Король Драмы и Я

☂ 5 ☂

Лиззи

Глубокая тишина повисла в воздухе, нарушаемая лишь едва слышным шелестом одежды. Майк, застывший на полпути к дивану, казался окаменевшим. Его костюм викинга, эффектный и вызывающий, - не хватало только рогатого шлема, чтобы образ стал совершенным – был поразителен. Он был безупречен, как всегда, но сейчас в его безупречности чувствовалась скрытая, пульсирующая злость. Его взгляд, бегающий по лицу миссис Ван-де-Грааф, был полон невыразимого напряжения. Он молчал, словно в ожидании, готовый к чему-то неминуемому. Миссис Ван-де-Грааф, женщина, чье идеальное лицо обычно излучало спокойствие и уверенность, встала. Ее движение было плавным, грациозным, словно она репетировала этот жест перед зеркалом несколько раз. Она заправила за ухо выбившуюся из изысканной прически прядь каштановых волос, цвета спелой карамели, и, указывая на уходящий в глубину больничный коридор, произнесла лаконичное:

– Пойдем.

Легким жестом она заправила выбившуюся карамельную прядь за ухо и указала в сторону коридора. Она уже почти расслабилась в кресле, как вдруг обернулась.

– Лизи, – ледяной ком возник у меня в животе, распространяясь вместе с дурным предчувствием. – Ты мне тоже нужна.

Холодный взгляд, не допускающий никаких возражений, пронзил меня насквозь. Моя тетя, Мери, тоже встала, но мах руки миссис Ван-де-Грааф, изящный, но не терпящий споров, остановил ее. И тут случилось нечто неожиданное. Из уст миссис Виктории вырвался всхлип, тихий, не соответствующий ее имиджу несокрушимой женщины. Воздух сгустился. Молчание стало давящим. Такая резкая смена настроения поражала своей непривычностью. Контраст между решительным жестом, прервавшим тетю, и дрожащим, хрупким голосом был ошеломляющим. Слезы потекли по ее щекам.

– Я… просто… Хочу расспросить их, как мой Джейк жил… – еще один всхлип, заглушенный дрожащей ладонью. – В последние дни… Мы редко виделись. Я готовила необходимые документы, чтобы он смог без проблем занять мой пост…

Ее взгляд переместился на Майка. На его лице разыгралась едкая усмешка – он наблюдал за ее излияниями с циничным равнодушием. Его не трогали слезы этой женщины, его не волновала ее боль.

– Возможно, с ним что-то происходило… А я… А я… Не заметила…

– Хорошо, – кивнула тетя. Ей было достаточно этого сбивчивого признания.

Она отвернулась прежде, чем Майк заметил мой взгляд.

Звук согласия, прозвучавший словно мощный аккорд, мгновенно изменил осанку женщины в красном пиджаке. Плечи расправились, спина выпрямилась, и мама Джейка уверенной походкой направилась к выходу. На ее лице не отразилось ни малейшего признака волнения или душевного смятения. Это поражало. Либо перед ними стояла женщина, обладающая сверхъестественным самообладанием, способная силой воли управлять даже природными явлениями – заставить дождь прекратиться одним лишь своим появлением на улице, – либо это была блестяще сыгранная роль.

– Неплохая игра, тетушка, – тихо пробормотал Майк. Его слова повисли в воздухе, когда миссис Ван-де-Грааф, скривившись, резко распахнула дверь палаты номер 803. Взгляд Майка упал на пустую больничную кушетку, и его лицо мгновенно изменилось. Сарказм испарился, выражение лица стало тяжелым, уголки губ опустились, обретая форму глубокой печали. – Джейк... – почти неслышно прошептали его губы, и он инстинктивно рванулся к кровати, где лежал подключенный к аппаратам его брат.

Но миссис Ван-де-Грааф грубо преградила ему путь, резко остановив его порыв. Ее голос, хотя и был спокоен, звучал твердо и неумолимо:

– Я позвала тебя не для этого.

В этот момент атмосфера палаты сгустилась, наполнившись предчувствием чего-то неизбежного, чего-то, что не сулило ничего хорошего.

– Что вам нужно от меня? – Майка словно трясло. Ненависть к Виктории перекрывала любовь к брату. У сестер Виктории и Лили была сложная история. Близнецы Мастерсон были разными по характеру, но влюбились в одного мужчину. Тетя говорила, что Лили была тихой и спокойной. И любила сестру. И спокойно приняла то, что она увела у нее жениха. На тот момент она уже была беременна Майком.

Миссис Ван-де-Грааф отступила на шаг, сжимая белое изножье кровати. Странная смесь отвращения и улыбки скользнула по ее лицу, когда она окинула нас взглядом. На мне ее выражение лица смягчилось, но меня это не успокоило. А от ее следующих слов сердце подпрыгнуло и ухнуло вниз. Я почувствовала слабость в ногах, надеясь, что ослышалась.

– Вы должны пожениться.

– Кто? С кем? – хором спросили мы, забыв, где находимся.

Миссис Виктория приложила палец к губам и оглянулась на сына. Как будто он мог нас подслушать…

– Что за глупость? Как это поможет Джейку? – Майк, поняв смысл фразы быстрее меня, понизил голос, но я видела, что его агрессия по отношению к матери Джейкоба не уменьшилась.

– Тем, что бизнес, перешедший к нему по наследству, не развалится! – резко ответила миссис Ван-де-Грааф, впиваясь взглядом в Мастерсона. – Мой Джейк работал над многомиллионным проектом. Глава «Ю-хоо» согласился на сделку, при условии, что руководить ею будет Джейк. Без него мы потеряем партнера! Акции упадут, и мы обанкротимся! – пока она объясняла ситуацию, Майк расстегнул фибулу на шее, и его накидка упала на спинку кресла.

Воздух в комнате сгустился, став тяжелым и липким, как предгрозовое небо. Мама Джейка, низким, пронзительным голосом, почти рычанием, выпалила:

– Ты ему должен!

В тот же миг лицо Майка Мастерсона преобразилось – бурлящий поток эмоций, как будто волна, смытая утренним солнцем с раскаленного асфальта, мгновенно испарился. На его месте осталась ледяная, непроницаемая маска, глубокое, затаенное раздражение, и тихий, молчаливый протест, застывший в его глазах. Между ними возникла невидимая, но ощутимая стена, грохот её возведения пронзительно эхом отразился в напряженной тишине. Я помнила рассказы тёти Мэри. Джейк, еще ребёнком, в восемь лет, спас Майка. Тогда, когда у Майкла диагностировали тяжелое заболевание, требовавшее срочной пересадки костного мозга, Лили Мастерсон, отчаявшись, обратилась за помощью к Ричарду Ван-де-Граафу, отцу Джейка. Он сам не подошёл в качестве донора, но его сын, Джейк, стал единственным шансом на выживание для Майка. Его жертва, его самопожертвование, заложили фундамент их нынешнего сложного, пропитанного долгом отношения. Тишина в комнате стала невыносимой. Я сдерживала дыхание, боясь нарушить хрупкий баланс, словно воздух был наполнен невидимым угарным газом, любое неверное слово могло взорвать и уничтожить все. Осторожно, чувствуя хруст в шейных позвонках от напряжения, я повернула голову к Майку. Его фигура сгорбилась в кресле, локти упирались в колени, пальцы были сцеплены в "домик", как у ребенка, ищущего защиты. Никаких яростных выпадов от миссис Ван-де-Грааф, никаких бурных протестов от Мастерсона не прозвучало. Только тягостная, затянувшаяся пауза, в которой затаилось решение.

Неужели он согласится? Мысль казалась абсурдной, выходящей за рамки всякой логики, нелепой и невозможной, но в то же время, представление о том, что я стану его женой, пронзило меня волной непередаваемого тепла. Я прикусила щеку изнутри, стараясь сдержать широкую, глупую улыбку, которая вот-вот растянет мои губы от уха до уха.

– Хорошо. Только если ты объяснишь, как наша свадьба поможет в этом деле, – от такой фамильярности миссис Виктория дернулась, но промолчала.

Миссис Ван-де-Грааф опустилась на кровать.

– Это будет не совсем «ваша» с Элизабет свадьба, – акцент на слове заставил мое сердце замереть. – Вы с Джейком похожи. Если найти гримера, перекрасить тебе волосы, добавить шрамы, даже Ричард не отличит.

– Что ты задумала? – Майк побледнел. Он посмотрел на меня. И я поняла, что соглашусь на все, чтобы быть с ним. Даже если потом пожалею…