House of four elements

Глава 4

Чтобы объяснить Пэни причину жуткого бардака в моей комнате, мне пришлось сказать, что Эшли Миллер убрал свой лайк с моей фотографии, и я настолько расстроилась, что снесла всё, что было под рукой, а затем, как бы невзначай, напомнила о переходном возрасте и скачке гормонов.

Мне повезло, что в этот вечер Пэни перебрала с вином, поэтому меня ждала всего лишь двадцатиминутная лекция под названием «Ни один парень не стоит таких переживаний».

Первая мысль, после того как я раскрыла глаза, была о том, что все события вчерашнего вечера — просто дурной сон. Но появившийся камень на моём кулоне говорит об обратном.

Ведьмы, тени, стихийные дома... Всё это ворвалось в мою голову, как пилотная серия малобюджетного сериала.

Чтобы окончательно убедиться в реальности произошедшего, поднимаюсь на ноги и осторожно шагаю к зеркалу.

Откинув волосы назад, смотрю на шею и провожу кончиками пальцев по бледной коже, разукрашенной тонкими царапинами.

Я снова чувствую холодную сталь когтей и слышу хриплый голос, проникающий в каждую клеточку моего тела — всё это оказывается настолько реальным, что к горлу внезапно подкатывает тошнота.

Когда Честити звонит, чтобы поздравить меня с Днём рождения, то я с трудом сдерживаюсь, чтобы не рассказать ей о волшебном кулоне, демоне и горячем парне, который назвал себя моей тенью.

— Ну что, — Чес хрустит хлопьями на том конце трубки, — через сколько выходишь?

— Куда?

— Марнс, — она издаёт смешок, — кончай прикалываться. В школу, конечно.

— В воскресенье?

— Ты что забыла, как поклялась в прошлом году, что в первый день своего восемнадцатилетия ты наконец-то заговоришь с Эшли Миллером? Он сейчас как раз в школе со своей набожной компанией волонтёров. Это твой звёздный час, подруга.

Крепко зажмурившись, накрываюсь одеялом с головой.

Уже на протяжении многих лет родители Эшли спонсируют ежегодную городскую ярмарку, сборы с которой идут в фонд помощи бездомным. А Эшли охотно помогает своим родителям, в прошлом году он даже собрал большую команду волонтёров среди учеников нашей школы.

А ещё в прошлом году Миллер руководил аттракционом под названием «Будка поцелуев», где девушки платили за то, чтобы поцеловать его.

Я тоже заплатила свои пять долларов, отстояла огромную очередь, предвкушая, как мы с Эшли поцелуемся, а затем поймём, что это не просто поцелуй, а самая настоящая судьба.

Но когда я была ровно в двух девушках от поцелуя своей мечты, Миллера сменил Дюк Лерой, который наелся луковых колец и выдавал пивную отрыжку (как сказал сам Дюк — пиво было безалкогольное, но тогда бы его не рвало всю завершающую часть ярмарки прямо за гримёркой клоунов).

В тот самый момент, когда я пыталась затолкать Дюка Лероя в один из шатров, чтобы он не испортил ярмарку, которую организовывают родители моего будущего мужа, а Дюк с заплетающимся языком уверял меня, что у него всё под контролем и даже предложил мне встречаться, моё сердце разбилось на куски.

А всё потому, что посреди ярмарочной площади, на светящейся разноцветными огнями карусели, Эшли целовался с Роксаной Эвиган, которая сидела на фигурке белоснежного единорога и воровала мою мечту, зарываясь своими тонкими пальцами в золотистые волосы Миллера.

Чуть позже, когда Финн и Честити успокаивали меня, а я ела сладкую вату и плакала от неразделённой любви, то поклялась друзьям, что за год наберусь уверенности, и уж когда мне стукнет восемнадцать, а до окончания школы останется не так уж много времени, то я подойду к Эшли и попытаюсь хотя бы заговорить с ним.

Это, вроде как, является моим обязательным пунктом к окончанию школы.

Как раз сегодня, когда Эшли проводит беседу с волонтерами, обговаривая детали работы на ярмарке, у меня есть отличный повод для того, чтобы подойти к нему и заговорить.

— Так что, Марнс, идёшь или струсила?

Проблема в том, что вчера Луи попросил меня не выходить из квартиры.

Чёрт возьми!

Он уже один раз спас мне жизнь, и с моей стороны было бы глупо не прислушиваться к его совету.

Но Честити знает, как надавить на меня, потому что она употребила секретное «струсила?», после которого меня не остановит даже апокалипсис.

— Сегодня я поговорю с Эшли, — уверенно заявляю я, — так что приготовься распрощаться со своей двадцаткой, я знаю, что вы с Финном уже поспорили.

— Эй, я не спорила!

— Спорила.

— Ну, может и спорила, но не на двадцатку.

— На пятнадцать долларов?

— В точку.

***

Закон подлости номер один: перед решающей встречей с любовью всей твоей жизни, у тебя на лбу вылезает прыщ.

Закон подлости номер два: перед решающей встречей с любовью всей твоей жизни, что бы ты ни делал с волосами — это будет смотреться как птичье гнездо после брачной ночи.

Оба этих закона застают меня врасплох, и я замазываю прыщ всем, что нахожу в косметичке Пэни, а затем заплетаю волосы в хвост, потому что мою голову уже не спасти.

Забросив рюкзак на плечо, выбегаю из квартиры и морщу нос, когда понимаю, что переборщила с ванильным спреем для тела.

Быстро спускаюсь по бетонным ступеням крыльца нашего многоквартирного дома и заворачиваю за угол, где припаркована моя машина.

Решительный настрой испаряется, как только я вижу парня, который даже не удосужился помочь мне убрать бардак после того, как мой кулон взбесился и разнёс половину комнаты.

Луи стоит, облокотившись спиной на дверцу моего автомобиля, и, скрестив руки на груди, покачивает головой, явно намекая на то, что мне нужно вернуться домой.

— Да ты, блин, издеваешься, — тихо бормочу я, замедляя шаг.

Сегодня на нём нет зефирного свитшота и чёрных вансов. Тёмные джинсы, белые конверсы и джинсовая куртка, из-под расстегнутых краёв виднеется светлая футболка, на которой изображены лис и зайчиха из мультфильма «Зверополис», только они не такие уж и дружелюбные, потому что оба демонстрируют средние пальцы.

— Любишь мультики? — остановившись напротив парня, киваю на футболку.

— Кажется, — Томлинсон вскидывает брови, — я попросил тебя не выходить из дома.

— Слушай, — вздохнув, поправляю лямку свисающего рюкзака, — я могла бы сейчас долго с тобой ругаться, настаивая на своём, но я лучше скажу, что у меня День рождения и я хочу сделать кое-что, что пообещала сама себе год назад. И если ты хочешь остановить меня, то тебе придётся сделать это каким-то магическим образом, потому что...

— Хорошо, — перебивает он. — Магическим, так магическим.

Пожав плечами, парень вскидывает ладонь, видимо, собираясь наводить на меня сонный паралич или порчу, уж не знаю, на чём он специализируется.

— Погоди! — выпаливаю я, останавливая его жестом.

Что-то подсказывает мне, что если я побегу, то этот этот напыщенный говнюк точно меня догонит.

Вот если бы я знала, как работает моя сила, и смогла бы заморозить его, то получилось бы выиграть пару секунд на побег.

Прикусив губу, начинаю судорожно вспоминать происходящее в подворотне, тот самый момент, когда рыжий парень пытался меня угробить... Что именно я делала?

Я прикрыла лицо руками, а затем младший брат Эда Ширана превратился в статую.

Дело в руках. Нужно только найти ключ к правильному движению.

Вскинув ладони, начинаю махать ими перед лицом Томлинсона в ожидании его «заморозки».

Непрерывно взмахиваю руками вверх-вниз, словно Луи боксёр на ринге, который присел отдохнуть между раундами, а я его тренер, размахивающий невидимым полотенцем.

Тем временем суровый взгляд голубых глаз постепенно сменяется на озадаченный.

— Прости, что задаю этот вопрос, — парень склоняет голову на бок, — но какого хрена ты делаешь?

— А по-твоему, — завожу ладони наверх и, шумно выдохнув, резко опускаю их вниз, — на что это похоже?

— Ну, выглядит так, будто ты только что вернулась с Вудстока, и наркотики не до конца вышли из твоего организма. Но ты продолжай, мне даже интересно, на сколько тебя хватит.

Прикусив губу, я изо всех сил стараюсь не выдать того, что уже конкретно запыхалась, но надменная улыбка на губах саркастичного любителя мультиков придаёт мне сил и уверенности в том, что рано или поздно у меня всё получится, поэтому, пыхтя, я продолжаю.

— Боже, — потирая щёку, Луи оглядывается по сторонам, — знаешь, до этого мне было незнакомо это чувство, но теперь я точно уверен в том, что испытываю стыд перед прохожими.

В данный момент мне плевать на то, что подумают люди, может, я показываю пьяного мима, им-то какое дело?

Я не намерена сдаваться, поэтому продолжаю магический танец рук, хотя мне всё сложнее сохранять суровое выражение лица.

Решаю сменить тактику и начинаю резать воздух пальцами по горизонтали.

Скрестив руки на груди, Луи со всей серьёзностью во взгляде внимательно наблюдает за мной, уголки его губ дрожат от желания рассмеяться, и от этого мне ещё больше хочется, чтобы трюк с заморозкой получился.

— Знаешь, — тихо говорит он, покачивая головой, — это самая невероятная и сексуальная вещь, которую я когда-либо видел. Это твоё раскрасневшееся лицо... Просто дух захватывает.

И тут мой пылкий настрой сбивается, потому что в первый раз сарказм от мистера Зефиркина срабатывает, и я действительно начинаю искренне смеяться.

Опустив руки, запрокидываю голову назад и тяжело вздыхаю, борясь с глупым смехом.

— У меня правда очень важное дело, — говорю я, заглядывая в голубые глаза. — Я понимаю, что ты делаешь это ради моей безопасности, но...

— Ладно, — усмехнувшись, Луи кивает в сторону машины, — поехали по твоим важным делам.

— Ты серьёзно? — удивлённо вскидываю брови. — Не будешь пытаться загнать меня домой?

— Я лучше вступлю в перепалку с демонами, чем буду смотреть на твои попытки выжать из себя хоть что-то магическое — меня от этого укачивает. К тому же, ты так напрягалась, что в какой-то момент я испугался и подумал, что ты обделаешься.

Закатив глаза, обхожу машину, чтобы сесть за руль.

Как только Луи устраивается на пассажирском сиденье, то салон автомобиля в долю секунды наполняется ароматом свежести с нотками ментола и цитруса, и я хочу предложить парню всегда сидеть в моей машине для красоты и приятного аромата.

— Так, — спрашивает Томлинсон, когда мы выезжаем на дорогу, — что же за важные дела?

— Мне надо в школу.

— В школу? В воскресенье? — вскинув брови, он удивлённо присвистывает. — Я знал, что ты долбанутая, Купер, но чтобы настолько.

— Да нет же, — усмехнувшись, покачиваю головой. — Сегодня ярмарка, а я хочу записаться в волонтёры — у них собрание в школе.

— Ты серьёзно? — тяжело вздохнув, Луи без зазрения совести закидывает ноги на приборную панель. — Боже, ты правильно меня поняла, когда я сказал, что на тебя открыта охота?

— Слушай, — поджав губы, сжимаю пальцами руль, — я понимаю, что это выглядит так, будто мне плевать на то, что ты говоришь. Хотя в какой-то степени так и есть. Просто для меня это всё слишком...

Масштабно, нереально, страшно? Да.

— Для меня это просто слишком. Ты сказал, что я избрана и всё такое, но мне это не нужно, я хочу быть нормальной.

— Ну, если честно, то нормальность — это вообще не про тебя, и это я сейчас не о том, что ты ведьма.

Издав смешок, барабаню пальцами по рулю в ожидании зелёного света.

— Я уже говорил тебе, Марни, ты избранная, поэтому не можешь просто отказаться. Мне влетит от начальства за то, что я позволяю тебе ходить по ярмаркам вместо того, чтобы перевести на ту сторону, где ты будешь в полной безопасности.

— На ту сторону?

— Под той стороной я имею в виду...

— Нет! — вскидываю ладонь вверх. — Я знаю, что ты сейчас сделаешь. Сначала расскажешь что это такое, потом поведаешь печальную историю, где злой колдун покрыл тьмой половину вашего мира, а затем, конечно же, упомянешь о страдающих жителях, которых могу спасти только я.

— В одиночку ты вряд ли справишься, но в целом, ты где-то рядом с сутью.

На самом деле, Луи уже давно мог бы стукнуть меня заклинанием по голове и насильно увезти в свой магический мир, но он почему-то не делает этого.

И у меня закрадывается вопрос: он не делает этого потому, что ему нельзя так со мной обращаться или же он просто хочет, чтобы я добровольно следовала за ним?

— Если честно, — признаюсь я, мельком смотря на Томлинсона, — то я не знаю, как реагировать на всё это. Меня пугает моя реакция, а точнее то, как спокойно я отношусь ко всему происходящему. Это как-то... — пожимаю плечами. — Как-то неправильно, что ли.

— Не думаю, что вообще существует правильная реакция на подобные вещи. Но ты хорошо держишься для новичка, Купер.

Не могу сдержать улыбки, потому что это первая похвала в мою сторону, которая слетает с красивых губ этого язвительного парня.

— Наверное, правильная реакция существовала во время массового сожжения ведьм в Салеме шестнадцатого века, уверена, что ты бы первый бежал ко мне с факелом.

Усмехнувшись, мистер Зефиркин потирает переносицу, а затем кивает.

— Вряд ли бы я был одним из первых, но точно бы не пропустил твоё триумфальное сожжение.

— О, в этом я не сомневаюсь.

Мы разрезаем напряжение тихими смешками, и мне становится немного комфортнее находиться рядом с этим надменным типом.

— Дай мне время до вечера, хорошо? — поджав губы, с мольбой смотрю на парня. — Я задницей чувствую, что моя жизнь полностью изменится после того, что ты расскажешь. Я хочу запомнить этот нормальный день, понимаешь?

Прикусив губу, Томлинсон долго вглядывается в моё лицо, раздумывая над ответом.

— Хорошо, — он вскидывает ладони вверх. — Но вечером ты сядешь и нормально выслушаешь меня, потому что у нас очень мало времени, Купер. Но при этом я не обещаю, что твой день будет нормальным.

— То есть? — спрашиваю я, заезжая на полупустую школьную парковку. — Ты имеешь в виду демонов, которые могут напасть на меня?

— И их в том числе. Но самое главное — мне придётся провести этот день с тобой. Боюсь, что мне может стать слишком скучно.

— Хочешь сказать, что будешь применять магию для забавы?

— Вроде того.

— Погоди, — заглушив двигатель, поворачиваюсь, — разве магия вне Хогвартса не запрещена?

— Вот видишь, если бы ты выслушала меня, то знала бы все нюансы.

— Знаешь, — улыбнувшись, тянусь к дверной ручке и вылезаю из машины, — на самом деле у меня есть парочка вопросов, которые не могут терпеть до вечера.

— Боюсь представить, — отзывается парень, хлопнув дверцей, — насколько идиотскими будут эти вопросы.

— Первый, — спрятав в рюкзак ключи от машины, закидываю его на плечо, — тебя видят остальные люди или только я?

— Видят.

— Отлично, а то я подумала, как по-идиотски смотрелась бы у машины, когда пыталась заморозить тебя.

— Думаешь, — улыбнувшись, Луи прячет ладони в карманы куртки, — что моё присутствие как-то поменяло ситуацию, да?

— Пошёл ты, — издав смешок, покачиваю головой.

Обходя школу, мы идём в сторону футбольного поля, на котором проводится собрание среди волонтёров.

— Второй вопрос.

— Горю от нетерпения, чтобы услышать его.

— Вчера ты сказал, что не ведьмак. Ты — моя тень, но, кто ты? Я имею в виду, — пожимаю плечами, — ты вампир, зомби или, что вероятнее всего, бугимен?

В жизни не могла себе представить, что буду идти рядом с парнем и на полном серьёзе говорить о потусторонних вещах, которые не касаются фильмов или сериалов.

И, чёрт возьми, мне даже смешно от того, насколько спокойно мы говорим об этом.

— Я наполовину демон, — приподняв уголки губ, Томлинсон мельком смотрит на меня, — и наполовину человек.

Округлив глаза, я лишь шумно выдыхаю.

Возможно, я бы отреагировала по-другому, если бы до этого Луи не похвалил меня, сказав, что я хорошо держусь для новичка. Хочется и дальше поддерживать образ бесстрашной девушки, которая спокойно реагирует на наличие демонического ДНК у собеседника.

И, кстати, можно было и догадаться, что этот парень связан с чем-то демоническим, потому что он дьявольски красив.

— Нас, то есть — теней, считают чем-то вроде искусственно выведенной расы, созданной исключительно для защиты ведьм.

— Звучит как начало передачи по «Нейшенал Джиографик».

— Заткнись, — усмехнувшись, он пробегается пальцами по волосам. — Демоны намеренно идут на с******е с человеком, чтобы получился кто-то вроде меня. Мы выгодны миру магии, так как являемся физически выносливее магов, но при этом в нас есть и человеческая сторона — эмоции, чувства. У чистокровных демонов этого нет. А вот наша «человеческая» часть как раз заставляет привязываться к подопечному и чувствовать ответственность за него.

— Стоп, — замерев, поворачиваюсь к полудемону и не могу сдержать глупой улыбки, — получается, что ты уже привязался ко мне?

Луи чуть щурит голубые глаза, награждая меня ироничным взглядом, отчего становится очень сильно похож на лиса, изображённого на его светлой футболке.

— Как думаешь, — парень указывает на себя пальцем, — сейчас на моём лице в достаточной степени выражена вся искренняя привязанность к тебе?

— Эм, — поджав губы, хмурюсь, — если честно, то это скорее выглядит так, будто тебе на шею повязали верёвку, а теперь насильно волочат по полю.

— Я рад, — он натягивает улыбку, — что мы разобрались с этим.

Томлинсон возобновляет шаг, и мне приходится быстро семенить за ним.

— Луи, — зову я, нагоняя парня, — а как так получается, что наполовину демон вдруг становится игроком команды добрых ребят, а не переходит на сторону тьмы? В смысле, я не хочу обидеть твою тонкую демоническую организацию, но это было бы логично.

— Потому что нас воспитывают не демоны, а маги. С самого рождения полудемонов растят, как верных солдатов, внушая, что ведьмаки и ведьмы — это добро.

— Кажется, — слабо улыбнувшись, поднимаю взгляд, — что ты не особо с этим согласен, да?

— Ну, я же здесь, Купер, — приподняв уголки губ, Луи разводит ладони в стороны. — Дело не в этом, меня просто бесит сам факт того, что нас загоняют в рамки и не дают выбора. Это я не к тому, что хочу рвануть на сторону зла, а к тому, что тени лишены возможности выбирать. Зло, добро или человеческая жизнь — неважно, ведь сам ты ничего не решаешь.

— А ты бы хотел стать человеком?

— Это вряд ли, — поморщив нос, он покачивает головой. — Но у вас здесь бывает весело. Фильмы «Марвел», например, отличная штука. Да и президент у вас забавный.

Усмехнувшись, киваю, соглашаясь.

— Погоди, если у чистокровных демонов нет чувств и они охотятся на ведьм, то зачем им создавать теней, которые потом смогут навалять им?

— Это работает как подпольный рынок — демон отдаёт своего ребёнка, а взамен получает новую способность или сильное оружие.

Бог ты мой, родитель легко и просто отдаёт своего ребёнка, чтобы получить новый навык как в какой-нибудь долбанной компьютерной игре.

— Это ужасно, — останавливаюсь и, обняв себя за талию, заглядываю парню в глаза. — Мне правда жаль, что в вашем мире происходят подобные вещи.

— Не бери в голову, — улыбнувшись, он качает головой. — Этим законам уже тысячу лет, для нас это так же обычно, как для вас заказать чизбургер с колой.

Что-то в его взгляде подсказывает мне, что Луи так же, как и я, считает это отвратительным и неправильным, но он вряд ли скажет об этом вслух, а я и не собираюсь вытягивать из него эти слова.

— А ты...

Не успеваю я раскрыть рот, как Томлинсон перебивает меня, закатывая глаза так сильно, что я боюсь, что они не выкатятся обратно.

— Как же много ты болтаешь, Купер.

Мы выходим на широкое футбольное поле. На одной половине тренируются ребята из футбольной команды, а на другой стороне собралась куча волонтёров в одинаковых фиолетовых футболках, громко обсуждая план работы на ярмарке.

Мои ладони вмиг потеют, как только я думаю о том, что Эшли где-то там и мне нужно самой подойти к нему и заговорить.

Луи тем временем усаживается на деревянную скамейку во втором ряду трибуны и, закинув ноги на спинку первого ряда, откидывается назад.

— Я подожду тебя здесь, — достав из кармана телефон, парень устремляет в него взгляд. — Только не рассказывай там никому про яйца, если хочешь произвести хорошее впечатление.

— Куриные яйца.

— Разумеется, — отзывается полудемон, не отрывая взгляда от экрана телефона.

Смотрю в сторону волонтёров, и все мои внутренности завязываются в тугой узел.

Неужели мне нужно подойти к Эшли при всех?

Чёрт возьми, своё утро я провела с полудемоном, а меня волнуют обычные люди?!

Видимо, люди всё-таки волнуют меня сильнее, потому что я осторожно присаживаюсь на скамейку рядом с Луи и, зажав ладони между коленей, делаю вид, что так и было запланировано.

Некоторое время Томлинсон смотрит в экран телефона, а затем поворачивает голову и, откинув со лба косую чёлку, вскидывает брови в немом вопросе.

— В чём дело, Купер? Выглядишь так, будто кто-то протёр зеркало и ты наконец-то увидела своё отражение.

— Боже, — вздохнув, откидываюсь на спинку скамейки, — мне точно нельзя поменять слугу?

— Ты ведь понимаешь, — отвечает парень, возвращаясь к игре в тетрис на телефоне, — что при первой же удобной возможности я отомщу тебе за «слугу»?

— Ты не станешь этого делать, — улыбнувшись, прикрываю веки, подставляя лицо тёплым солнечным лучам, — потому что ты обязан меня защищать.

— Я защищаю тебя от злых ребят, но вопрос в другом, — хриплый голос парня звучит тише, но намного ближе, — кто защитит тебя от меня?

Раскрываю глаза и вздрагиваю, когда нахожу Томлинсона в непосредственной близости.

На губах играет лёгкая улыбка, а из-за ярких солнечных лучей голубые глаза словно подсвечиваются изнутри.

Такой красивый, но такой придурок.

Может это и есть сущность всех демонов — быть красивыми, постоянно язвить и, возможно, безжалостно разбивать женские сердца?

Подмигнув, он отстраняется, возвращая внимание к телефону, ветер пляшет на каштановых волосах, а затем дует в мою сторону, окутывая меня запахом ментола вперемешку с гелем для бритья, и мне едва удаётся сдержаться, чтобы не прикрыть веки от этого приятного аромата.

— Ещё несколько секунд этого голодного взгляда, — говорит Луи, глядя в экран, — и я покраснею, Марни.

Внезапно понимаю, что перестала злиться на сарказм этого парня.

Боюсь себе представить, какой бы стала я, если бы родители с самого рождения продали меня на грёбаном рынке за умение удерживать ложку на носу без помощи рук или что там получают эти демоны.

— Можно, — прочистив горло, сцепляю пальцы в замок, — задать тебе личный вопрос?

— Ты уверена, что у тебя здесь важное дело и ты хочешь провести этот день нормально? Потому что ты всё ещё сидишь здесь и достаёшь меня вместо того, чтобы записаться на ярмарку или что у вас там намечается.

Подняв взгляд, Томлинсон понимает, что я пока никуда не собираюсь, и в очередной раз закатывает глаза.

— Спрашивай уже, Купер, добей мой день очередным интеллектуальным вопросом.

— Ты когда-нибудь видел своих родителей?

Удивлённо вскинув брови, Луи поджимает губы.

Сначала мне кажется, что он сделает вид, что не расслышал меня, но спустя некоторое время всё же отвечает:

— Я не знаю, кто мой отец, но вот с мамой знаком.

— Правда? И в каких вы отношениях?

 — В последнюю нашу встречу она воткнула бильярдный кий мне в живот, — невесело усмехнувшись, он покачивает головой. — Долбанная сумасшедшая стерва.

— Боже, — накрываю губы ладонью, — прости, не нужно было спрашивать.

— Я же сказал, Купер, всё нормально. Мир у нас такой, ничего не поделаешь.

— Знаешь, — опустив взгляд вниз, провожу пальцами по шершавому дереву, — я ещё ничего не знаю об этом мире, но уже ненавижу его.

— Перестань, всё не так плохо, — мягко отвечает парень. — Эй, посмотри на меня, ведьмочка.

Нехотя поднимаю взгляд, и, отложив телефон, Луи двигается чуть ближе.

— Я полудемон, и для меня написаны немного другие правила существования на той стороне. Ты избранная, Марни, а Дом четырёх стихий просто создан для светлой магии и прочего дерьма, так что я уверен в том, что тебе там понравится.

— Дерьмо — это то, что в том мире существуют разные правила для разных видов.

— Да у вас здесь всё то же самое, — он кивает в сторону поля. — Посмотри на футболистов. Они типа крутые, а вон те ребята бегают, чтобы принести им воды, хотя понимают, что никогда не станут частью команды.

У наших футболистов и правда есть парочка «пажей» — так их называют в школьных коридорах. Ребята, которые хотят услужить популярным парням, чтобы тусить рядом с ними и тем самым хоть немного повысить свой статус.

— Для всех на этом поле, включая тебя, существуют негласные правила, по которым вы живёте. Кто-то может завалиться на любую вечеринку без приглашения, и все будут рады, а кому-то из вас даже не откроют дверь. Что люди, что сверхъестественные существа — все полосуют мир на правильное и неправильное, расставляют общество по социальной лестнице. Без правил любой социум превратится в хаос.

— Наверное, ты прав, — прикусив губу, киваю, глядя на парнишку, который, спотыкаясь, бежит, чтобы принести нападающему бутылку с водой. — Но правила у вас всё равно дерьмовые.

Луи смотрит на меня несколько долгих секунд, а затем издаёт смешок.

— Знаешь, Купер, думаю, что в параллельной вселенной мы могли бы даже подружиться.

— А в этой?

— Нет, — он цокает языком, — в этой не очень хочется.

Рассмеявшись, замолкаю ненадолго, разглядывая облупившийся на ногтях лак.

— Ты сказал, что я одна из четырёх избранных, это значит, что и ты не просто тень, так ведь? Вроде как лучший из лучших.

— Судя по тому, что из четырёх избранных мне досталась именно ты, то я скорее худший из лучших.

— Я сделаю вид, что не слышала этого. Кстати, — тыкаю указательным пальцем в его предплечье, на что он, конечно же, закатывает глаза, — после этого разговора ты хоть немножко привязался ко мне как к своей подопечной?

— Ну, — задумавшись, Томлинсон устремляет взгляд к небу, — наверное, да. Сейчас мой уровень привязанности к тебе примерно как к лысой кошке.

— Это, — морщу нос, — как ещё понимать?

— Вот тебе нравятся лысые кошки?

— Не очень.

— Отлично, тогда представь, что кто-то из знакомых попросил тебя приглядеть за этой кошкой. Ты нехотя соглашаешься, смотришь на неё с лёгким недоверием, а может даже и с брезгливостью. Но постепенно ты привыкаешь, и эта лысая кошка кажется тебе не настолько противной как в самом начале вашего знакомства.

— Ты только что сравнил меня с лысой кошкой.

— Знаю.

— Ты ужасен.

— Тут я бы поспорил.

Раздумывая над злобным ответом, перевожу взгляд на поле, где большая часть волонтёров в фиолетовых футболках уже расходится.

А затем я вижу его.

Эшли Миллер.

Он смеётся, переговариваясь со своим другом Дэни Бишопом. Волнистые светлые волосы Миллера переливаются на солнце, походя на настоящее золото, голубые глаза, прямой нос и удивительно красивая улыбка.

Попрощавшись с Бишопом, Эшли двигается к выходу у трибун, прямо в мою сторону.

— Милостивый боже, — задержав дыхание, сжимаю пальцами кулон, — он идёт сюда.

— Вот это да! — мне не нужно поворачиваться, чтобы разглядеть ироничное выражение на лице Томлинсона. — И кто его родители, Золушка и принц Чарминг?

— Заткнись, — не глядя, шлёпаю парня по колену.

— Чёрт, ну и вкус же у тебя, Купер. Нельзя было выбрать кого-нибудь помужественнее, вроде тех футболистов?

Эшли подходит всё ближе, и я понимаю, что либо сейчас, либо никогда.

— Сиди тихо и не высовывайся, — бормочу я и резко поднимаюсь с места.

— Помнишь, что я говорил о яйцах? Так вот, этому сказать можно, ему будет интересно послушать, он похож на любителя яиц. Куриных, разумеется.

Быстро показываю средний палец сразу троим: полудемону и изображённым на его футболке зайчихе-копу и наглому лису в галстуке.

Удаляюсь я, конечно же, в сопровождении мягкого смеха моего защитника с тупым чувством юмора.

Собрав всю волю в кулак, я, словно в тумане, спускаюсь вниз, а затем взмахиваю рукой, но Миллер не замечает меня.

Наверное, даже когда младший брат Эда Ширана схватил меня в подворотне, мне не было так страшно.

— Привет, Эшли! — мой голос звучит на два тона выше и чуть срывается, но я мысленно хвалю себя за попытку.

— Эм, — парень замедляет шаг, а затем делает неловкую паузу, явно пытаясь вспомнить, кто я такая, — привет.

— Я Марни, и...

И что дальше? Я Марни, и я влюблена в тебя, сколько себя помню? Или: я Марни, и мы с тобой уже давно встречаемся, но ты об этом ещё не знаешь.

Стараясь унять дрожь в теле и пытаясь набраться смелости, перевожу взгляд за спину Эшли и смотрю на полудемона, который удивлённо вскидывает брови, а затем разводит ладони в стороны, как бы говоря: «Вау, не думал, что ты умеешь молчать!».

— В общем, — поправив лямку рюкзака, посылаю Миллеру нервную улыбку, — знаю, что уже поздно, но я хотела бы записаться в волонтёры на сегодняшнюю ярмарку... Ещё я давно хотела тебе сказать: то, что делает ваша семья — невероятно.

Несмотря на мою скомканную речь, Эшли кивает, посылая мне широкую улыбку, и я не понимаю, почему в округе до сих пор не запели птицы, ведь впервые в жизни эта прекрасная улыбка действительно адресована мне, а не кому-то другому.

— Спасибо, мне приятно это слышать, — он пробегается пальцами по золотистым волосам. — На ярмарке полно работы, приходи вечером, мы будем рады любой помощи.

Раскрываю губы, чтобы ответить, но меня прерывают голоса, и я оборачиваюсь, чтобы понять, откуда исходит звук. 

— Привет, Барби!

— Привет, Кен!

— Не хочешь прокатиться?

— Конечно, Кен!

— Запрыгивай!

Через пару секунд я начинаю понимать, что же это такое — старая песня «Barbie Girl» группы Aqua.

Только вот откуда она играет?

Тем временем, припев становится всё громче:

Я — куколка Барби в мире Барби,

Пластиковая жизнь — это здорово!

Можешь причесать мои волосы,

Можешь раздеть меня, где угодно!

Эшли так же, как и я, оборачивается, а затем до меня доходит, что песня играет прямиком из моего рюкзака.

Перевожу взгляд на трибуны, где Луи с улыбкой качает головой в такт идиотской песне.

Грёбаный полудемон!

Подобно кипятку, стыд обжигает мою кожу, пока я медленно снимаю рюкзак с плеча и, выудив оттуда вопящий телефон, выключаю песню, которая внезапно появилась в моём плейлисте.

— Эта любимая песня моей собаки, — поясняю я Миллеру, отмахиваясь, — постоянно ставлю ему, и он засыпает.

Как только я прячу телефон в рюкзак, Кен и Барби вновь начинают свой диалог, но на этот раз я догадываюсь выключить телефон.

Кто знал, что выключенный мобильник — не помеха для демона.

Кажется, настал тот момент, где я расплачиваюсь за то, что слишком часто произносила вслух слово «слуга».

— Давай, Барби, поехали на вечеринку!

Эшли вежливо улыбается мне, а я слишком уж наигранно смеюсь.

Мистер Зефиркин явно наслаждается происходящим, в том числе и самой песней, потому что он с издёвкой пританцовывает, а затем машет рукой, якобы зовя меня на эту самую вечеринку.

Тоже мне, устроил здесь «Демонический классный мюзикл».

— Телефон заглючил, — смирившись с играющей песней, тяжело вздыхаю.

— Бывает, — Эшли поджимает губы, пряча от меня свою прекрасную улыбку, и пятится назад. — Что ж, тогда до вечера, Мэри.

Мэри... Моё сердце только что разбилось под дурацкую песню о Барби.

— Марни, — поправляю я с натянутой улыбкой.

— Да, прости, Марни.

— Эй, Купер! — Томлинсон кричит так громко, будто между нами расстояние в несколько миль. — Ты весь день слушаешь эту грёбаную песню, выруби, голова уже раскалывается.

— Вот же кретин, — тихо бормочу я, потирая переносицу.

Миллер оборачивается, чтобы взглянуть на парня.

— Твой друг?

— Я бы так не сказала.

— Не видел его раньше в нашей школе.

— Он приехал погостить к нам на пару дней, а заодно провериться на вменяемость.

— Может, вы придёте на ярмарку вместе? Уверен, что если твой друг сядет в Будку поцелуев, то к нему выстроится очередь из девушек.

Что?

Я давно мечтала лично познакомиться с Эшли, сейчас предложила ему свою помощь, а он видит наглого полудемона (танцующего под песню о Барби) всего пять секунд и уже заинтересован им больше, чем мной.

Моя мечта превратилась в пыль.

— Эм, не думаю, что он согласится, но я с ним поговорю.

— Было бы классно. В общем, увидимся вечером, да?

— Да, без проблем, — я зачем-то фыркаю, отчего чувствую себя ещё глупее, а затем вытягиваю ладонь вперёд, чтобы Эшли дал мне пять: — забились!

Забились?!

Не может быть, чтобы я сказала это вслух.

Когда я сильно нервничаю, то мой словесный фильтр засоряется, и я совершенно теряю грань того, что можно говорить вслух, а что лучше никогда не произносить.

Прочистив горло, Миллер аккуратно даёт мне пять и уходит, обернувшись несколько раз.

Как только он скрывается из виду, я прикрываю веки и, запрокинув голову назад, тяжело вздыхаю.

Я так долго мечтала поговорить с Эшли, у меня получилось, но я не испытываю даже каплю радости.

— Боже, — тихо бормочу я, — как отмотать время назад?

— Такое, — доносится до меня хриплый голос, — даже сам Бог назад не перемотает. Ты действительно сказала «забились» или мне послышалось?

Сжав кулаки, посылаю парню яростный взгляд.

— Сначала эта песня, — поднимаю телефон вверх, — а потом ты заинтересовал Эшли больше, чем я. Как вообще так вышло?!

Вскинув брови, Луи издаёт смешок.

— Я же говорил, что он специалист по яйцам, Купер, и речь уже не о куриных.

— Ох, заткнись, и, — пытаюсь убавить громкость звука на телефоне боковой кнопкой, но всё безуспешно, — выключи уже эту песню.

— Да перестань, — улыбнувшись, он пожимает плечами, — признайся, что было забавно.

— Нет, не было.

Каким-то магическим образом Луи включает музыкальный кукольный трактат заново, но я держусь серьёзно, глядя на то, как он с наглой улыбкой качает головой в такт, будто это его самая любимая песня.

Я буквально могу почувствовать, как с каждой прозвучавшей нотой, он всё больше наслаждается этой маленькой издёвкой.

Как так получается, что полудемон, который сидит в футболке с мультяшными персонажами и дурачится под песню о кукле Барби, всё равно выглядит слишком уж горячо, ничуть не теряя брутальности?

Бестолковый текст песни, да и самая ситуация настолько абсурдны, что с моих губ всё же слетает смех.

— Ну же, — парень поигрывает бровями, — тебе ведь нравится.

— Нет, — нагло вру я, — ни капельки.

Томлинсон переводит взгляд на мои ноги, и я понимаю, что уже притопываю носком кроссовка в такт музыке.

Чёрт возьми.

— Дай мне номер, — прошу я, скрещивая руки на груди.

— Чей?

— Номер вашего сверхъестественного колл-центра, мне срочно нужно подать заявление о смене слуги, потому что мне попался бракованный.