Не все желания должны сбываться

Ну, во-первых, всем здравствуйте) Рада видеть вас на новой истории. Сегодня начинаю книгу в непривычном для себя жанре. Это будет настоящая премьера. Вызов самой себе. Надоумила меня на эту книгу моя дочка-подросток, вспомнив, как просила в детстве рассказывать сказки перед сном. Но не про Колобка или Машу. А чтобы я ей придумывала сама сказки. И маме было некуда деваться. Приходилось сочинять на ходу. Но тогда я не додумалась их записывать. А дочь, оказывается, до сих пор некоторые помнит. Но так, отрывки. Общими усилиями мы навспоминали так, что хватило на начало книги. А дальше… опять маме придется придумывать на ходу) Но только теперь эта история не будет доброй, милой сказкой. Но, надеюсь, она найдет своего читателя. И конечно, буду рада обратной связи. Пишите, комментируйте, добавляйте в библиотеку. Вам же не сложно ? А мне, ну очень приятно. * * * * * * * Нам в квартире очень тесно, Мы – огромная семья, Кошке даже нету места, А без кошки мне нельзя. Вот бы нам построить дом, Чтоб сто комнат было в нем. Папа маму утешает, Дом построить обещает, Но мы слышим каждый раз Все один и тот же сказ, Что нам стоит дом построить, Нарисуем, будем жить. Я подумал, что тужить? Надо взяться нам и строить. Взял бумаги, карандаш И рисую домик наш Много окон, трехэтажный, Не беда что он бумажный, Места всем теперь нам хватит, Мама с папой будут ладить, Заведу себе котенка И собачку, и мышонка, И тритона принесу, И в коробочке осу, Вот как здорово! Наш дом, Скоро ль жить мы будем в нем, -Мама, мама! Как же быть? Как нам в этом доме жить? -Нарисуем, будем жить. Виталий Петроу * * * * * * * ПРОЛОГ — А ну, угомонились! Быстро по местам! — сквозь голоса учеников 9 «Б» прорвался один, высокий альт классной руководительницы, Снежаны Артуровны, чья внешность совершенно не сочеталась с голосом. Он скорее, подошёл бы длинношеей и остроносой анорексичке, чем приземистой, пышногрудой, с выпирающей пятой точкой, моей новой классухи. Ах, да. Я забыла представиться. Я - Вика, правда, дома меня чаще зовут Витькой. То ли из-за характера, то ли так сильно хотели сына. Но я и тут попутала своему семейству все планы. Но тут Снежана Артуровна постучала указкой по своему столу, да так, что я ждала, когда она сломается. Класс, наконец, умолк. Я бегло оглядела своих новых одноклассников. Да уж, сборище «офников» вперемешку с блатными. Блондинка с розовыми кончиками волос, собранными в два высоких хвоста, так усердно жевала жвачку, что казалось, челюсть может вот-вот выпасть. — Ребята, знакомьтесь, — преподша подошла ко мне и дотронулась до плеча, от чего я недовольно скосила взгляд на её руку. Ненавижу, когда меня трогают. — это Вика Самарина, наша новая ученица. Они с семьёй переехали в наш город из закрытого военного городка. Викин папа военнослужащий, будет теперь служить в нашем городе. Да, так уж вышло, мы действительно переехали из ЗАТО ( Закрытое административно-территориальное образование). Не знаю, какого по счёту. Просто однажды мою матушку угораздило выйти замуж за военнослужащего, а так как приданного у моей мамы не было, то бонусом к её нежной рученьке шла я. Моего мнения особо никто не спрашивал, конечно, но в принципе, меня всё устраивало. Отчима, в силу совсем малолетнего возраста, очень быстро начала звать папой. Потом родилась Алиска. Потом появился Макс, но его пришлось отдать соседям при очередном переезде. Не потому, что он был нежеланным или много ел, хотя последнее точно про него. Просто он был котом. А у Алиски обнаружилась аллергия на шерсть, которой у Макса было столько, что наверное, можно было бы носков на весь гарнизон навязать. Только вот из кошачьей шерсти носков я пока не встречала. В общем, несколько лет мы прожили в городе, который внешне больше напоминал Чернобыль: пусто, тихо, всё огорожено забором. Я, правда, не была в Чернобыле, но интернет даже в закрытом городке ловил, и про вымерший город насмотрелась достаточно. Я с детства обожала всякие места, где есть хоть капля мистики: заброшенные здания, пустые города, дома с интересными историями. * * * * * — Присаживайся, Вика, — продолжала птичьим голосом учительница. — Класс у нас хороший, дружный, вы быстро подружитесь. — Я готов хоть сейчас пару раз дружануть, — с присвистом сказал толстяк со второй парты. — Правая рука, твой друг навеки, Колбаса, — захохотал кто-то ещё. — А ну, цыц, сказала! — прервала нарастающий хохот Снежана Артуровна и повернулась ко мне. — Садись вон за ту парту, — она показала на пустую предпоследнюю парту возле окна, как раз перед противной блондиночкой, которая пялилась на меня, как впрочем и все остальные, и крутила кончик на палец кончик одного из двух своих хвостов. — А где наш великий философ? — учительница обвела класс глазами. — Не почтил нас посещением? — Мы не достойны его внимания, — гоготнул один из парней в чёрной толстовке и подставил кулак сидящему рядом — Отбей, — тот в ответ стукнул своим кулаком, «отбил», так сказать. Видимо, это было признаком удачной шутки. — Ладно, разберёмся. Вика, садись, с соседом по парте, надеюсь, представится возможность, всё же познакомиться. Я прошла на место, и пока доставала учебник, тетрадь, классная уже писала на доске тему урока, озвучивая её зачем-то, по слогам. В дверь постучали и не дожидаясь ответа, открыли. В кабинет вошёл щуплый мальчишка в очках. Учительница развернулась к нему всем своим внушительным корпусом и радостно подняла руки. Я уже думала, она его обнимать побежит, но нет, она лишь радостно приветствовала его. — Антоша, ты ли это? Что случилось? — Добрый день, Анжела Артуровна. Можно я займу своё рабочее место? — А ты даже работать собрался на уроке? — она посмотрела в сторону хихикающих одноклассников. — Маркин, — позвала она одного из мальчишек, который чуть не выронил смартфон, в котором ковырялся, пряча его под партой. — А ну глянь в своем чудном дня нас, философов, аппарате, там не астероид какой летит? По её обращению я поняла, что вошедший и есть тот «философ», который должен сидеть со мной за одной партой. — А, ща, — отозвался Маркин и достал гаджет. — Убрал, и чтоб до конца урока я не видела твой телефон, — уже без иронии, произнесла классная и вновь повернулась к щуплому. — Так, мне некогда выслушивать твои оправдания, да и боюсь, нам урока не хватит. Садимся и чтоб я тебя не слышала, пока не спрошу. Мальчишка прошёл мимо преподавательницы, остановился и подняв указательный палец, уточнил: — Только не оправдания, а доводы, основанные на. . . — Стриж, на место, — пискляво скомандовала учительница и парнишка заторопился к парте. Я с усмешкой глянула на севшего возле меня ботана. Вообще, я старалась запомнить каждое произнесённое имя и мысленно подписывала ими фотографии тех, кто сидел за партами. Так легче запомнить. В голове рисуешь образ с характерными чертами человека и вместо автографа подписываешь его же именем. — Привет, — пришлось поздороваться первой, так как он явно этого делать не собирался, — Я Вика. Самарина. — Добрый день, — деловито произнёс мой сосед по парте, доставая учебник по литературе. — По правде говоря, не вижу смысла запоминать имена людей, с которыми практически не общаюсь, не считая крайней необходимости. Я удивлённо подняла бровь . — Слушай, ты совсем не производишь впечатление заядлого прогульщика, — я с любопытством смотрела на этот персонаж , — скорее, на ботана, обожающего зубрить. — Ты что, он не ботан, — наклонилась к нам та блондиночка с задней парты, — он великий философ. — Я люблю получать новые знания, развиваться, как личность, а школа, это инструмент дрессуры, — он посмотрел на меня и поправил очки, — у нас скорее, вырабатывают инстинкты, закладывая определённые навыки. Не знания и умения, прошу заметить, а именно навыки, рефлексы, можно сказать. — Как у собак Павлова ? — в отличие от прыснувшей в кулак одноклассницы, мне его слова казались не таким уж и бредом. В чём-то даже готова была согласиться. Сама считала зубрёжку зачастую бессмысленным занятием. — Очень похоже , — кивнул сосед и протянул руку, — Антон. Антон Стриж. — Вика. Самарина. — Гав, — раздалось с задней парты. Мы синхронно обернулись. Блондиночка внешне, действительно похожа была на собачонку, ну ту, из мультика про семейство собак, где у старшей была похожая причёска. Те же белые хвосты с розовыми кончиками. Я отвернулась, чтобы не видела мой невольно вырвавшийся смешок. — А это, — кивнул на неё Антон, — Машка Белова, яркое доказательство того, что эксперименты проходят успешно. Вот тут и мне захотелось сказать «отбей». В тот момент я подумала, что скорее задружу с этим странным занудой, чем с куклой с ватой вместо мозгов. Начался урок, один из тех, что я терпеть не могла. Хотя, маму удивляло всегда, как мне может не нравится литература, она же так близка к рисованию, это тоже гуманитарная наука. Ну и что? А мне нравится и всё тут. Не запоминаю я ни даты, ни стихи. Да и смысла в этом не вижу. Я потихоньку открыла тетрадь посередине, там где встречаются скрепки, чтобы можно было в любой момент вырвать листок, и начала рисовать. Я всегда рисовала, на уроках, в трамвае, дома. Мечтала ходить в художественную школу, но в том городе, где мы жили последние несколько лет, о художке только мечтать и оставалось. Нет, кружки были даже в том забытом богом месте, но преимущественно, спортивные, с расчётом на поступление в военные ВУЗы. А у меня на жизнь были совсем другие планы. Вот и приходилось самой учиться рисовать, как получалось. Включала телефон, втыкала наушники и повторяла то, что там показывали. Но это было пару лет назад. Сейчас я редко включала видео, только если хотела найти новые формы или что-то не получалось. А так, рисовала, как чувствовала. А чувствовала я всё преимущественно в ч/б цвете. Потому и пенал был полон разных карандашей, но грифель у всех был чёрного цвета, ну или как говорила моя мама «набор простых карандашей». Но это только с виду они похожи, на самом деле каждый был уникальным, имел свою роль. Совсем, как люди. Вроде, одеваемся в однотипную одежду, делаем похожие стрижки, учимся в стандартных школах по типовой программе, но у каждого своя роль в жизни. И кто-то быстро ломается, оказавшись слишком мягким, а кто-то слишком твёрд и рвёт чужую жизнь, как бумагу. — Ого, довольно неплохо, — я так увлеклась зарисовкой, что не заметила, как в тетрадь заглядывал Антон. Мне польстил его явно одобряющий тон. Тем более, что я рисовала не абстракцию, а портреты. Просто смотрела на одноклассников и рисовала того, кого в этот момент было лучше видно. Кто стоял у доски или сидел так, что было видно хотя бы профиль. — Спасибо, — шёпотом поблагодарила я, всё же, перевернув страницу. — Ты где так научилась? — Нигде, — призналась я. — Оно и видно. Я удивлённо посмотрела на Антона. Только что же похвалил. — Я имею ввиду, что рисунки не стандартные, как если бы ты рисовала «как надо», а именно твои. — Думаешь? — Вижу. — Спасибо, — я даже немного выпрямила спину. Всё таки, комплименты имеют свою силу. Раздался звонок и по классу разнёсся вздох облегчения. — Какие планы? — спросил Антон, вставая из-за парты. — Идти на следующий урок. Наши планы не совпадают, разве? — Нет. Следующая — физра, а у меня от неё освобождение. — По состоянию здоровья или по убеждениям? Антон улыбнулся. — Вот тут как раз всё совпало. У меня астма. Как бы в доказательство, он достал из рюкзака белый флакончик. Когда мы уже выходили из кабинета, толкаясь с остальными ребятами, Антон спросил: — Ты с городом успела познакомиться? — Когда? Мы неделю, как приехали. Мама меня только по всяким важным делам таскала. Даже в парке ни разу не были. — Может, ну её, физкультуру? Я тебе своё тайное место покажу. Ну, во-первых, я всегда обожала всё, что связано с тайнами. Во-вторых, льстило, что мне готов раскрыть тайну человек, который знает меня около получаса. Ну и в-третьих, физкультуру никогда особо не любила. Да и вообще, если бы не предки с их нотациями о важности аттестата для моего будущего, фиг бы меня видели в этой школе. А потому, практически не раздумывая, согласилась. Во дворе, на территории школы, возле забора была целая парковка для велосипедов. Хозяином одного из них, с облупленной синей краской и абсолютно ржавым звонком, оказался мой новый одноклассник. — Так как сидение рассчитано на одного пассажира, — рассуждал Антон, — а нас двое, я буду катить велосипед. — Большое спасибо, — даже не пытаясь сдержать смех, я изобразила поклон. — Обидно, что сегодня банальная вежливость вызывает лишь усмешку. Вот она, примитивность общества. Я решила промолчать, чтобы не дать ему повод развить дискуссию, лишь мысленно удивившись тому, что в пятнадцать лет можно быть таким занудой. * * * * * * * * * * * * * *