайся, поняла? Я спрашиваю, поняла?! Она всхлипывает, а я не могу пошевелиться, только смотрю, как поднимается медленно с пола и, пошатываясь, идёт к лестнице. Я трус. Бегу к себе, надеюсь, что не заметили. Не хочу, чтобы мать знала, что я видел. Через неделю они уже разведены. Слабо помню то время – постоянно бухал, топил чувство вины за то, что не смог помочь. Отец говорит, она шлюха. Говорит, что изменила, но я не верю. Конечно, мать не святая, но и не больная на голову, чтобы ему изменять. У нас денег столько, что можно набивать матрасы в гостевых комнатах, и всё равно останется. Она же в роскоши купалась, как и я с рождения. Без проблем поступил в МГИМО, не прошёл по баллам – взяли на коммерцию. Ещё и задницу лизать готовы за гранты, которые отец оплачивает. В свои двадцать три я успел перепробовать всё, понял, что чистая голова – лучший выбор. Только адреналина всё равно не хватает. Ищу его везде, недавно на байк сел. Мать тогда губы поджала, сказала, что против. Отец, наоборот, по плечу хлопнул: гордится, мол. Через месяц отец вызывает к себе. Говорим мы редко, но метко. Вот и сейчас он сидит за столом, смотрит на меня, а я пытаюсь не зевнуть. Отец у меня из тех, кого называю альфа-самцами. Холодный, высокомерный, деньгами так и несёт. Мне от него достался прямой нос, широкие плечи и ледяной прищур голубых глаз. От матери светлые волосы, которые в своё время в какой цвет только не красил. Внешность у нас обоих что надо, отец часто говорит, что скоро я переебу всю Москву. Но это скучно. Когда только пальцем щёлкнешь, и уже ноги раздвинули – кому надо? - Я снова женюсь. А вот это уже интересно. Вот она, причина развода – реально новая шлюха. Только шлюха умная, не только в штаны залезть смогла. - Её зовут Марина, у неё есть дочь, на два года младше тебя. Надеюсь, вы сможете найти общий язык. Общий язык. Меня тошнит от этих обтекаемых фраз. Отец даже не пытается делать вид, что это нормально – притащить в дом новую подстилку, когда после матери кровать ещё не остыла. Но он мужик, ему можно. А вот шлюха, которая её место заняла, поплатится. Знакомство с будущей мачехой и сводной сестрой отец обставляет, как, мать его, праздник. Шикарный стол накрыт в столовой, горят свечи, за букетами не разглядеть блюд. Марина появляется с таким видом, словно уже хозяйка здесь. Моложавая милфа, красивая, признаю. Холёная. Чёрные волосы уложены высоко, шея длинная, сиськи силиконовые, а в глазах бесовской огонь. Я знаю, как смотрят женщины, когда хотят, чтобы их трахнули. И Марина на меня именно так глядит. Одно слово – шлюха. Дочурка ей под стать, так поначалу думаю. Те же чёрные волосы, только лежат свободно, рассыпались по спине. Глаза непонятные: то ли серые, то ли зелёные, в пол постоянно опущены. Сиськи небольшие, свои пока, смотреть приятно. И фигурка ничего. Настя. Настенька, значит. Как из старого фильма про старика-маразматика и Новый год, или та, что из песни «Настя, подари мне счастье?».. К концу ужина я понимаю: первое. Настя говорит мало, почти не смотрит на меня, а мамаша заливается, какая она умница, красавица, скромница. Раз скромница, значит, есть над чем работать. План появляется быстро: разложу я эту Настеньку, да так, чтобы все знали. Отдеру во все дыхательные и пихательные, пусть мамаша знает, что дочурка от неё недалеко ушла. Опозорю за то, что с матерью так поступила. А там, может и шлюшке присуну, это уже для отца – в следующий раз подумает, стоило ли жениться на постоянно текущей самке. Свадьба у них, конечно, пышная, кто бы сомневался. Выездная регистрация на Мальдивах – Мариночка попросила. Мариночка. Не могу поверить, что отец перед ней на задних лапках пляшет: пизда что ли из золота? Лениво брожу между столов – почти всех тут знаю, скучно. Подхватив бутылку виски, иду к морю – заебала эта показуха. Останавливаюсь, когда слышу тонкий голос, такой, сука, нежный, что блевать тянет. - Не надо, Амин. Ты же знаешь, что нам нельзя! Выглядываю из-за какого-то куста: так и есть, скромница наша раскраснелась вся, губки припухли, глаза горят. Широкая ладонь мнёт задницу – это её парень, Амин. Вроде как вместе учатся в универе. Вроде как два года встречаются. - Насть, ну сколько можно меня динамить? - Амин, - она выгибается в его руках, пока он шею слюнявит. – У мамы одно условие – чтобы до свадьбы осталась девственницей. Ты же говорил, что понимаешь. - Понимаю, только ты всё равно моя будешь. Так чего ждать? - Но это после свадьбы. Этот лох вздыхает и отпускает её. Даже платье поправляет. - Мне доучиться надо, потом поженимся. Иначе отец голову оторвёт. - Знаю. – Она гладит его по щеке, а моя вдруг в ответ дёргается. – Зато потом сможешь делать со мной всё, что хочешь. Амин. Амин Алиев, сын нефтяника из Дагестана. Удачный брак, Марина не прогадала, хочет дочуру продать повыгодней. Наверняка его отцу наговорила: и умница, и красавица, теперь вон, падчерица самого Бельского. А ещё посмотрите, какой редкий товар – девственница. Там такое ценится. Бесшумно отступаю, на ходу прихлёбывая прямо из бутылки. Настенька-то у нас, оказывается, реально недотрога. Такую вскрыть в удовольствие будет. Адреналин и азарт впрыскиваются в вены. Просто трахнуть девочку не получится. Надо сделать так, чтобы она сама попросила. Чтобы умоляла. Целочка? Да хуй с ним, этот запрет обойти – раз плюнуть и растереть. Но надо действовать аккуратно, главное – не спугнуть. Спешить некуда, теперь Настенька всегда под боком будет. Пока отец с Мариной в свадебное путешествие умотали, у меня есть время, чтобы найти подход. Но для начала надо её спальню слегка переоборудовать: камер наставить, чтобы в курсе быть, что там у нашей целочки на уме.